Василий Ажаев - Далеко от Москвы

— Это был очень хороший, сильный и надежный человек, — со вздохом сказал, наконец, Василий Максимович. — Не знаю, что и думать. Неужели он, опытный таежник и партизан, заблудился в тайге? Будем продолжать поиски, и вы, товарищ Санин, поможете мне в этом...

Рогов препирался с Таней Васильченко, сидя под большим навесом, куда со всего берега собирали мотки провода, изоляторы, аппаратуру связи. Примостившись на ящике, Кондрин что-то записывал в книгу.

— Я получила задание от Батманова — готовить связь на острове, — говорила Таня. — Самое главное — это подводный провод. Федосов твердо сказал, что кабель был заброшен сюда. Его надо найти.

— Пусть Федосов сам ищет, — ворчал Рогов. — Этот кабель так далеко забросили, что он, наверное, упал в море.

— Нечего шутить, дело серьезное.

— Все ругаетесь? — спросил, подходя, Батманов.

— Кабель требует от меня, — улыбнулся Рогов. — А у меня его нет.

— Должен быть. Его сюда отгрузили еще по воде. — подтвердил Батманов. Он взглянул на Кондрина, деловито выписывающего цифры. — Товарищ бухгалтер! Вам придется много сейчас работать. Надо все найти, вплоть до последнего шурупа... Я сам буду проверять все ваши учетные ведомости. Так что, Татьяна Петровна, разыщут ваш кабель.

— Конечно, разыщем. Все возьмем на учет, — сказал Кондрин, прямо глядя в глаза Батманову.

— Вот и отлично.

— Мерзляков требует уплатить за корову, свинью и птиц, которые реквизированы у него по вашему распоряжению, — сказал Рогов. — Бумагу мне предъявил: заявление с расчетом по рыночным ценам. Сумма порядочная! Как прикажете поступить?

— Если ты богатый — плати! — в тон ему ответил Батманов. — У меня денег нет. По шее могу только дать. Тюрьма плачет по этому типу, а он мечтает о деньгах...

Кондрин ухмыльнулся.

— Правильно я рассуждаю, бухгалтерия? — спросил у него Батманов.

— Абсолютно. Мерзляков — куркуль, собственник, — подтвердил Кондрин. — Он приобрел свою живность нечестным путем, за счет государства, я убежден в этом...

— Вот и бухгалтерия говорит, что ему, кроме как по шее, ничего не причитается! — засмеялся Батманов.

Тут же забыв о Мерзлякове, Батманов приказал Рогову выделить плотников и подвезти лес, чтобы на ледовой дороге строить диспетчерские. По мысли Батманова, через каждый километр должен стоять домик, а в нем — телефон, печь, стол, скамейки.

— Эти домики будут управлять всем движением на дороге, — развивал свою мысль Василий Максимович.

Таня попросила у него разрешения выйти навстречу связистам, чтобы завтра вместе с ними и с проводом вернуться на участок.

— У меня, правда, был другой план: хотел вас тоже привлечь к постройке дороги, — сказал Батманов. — Мне нужен арбитр по соревнованию между Умарой и Карповым. Однако обойдусь, не буду отвлекать вас от вашего прямого дела. Идите к своим ребятам и скорее приводите их сюда. Встречать будем вас, как дорогих гостей... Рогов, инженеры где?

— У себя. Все чертят,— с некоторой снисходительностью ответил Рогов.

— Ну-ну, нечего говорить о них таким покровительственным тоном, они — наш генштаб!.. Передай Беридзе и Ковшову, чтобы начертили приказ о премировании связистов. Постарайтесь с Либерманом насчет угощения. Ребята заслужили этот маленький праздник.

— Ребятам ничего не скажу. Пусть будет для них сюрпризом эта встреча! — сказала Таня растроганно и заволновалась, вспомнив о Генке Панкове. — Как быть с мальчиком, что сказать ему, Василий Максимович? С каким нетерпением ждет он встречи с отцом!

— Не говорите ему ничего, я сам, — решительно и так же тихо ответил ей Батманов. — Признаюсь, Таня, что и у меня сердце болит, когда вспомню о пареньке. Матери у него ведь нет?

— Нет. Он в Новинске у тетки жил...

Батманов посмотрел Тане вслед — она легко и мягко бежала в своих маленьких валенках. Красный шарф бился за спиной девушки...

Он поймал мрачный взгляд Рогова, стоявшего неподалеку.

— Что надулся, Александр Иванович?

— Моему бывшему участку спасибо не будет? — спросил Рогов. — Не о себе думаю, Василий Максимович. Не хуже связистов работали мои люди в Тывлине...

— Зря напоминаешь, хорошее не забывается. Твоему бывшему участку будет большое спасибо — переходящее красное знамя управления. Понял теперь?

— Теперь понял! — повеселел Рогов.

— Раз понял, думай о том, как отобрать знамя у твоего бывшего участка — для теперешнего!..

Кондрин свернул ведомости и окликнул проходящего мимо счетовода из бухгалтерии. Вместе они пошли к соседнему складу.

— Внимательнее присматривайся к этому человеку, — сказал Батманов, кивнув в сторону Кондрина. — Он кое-кому показался здесь подозрительным. Под видом приемки дел надо будет внимательно проверить дела бухгалтерии...

— Хорошо. Он, правда, здесь не так давно...

— Будь к нему пристрастен, не доверяйся особенно... Когда убедишься, что подозрения неосновательны, тогда поверишь ему по-настоящему.

Батманов посмотрел на часы. Подходило время, назначенное им вчера для сбора шоферов. Он кивнул Рогову и направился к площадке перед электростанцией, где должны были собираться автомашины. На дороге за поворотом ему повстречался обоз из трех подвод. На санях везли термосы с обедом для бригад Умары и Карпова. Впереди обоза шел Либерман.

— Стой! Стой же, маменька родная! Не видите, начальник строительства нами интересуется! — закричал он на своих подручных, управлявших лошадьми.

Снабженец предложил Батманову «снять пробу». Батманов измерзся и проголодался. Он и не заметил, как съел миску рыбного супу, миску каши и выпил кружку сладкого чаю.

— Хитрый ты! Незаметно накормил обедом, — сказал Батманов, видя довольную усмешку Либермана, и представил себе, как снабженец вечером расскажет об этом, шепчась то с Филимоновым, то с Роговым. — Это хорошо, Либерман, что ты добрее стал. Когда я приехал, совсем ведь не хотел меня кормить. Помнишь? Что, уже забыл? Ладно, и я забуду!.. Обед хорош. Благодарю за себя и за ребят — они тоже довольны будут.

— Рады стараться! — гаркнул Либерман, выпячивая грудь.

— Все насмешничаешь? — укорил его Василий Максимович.— Зачем? Ты же не клоун и не конферансье, чтобы всегда острить и паясничать. — Он достал папиросы, угостил Либермана. — Что семья? Удалось ей выехать из Ленинграда?

— Выехали, только куда — не знаю. Третью неделю не получаю известия от жены, — тень тревоги легла на лицо Либермана.

— Залкинд послал две телеграммы с вызовом их сюда. Потерпи — жена и дочь приедут!..

Обоз стал спускаться с уклона на лед пролива. Копыта лошадей скользили и разъезжались. Вдалеке от берега виднелись на льду рабочие Умары — как темные буковки на сером листе бумаги. Берег острова затягивался плотной пеленой тумана.