Василий Ажаев - Далеко от Москвы

Умара засмеялся наконец:

— Уй, хитрый ты, начальник! Хорошо. Давай премия! — Он деловито осведомился: — Что дашь?

— По два ящика махорки на колонну, каждому дополнительное блюдо и хорошую чарку! — немедленно отозвался Батманов и покосился на Либермана — не переборщил ли он? Снабженец кивнул в знак согласия.

Ночь наступала быстро. Разгрузка леса проходила уже в сумерках.

— Быстрее, товарищи, быстрее! — подбадривал Батманов.

Он все оглядывался на остров, тревожась за Сморчкова и Махова. Вот оттуда донесся шум приближающихся машин — они возвращались.

К Батманову подошел Карпов.

— Не хотелось расстраивать, паря, а надо, — сказал он нерешительно. — Складно все у нас вышло сегодня. Однако не нравится мне погода, как бы за ночь не занялась буря. Кости рыбацкие мозжат у меня. Вишь, небо заволокло, ветер поднимается.

Батманов огляделся. Над проливом изредка проносились чувствительные порывы ветра. Что-то недоброе слышалось в их завывании, но столько надежных людей было кругом и такая хорошая дорога под ногами, что беспокойство Карпова показалось преувеличенным.

— Мнителен, ты, Иван Лукич — сказал Батманов.

— Не мешает поостеречься. — не сдавался Карпов.— Пусть на ночь все со льда уберутся. Я бы и с острова забрал людей. И лес обратно на берег перевез бы.

— Поостеречься на всякий случай можно. Людей и машины оставлять на льду не будем. На острове нашей бригаде ничего не сделается — я им отправил туда продовольствия на месяц. А лес тащить обратно незачем — мне настроение людей дороже леса. Пойдем-ка отдыхать, старый рыбак. Завтра у нас дела будут посерьезней!..

Был уже поздний вечер, когда Батманов, Рогов, Алексей, Либерман и Карпов вернулись на участок. Редкие огни фонарей тонули в черном мраке, нависшем над площадкой. Возле дома, где жил раньше Мерзляков, при тусклом свете из окон Батманов заметил Таню Васильченко и ее помощника Смирнова.

— Смотри-ка, — оглянулся он на спутников. — Наша Красная Шапочка уже здесь!

— Товарищ начальник строительства! — зазвенел голос девушки, увидевшей его. — Докладывает начальник колонны связи Васильченко. Ваше задание — провести временную связь от Новинска до Джагдинского пролива — выполнено. Все вверенные мне люди здоровы и находятся сейчас на отдыхе.

— Молодцы! Вот это подарок! — обрадовался Батманов и, притянув к себе Таню, расцеловал ее в обе щеки. — Рогов, Либерман! Приготовить угощение связистам! Вечер наш должен состояться. Шоферов и строителей дороги пригласить тоже. Действуйте! — Он снова обернулся к Тане: — Аппарат еще не успели поставить?

— Аппарат установлен! Связь работает! — отчеканила Васильченко. Она была сейчас как струна — чуть тронь и зазвенит.

— Красота! — воскликнул Батманов.

Он влетел в дом и, сбрасывая на ходу полушубок и шапку, кинулся к столу. У селекторного аппарата сидел Беридзе — он разговаривал с Залкиндом.

— Поговорил сам, дай другому поговорить! — с шутливой свирепостью сказал Батманов, отстраняя главного инженера.

Он удобно уселся на табурете, надел наушники и со счастливой улыбкой притянул к себе микрофон.

— На линии — слушай меня! — закричал он чуть хрипловатым, голосом, озорно подмигивая Алексею. — Я — Батманов, нахожусь на проливе. Всем начальникам и парторгам участков слушать мой разговор с товарищем Залкиндом! — Он перевел дыхание. — Михаил Борисович, здравствуй! Хочу отчитаться за сегодняшний день, похвастаться первыми маленькими успехами!..

— Вот хорошо! — откликнулся Залкинд. — А тут на линии как раз и Темкин, и Мельников, и Хлынов. Разговаривали про вас, когда Беридзе подал голос. Слушаем тебя, Василий Максимович!

Все утомились за день до изнеможения — и связисты, и шоферы, и строители дороги. Но людьми владела сила необычного душевного подъема, никто и не помышлял идти на отдых, всем хотелось принять участие в вечере.

Ужин пришлось устраивать в двух бараках. Все было обставлено просто, по возможностям: строители со своей порцией вина и закуски сидели, где удалось им приладиться, и никто не желал лучшего. Только во втором бараке были недовольные — им хотелось в первый барак, где собрались главные именинники, связисты, и где председательствовал сам начальник строительства.

Барак был полон людьми. Батманов стоял у стола с железной кружкой в руке и оглядывал нажженные морозом лица, отовсюду обращенные к нему.

— Долго гулять не будем, некогда, — сказал он. — Чуть свет нам снова предстоит тяжелый труд. Длинных речей говорить не надо, сам я обещаю ограничиться всего несколькими словами. — Он поднял лицо к свету. — В чем главное наше сегодняшнее достижение? Оно не в том, что мы за день сделали дорогу на остров, привели в порядок автомашины, дотянули провод до пролива. Главное в том, что мы с вами убедились сегодня: когда ясна цель, когда мы правильно организованы и единодушны — для нас нет невыполнимых задач. Не зря сказано: «Нет предела силе человечьей, если эта сила — коллектив». Вот и выпьем за наш хороший, сильный коллектив!

Он поднял кружку, и за ним выпили все. Потом Тополев, сдерживая бас, прочитал приказ начальника строительства о премировании связистов. Старик заметно волновался. За ним выступила Таня Васильченко. Она успела переодеться в новую темно-синюю вязаную кофту и была очень красива. Алексей, глядя на нее, пожалел, что Беридзе, председательствовавший в другом бараке, не видит ее.

— Среди нас связистов я всех старше — мне двадцать четыре года. А младшему из нас, Генке Панкову, пятнадцать, — говорила Таня. — Честно признаемся вам, товарищи: трудно было пробиваться через тайгу. Но каждым из нас двигала мысль о судьбе родины, о судьбе нашей Москвы. И каждый нес в своей душе образ великого Сталина, а с ним ничто не страшно!.. Мы, связисты, знаем: нам предстоят впереди трудные задачи. И мы заверяем вас, товарищ Батманов, как человека, посланного сюда товарищем Сталиным: комсомольская колонна связи сделает все, что вы прикажете!..

Едва она замолчала, как попросил слово Умара. Потом один за другим вставали и говорили Карпов, Сморчков, Зятьков, Силин. Вопреки намерению Батманова быстро закончить вечер, он затянулся. Строители словно ждали еще чего-то. Батманову и самому не хотелось расставаться с ними.

Кто-то вслух пожалел, что нет музыки, и она, как по заказу, появилась: Махов уже вынимал из футляра великолепный баян. Вокруг него потеснились, освободили ему место, и он, прижав ставшее строгим лицо к баяну, заиграл «Песню о родине». Таня звонко подхватила ее, красивым, сочным баритоном ей ладно подтянул Карпов, за ними грянул и весь барак. Когда спели первую песню, кто-то начал вторую, третью. Потом, еще потеснившись, расчистили круг для пляски.