Анатолий Рыбин - Трудная позиция

— А ты чего так сразу: «хватит», «не поймешь». Оттого, может, я и не сплю, что понять хочу. И тебя ждал, может, поэтому. А ты сразу... Друг тоже.

— Ну ладно, ладно, — смягчился Саввушкин. — Не выжимай слезу-то.

— Да я ничего. Просто думаю, если он, этот старший лейтенант, совсем чужой тебе, то почему же он такую заботу проявляет? Чем ты ему больно понравился?

— Чудной ты, Гриня. — Саввушкин вобрал в себя побольше дыма, повесил два кольца, одно рядом с другим, и затянулся снова. — Видишь ли, есть на свете такие люди, которые... Ну, как бы тебе сказать. Ну, которые не просто внимательные, хорошие, а больше. Они какие-то особенные. Их даже не поймешь сразу. Вот так и у меня вышло поначалу. Он, старший лейтенант, с душой ко мне, а я...

У двери неслышно выросла суховатая фигура старшины Суслова. Он, вероятно, уже собрался домой, но заметил свет в курительной комнате.

— Собеседование, значит, проводим? — спросил он негромко, хитроватым, тоном. — Вы что же, не слышали приказа командира роты, чтобы все, кто был в наряде, немедленно ложились отдыхать?

— Слышали,товарищ старшина, — ответил Коробов, поднявшись со скамейки и вытянувшись как по команде.

— В чем же дело?

— Да вот покурим и ляжем. Разрешите?

— Минутку еще, товарищ старшина, — попросил Саввушкин. — По одной выкурим, и все.

— Я знаю вашу минутку. Просидите тут до полуночи, а завтра дремать на занятиях будете. Сейчас же докуривайте и мигом по местам.

Едва старшина скрылся за дверью, как Коробов снова повернулся к Саввушкину, тихо зашептал:

— Ну, ну, и что дальше?

— А дальше и началось... — грустно вздохнул Саввушкин. — У меня ведь стремление к ракетам было. Я, так и в заявлении написал, когда поступал в училище: «Хочу быть ракетчиком». А тут, вижу, не то происходит. К ракетным установкам и близко не подпускают. Комбат, конечно, уговаривать стал: не торопись, дескать, Саввушкин, сперва общеобразовательный курс пройти нужно. Нет, думаю, это, наверное, как мой отчим в Сибирь меня взять обещал, да так и не взял. Вообще в детстве меня все время обманывали. Может, потому и стал я таким недоверчивым. А тут еще письмо от приятеля, Алешки-мудрого, подоспело. Он меня во флот все сманивал: сперва в военный, потом в гражданский. Такие фантазии рисовал, просто усидеть на месте невозможно было.

Коробов глядел на Саввушкина внимательно, не моргая. Сигарета его почти потухла.

— А в общем, не стоит об этом. Все это уже дело прошлое. — Саввушкин поднялся и бросил свою сигарету в железную урну. — Теперь все по-другому будет. Теперь я как будто заново на свет народился. Понимаешь, Гриня?

— Ты что же, опять в училище нацеливаешься? — спросил Коробов.

— Угадал, — мечтательно улыбнулся Саввушкин. — Только не знаю, как оно выйдет.

— Теперь выйдет, — уверенно сказал Коробов. — Даже сомневаться не надо.

В комнате снова появился старшина Суслов.

— Ну, что, дружки неразлучные, все сидим, покуриваем? — спросил он с раздражением. — Значит, еще по одной распалили?

— Никак нет, товарищ старшина, уже кончили, — ответил Саввушкин.

— А что же делаем? Разговорчиками занимаемся? Одно кончили, другое начали. Ох, Саввушкин, Саввушкин, ведь только-что со знакомым офицером встречались, обещали, наверное, дисциплину соблюдать, пример другим солдатам подавать, а сами за старое

— Да ничего такого не произошло, товарищ старшина. Покурили, вот и все, теперь спать пойдем. Разрешите?

— Шагайте, шагайте быстрей! — скомандовал Суслов и сам прошел следом за солдатами. И пока они стаскивали с себя обмундирование, потом забирались на койки под суконные одеяла, старшина стоял рядом и продолжал наставительно выговаривать.

Когда шаги старшины затихли в глубине коридора, Коробов поднял голову с подушки, спросил шепотом:

— Саввушкин, Митя, ты не спишь?

— Нет, а что? — так же тихо отозвался Саввушкин.

— Счастливый ты все же. А когда уедешь, про меня не забудешь?

— Чего ты выдумал? Как же я забуду?

— И напишешь мне?

— Обязательно. Только ты спи, а то снова старшина услышит.

— Ладно, буду спать, — пообещал Коробов.

Однако долго еще лежали друзья с открытыми глазами и все смотрели на огромные проемы слегка подернутых морозными узорами казарменных окон.

Пока Крупенин спал, придя с вокзала, погода испортилась. Приползли откуда-то рыхлые серые тучи, и разыгрался холодный западный ветер. Но Крупенин чувствовал себя бодро. Он, как всегда, пробежал на лыжах, вокруг городка, вымылся ледяной водой и, наскоро позавтракав, отправился в батарею.

Давно уже не было у него такого хорошего настроения, как сегодня. Он впервые подумал, что теперь-то сможет, наконец, со спокойной душой выслать отцу свою фотокарточку. Пусть батя порадуется ордену сына. А еще лучше было бы побывать сейчас самому на Волге, посмотреть на ее ширь, на синие и прозрачные струи, каких нет больше нигде на свете!

В чисто вымытой и празднично сияющей казарме Крупенина встретил лейтенант Беленький. Быстро вскинув ладонь к виску и звонко щелкнув каблуками, Беленький доложил, что ремонт казармы завершен, но в батарее происшествие: разбился Красиков.

— Как то есть разбился?! — спросил Крупенин и посмотрел в сторону курсантских коек, надеясь увидеть пострадавшего.

— Он в госпитале, — сказал Беленький.

— В госпитале? — недоверчиво переспросил Крупенин. — А что же случилось?

— Упал с козел, товарищ старший лейтенант. У него серьезные ушибы.

— Что за напасть такая! — Крупенин подошел к стоявшему на тумбочке телефону, позвонил в госпиталь. Сестра объяснила, что у Красикова повреждены бедро и плечевой сустав. Есть подозрение на перелом, но это лишь подозрение, не окончательно. Все прояснится после рентгена.

Положив трубку, Крупенин спросил у Беленького:

— А командир дивизиона об этом знает?

— Так точно. Я докладывал, — ответил Беленький.

— И что он?

— Ругается. Говорит, надоел мне ваш Красиков. Не одно — так другое у него.

— Это верно. Не везет парню.

Расстроенный Крупенин прошел вдоль казармы, посмотрел на стены, на потолок — никаких недоделок. «Надо же так, закончил работу и вдруг... — с досадой размышлял он о Красикове. — Конечно, приезд отца расстроил парня здорово. Задумался, наверное, вот и забыл, что стоит на козлах... Надо немедленно съездить в госпиталь. Там врачи опытные, гадать долго не будут».

Гарнизонный госпиталь находился на противоположной окраине города, за железной дорогой. Обнесенный высоким деревянным забором и несколькими рядами карагачей и кленов, он походил на крупный санаторий курортного типа. Тем более что главный корпус его подпирали белые колонны, высокие и очень приметные издали.