Дмитрий Снегин - Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести

— Хитришь, приятель!

И Сырбаев совсем тихо признался:

— Фотографию выронил я.

— Понимаю... Сейчас мы ее отыщем. Не топчись, зароешь в снег еще.

Беспокойный световой зайчик забегал по серому снегу, пригнувшись, генерал и боец жадно следили за ним.

— Вот она! — почти враз воскликнули они оба, и оба потянулись за темным квадратиком. То ли генерал оказался проворнее, то ли был ближе, только он первым взял фото и, тотчас погасив фонарик, протянул бойцу.

— Напиши и от меня привет.

— Ольге?

— Ей.

Сырбаев горячо поблагодарил и, забыв попрощаться с генералом, скрылся за углом штабного дома.

Только в землянке своей роты он очнулся, радостно возбужденный стал рассказывать товарищам о содержании письма и о своей встрече с Панфиловым, и о том, как обрадуется Ольга привету генерала.

Фролов, задумчиво глядя на фото, на котором была изображена курносенькая белокурая девушка, шутливо подзадорил:

— А что, генерал знаком с ней?

У Сырбаева вытянулось лицо. Он только теперь сообразил, что Панфилов не знал его девушку, а он так растерялся, что даже не показал ему фотографию. Но выражение озадаченности тут же исчезло с его открытого смуглого лица.

— Если просил передать привет, значит, знает, — решительно заявил он.

— Генерал все знает, — охотно сдался Фролов, думая, видимо, о чем-то своем.

Сырбаев спрятал фотографию и, примостившись у печурки, возбужденно заговорил:

— Ребята, «языка» достать мы должны. Обязательно должны. Сам генерал приказал нам. Мы не можем не достать «языка».

На фронте по-прежнему стояло затишье, А в дивизии Панфилова продолжалась напряженная работа. Артиллерийская разведка — вся на «глазах». Сидели управленцы на деревьях, на чердаках, где пахнет голубиным пометом и прелой мякиной, глубоко в земле, за еле приметными холмиками под самым носом у немцев.

Трудная и увлекательная работа — артиллерийская разведка! Она напоминает работу ученых. На наблюдательном пункте — тишина, собранность и готовность к любым неожиданностям. Здесь человеком владеют внимательность, неумолимая последовательность, стремительность, ясность мысли и страсть, равная по духу и напряженности страсти исследователя. И если ты настоящий разведчик-артиллерист, то случайный блеск в окулярах тотчас обернется каской или лезвием штыка, полуразрушенный угол фундамента — противотанковой пушкой, едва различимый беловатый и совсем прозрачный парок — неосторожно открытой дверью совершенно невидимого блиндажа, который фашисты, задохнувшиеся от дыма сигарет, решили проветрить. Ночью — свой приметы. И не только вспышки дежурных пулеметов и ракет — звук шагов, приглушенный говор и стук движка — зарядителя аккумуляторов — все это цели.

Так думал Береговой, склонившись над планшетом с измерителем и хордоугломером в руках. На планшете — густая извилистая цепь кружочков-целей. Каждый новый день прибавляет новые кружочки, обведенные то твердой сплошной линией, то пунктирной. На некоторых кружочках — кресты. На планшете они уже больше не нужны: не стало у врага этих целей, — гаубичная батарея Андреева неплохо поработала над ними...

Андреев — замечательный стрелок. Орудия, словно живые существа, подчиняются ему и бьют без промаха. Бойцы за командира — горой. Эту любовь Сережа Андреев снискал отвагой, боевым духом и умением в самых отчаянных положениях колотить фашистов и без потерь выводить батарею из огневого кольца. Давно он потерял счет случаям, когда немецкие автоматчики едва не застигали его на наблюдательном пункте. В ответ на упреки Берегового в неосторожности Андреев обычно только машет рукой:

— После третьего раза они уже меня не поймают... Черта с два!

При воспоминании об этом Береговой снова улыбнулся и тотчас вздрогнул от резкого голоса Марачкова:

— Встать, смирна-а!

Береговой вскочил и увидел генерала. За его спиной — Скоробогат-Ляховский и девушка-боец с дерзкими голубыми глазами, которые оглядели артиллеристов вызывающе строго и предупреждающе. Панфилов внимательно разглядывал планшет и требовал пояснений. Выслушав, повелительно сказал:

— А теперь ведите на наблюдательный. Посмотрим все эти планшетные красоты в натуре.

Береговой торопливо взобрался на чердак. За ним, не отставая, спешила девушка, за ней генерал. Панфилов сел за стереотрубу и по-артиллерийски начал обшаривать всю оборону немцев, изредка приказывая навести перекрестие на ту или иную цель. Высмотрев все, что ему нужно, он пригласил девушку:

— Ну, Женя, теперь садись ты. Артиллеристы тебе покажут живых фашистов. Ты ведь еще не любовалась ими при помощи этой хитрой машинки, — он уступил ей место у прибора.

«Должно быть, это и есть Женя Иванова, переводчица штаба дивизии», — догадался Береговой.

Женя сидела за стереотрубой очень долго и назойливо выспрашивала: что за этим оврагом, куда он ведет, почему тот холмик не белый, а лиловый, и что за пестрая полоса видна там, на том вот взгорке.

Кончив осмотр вражеских позиций, генерал и переводчица уехали, а комиссар полка возвратился в комнату.

— Сидите, сидите, товарищи, — сказал он вставшим управленцам и медленно подошел к столу.

Удивительный человек комиссар. Он успевает бывать и на самых передовых наблюдательных пунктах, и на огневых позициях, и на тыловых базах, причем два бойца готовы поклясться, что они встречались со своим комиссаром в один и тот же час в пунктах, разделенных километрами.

Сегодня Ляховский был в особенно приподнятом настроении. Прочно уселся он на табурете и внимательно осмотрел отцовским взглядом всех. Потом, не спеша, достал из планшетки большой темно-синий пакет. Похрустывая бумагой, вынул из пакета лист, развернул и долго разглаживал его ладонью так, чтобы рядом сидящие с ним смогли прочитать крупные буквы: «Центральный Комитет Коммунистической партии (большевиков) Казахстана». Береговой жадно пробежал эти строки, и словно раздвинулся горизонт и сквозь немыслимые расстояния в эту русскую бревенчатую комнату на рубеже огня широким потоком ворвалось такое родное, такое близкое и незабываемое, что у него дыхание перехватило, а кровь застучала где-то у висков.

Александр Иванович тем временем начал читать послание земляков, чеканя каждое слово, каждую цифру, и перед мысленным взором казахстанцев возникала в труде и заботах родная республика.

...Скрежещет горный комбайн в черном подземелье Караганды. Не вытирая пота, вгрызаются шахтеры в глубь земли, и, отсвечивая резким черным блеском, течет непрерывным потоком уголь.

...Свистит метель, гонит по снежному полю редкие сухие кустики курая и перекати-поле. Прикрывает чабан овчинным тулупом теплого, только что появившегося на свет ягненка. Бережно несет его чабан в дом и там осторожно ставит на нетвердые ноги и подставляет под влажные губы теплое пойло.