Адриан Романовский - Верность

— Я здешний капитан порта. Вам следует, командир, немедленно отправиться к китайскому комиссару. Без его разрешения русский пароход не может покинуть порт.

Дрейер с досадой махнул рукой и ответил тоже по-английски:

— Отлично, сэр. Я буду готов через минуту. — Затем, повернувшись к старшему офицеру, приказал: — Постарайтесь расклепать якорь-цепи, чтобы немедленно после моего возвращения можно было увести пароход на буксире. Прохлопали вы эту шлюпку, Михаил Ипполитович. Так долго возились с катером! Задержали бы её, не было бы этих переговоров.

Ипподимопопуло сконфуженно молчал, а Дрейер подумал: «Я тоже виноват. Нужно было катер заранее спустить, до входа в порт».

По приглашению молодого и суетливого секретаря Дрейер, харбор мастер, Гринберг и его ревизор Шмидт вошли в светлый просторный кабинет. На стенах большие портреты Юань Ши-Кая и Сун Ят-сена.

Комиссар принял вошедших стоя. Ответив кивком головы на их поклоны, он обратился к Дрейеру:

— Для чего, командир, вы явились в Чифу с оружием, без приглашения и разрешения?

Дрейер рассматривал китайского комиссара. Чисто выбрит, волосы коротко подстрижены, одет в элегантный летний костюм. Смуглое решительное лицо, отлично говорит по-английски. И вопрос задал без всяких китайских церемоний. Что ему ответить?..

А комиссар продолжал:

— Мне говорят, что вы подошли к русскому пароходу, арестовали его экипаж и вместе с его капитаном намерены увести пароход во Владивосток. Правда это?

Дрейер молчал. Сказать «да» — значит признать, что им грубо нарушены портовые правила; обидится да ещё рассердится этот странный китайский вельможа. И не позволит увести «Ставрополь».

На помощь пришел харбор мастер:

— На пароходе бунт, сэр. Русский командир его усмиряет, заставляет экипаж повиноваться законному капитану. По-моему, не нужно вмешиваться, сэр. Это их русское дело. Пусть уводят из гавани надоевший нам пароход.

Комиссар побледнел от гнева, его черные глаза сверкнули. Вот он, англичанин, на китайской «службе».

— Вы должны знать, мистер Келли, что такое суверенитет страны, которая вам платит. Об этом мы ещё с вами поговорим, а сейчас пусть отвечает русский командир.

Дрейер наконец нашел приемлемую форму ответа:

— Меня послали, сэр, восстановить на пароходе порядок и помочь капитану выйти в море.

— Кто именно послал?

— Адмирал Старк, командующий русским флотом.

— Он во Владивостоке?

— Да, сэр.

— Там кроме вашего адмирала есть японские генералы. Очевидно, это они научили вас действовать по-японски.

— Я не понимаю вас, сэр.

— Восемнадцать лет назад там, где стоит пароход, стоял русский миноносец. Командир его попросил у нас убежища, и мы его приняли. Но через несколько дней, ночью, явились японские корабли и, угрожая оружием, увели миноносец на буксире. Экипаж его спасался от плена вплавь. Пресса, кроме английской, — обратите внимание, мистер Келли, — тогда возмущалась поведением японцев, не считавших Китай суверенным государством… [46] Инцидент с эскадренным миноносцем «Решительный» в августе 1904 года. Так вот, я хотел бы знать, что думает русский командир о своем сегодняшнем поступке?

Дрейер смутился: эта историческая аналогия ставила его в затруднительное положение. Действительно, он действовал по-японски! Покраснев и поклонившись, он отвечал неуверенным тоном:

— Я прошу извинения, сэр, но…

Его перебил улыбающийся комиссар:

— Отлично, командир. Это первый шаг…

Но дверь неожиданно распахнулась, и, растолкав стоявших в кабинете, вбежал запыхавшийся начальник полиции. Сначала вполголоса, а затем всё громче, возбуждаясь и жестикулируя, он что-то докладывал. Комиссар слушал с каменным лицом, затем остановил полицейского, подняв руку:

— Вам придется ещё раз извиниться, командир. Ваши подчиненные не пускают на пароход нашу охрану, угрожают оружием. Даже пушки на полицейский катер навели.

«Перестарался, проклятый грек! — подумал Дрейер про своего старшего офицера. — Теперь все пропало! Китайские власти меня отсюда не выпустят!»

Комиссар как будто читал его мысли.

— Я бы мог задержать вас, командир, арестовать и разоружить ваш корабль. У нас для этого достаточно солдат и пушек. Но, я думаю, будет лучше, если вы поспешите на вашу канонерскую лодку. Освободите всех арестованных моряков парохода, оставите пароход под охраной нашей полиции и как можно скорее покинете Чифу. Если вы мне дадите слово чести, что это будет исполнено, я не буду вас задерживать.

Дрейер вытер пот. Он ожидал худшего.

— Честное слово офицера русского флота, сэр.

Комиссар чуть заметно улыбнулся, кивнул и сделал знак рукой. Секретарь широко распахнул дверь, все поспешили к выходу. Побледневший Дрейер сейчас же вскочил в колясочку рикши и помчался в порт. За ним с начальником полиции поехали капитан Гринберг и капитан порта.

Шмидт и ожидавшие на крыльце моряки пошли в порт пешком. Палило успевшее подняться июльское солнце. Навстречу по пыльной улице утопавшего в зелени города резво бежали рикши.

Шмидт спросил своих спутников:

— Кто это вам одолжил одежду? Комиссарская прислуга?

— Они, Август Оттович. И чаем нас напоили. Говорят, гуйжень [47] Хозяин, шеф (китайск.). так велел… Что же теперь будет, Август Оттович? Командир ихний вышел, ни на кого не смотрит — и скок на рикшу.

— А что будет? Всех освободят, всё вернут и уйдут. А мы будем ждать освобождения Владивостока. Теперь уже недолго.

Встречая командира перед фронтом выстроенной на палубе «Магнита» команды, Ипподимопопуло отрапортовал:

— Господин лейтенант! На вверенном вам корабле за время вашего отсутствия происшествий не было. Канаты парохода расклепаны.

«Какой кретин! — подумал Дрейер. — Неужели не понимает, что произошло? Или делает вид, что не понимает? А ведь он прав, — заключил командир, несколько успокоившись, — я тоже должен делать вид, что все ол райт».

— Скомандуйте «Вольно» и распустите команду. Арестованных освободите, пусть убираются на своё судно. Скажите в машину, сейчас отходим.

Через полчаса «Магнит» отошел от «Ставрополя», которым завладела китайская полиция. Дрейер стоял на мостике мрачный, как грозовая туча.

— Куда теперь, Адольф Карлович? — осторожно спросил штурман с растерянным видом.

— В Дальний, — буркнул Дрейер и отвернулся.

Волчанецкий шмыгнул в штурманскую рубку. «Хоть в Дальнем на берегу побываем, — думал он. — А жаль Чифу, такой славный городок! И, говорят, всё здесь дёшево».

Петр Петрович обожал заграничные покупки. Приобретал он, главным образом, предметы женского туалета, хотя был убежденным и уже немолодым холостяком.