Владимир Дягилев - Весенний снег

- У тебя, девонька, свое... А тут горшки да ухваты - мое дело.

Вера брала книгу и неторопливо шла к озеру. Ветерок от воды обдавал ее приятной прохладой. Иногда ему навстречу прилетал степной ветер, принося запахи трав и полыни, запахи окружающего мира.

Вера чувствовала эти ветры, вслушивалась в шелест листвы и вспоминала о тех вечерах, когда они с Никитой сидели здесь и мечтали о будущем. Сейчас оно - будущее - у нее наконец-то появилось. Сейчас у нее все есть: прошлое, настоящее и будущее. Вот оно, при ней, ее будущее, шевелится, стучится, напоминает о себе. Вера прислушивалась к этому шевелению, боясь двинуться, помешать ЕМУ, и тихо улыбалась своему счастью.

В лесочке звенели голоса ребятишек. В первые разы она как-то не придавала им значения, а потом ей стало казаться странным то, что ребятишки всегда оказываются за ее спиной, стоит ей .прийти сюда и присесть у березы.

Однажды она не удержалась, поманила дерибасовского Матвейку:

- Вы чего тут крутитесь, а?

Матвейка дернул себя за выцветший хохолок, помолчал, признался:

- А нам дядя Никита наказывает... Он нас за это на мотоцикле катает.

- Ну ладно. Играйте.

Матвейка переступал с ноги на ногу и не- уходил.

- Играй. Я не скажу. Он вас будет катать по-прежнему.

В больницу она попала внезапно. Поехала с Никитой на очередной осмотр, а ее оставили. "На всякий случай, ввиду необычности случая".

Поселок взволновался. Обычно женщин увозили тогда, когда пора подходила. А тут... Необычный случай...

И как он обернется? И чего ждать?

Теперь все свершилось. Родила. Сына. Вес три килограмма сто пятьдесят граммов.

Новость дошла и до Медвежьего. На телеге, запряженной серым жеребцом, прискакали Соня и бабушка Поля, сестра Марьи Денисовны.

Соня влетела в избу, глаза по полтиннику:

- Чо? Чо стряслось?

Марья Денисовна рассказала,

- Вот дьявол чубатый! А мне говорят, ваш Никита сам не свой, машину вытребовал и в Выселки. У меня аж сердце екнуло.

В дом вбежал семилетний Васятка, сын Сони, выпалил:

- Председательша!

За охами и ахами не услышали, как подошла машина. С председательшей на крыльце столкнулись. Высокая, начинающая грузнеть, с загорелым, припудренным пылью крупным лицом,.в сапогах, она походила сейчас на командира, вышедшего из боя (страда началась, для нее - бой).

- Прослышала, Марья Денисовна.

Они обнялись, как старые подруги после долгой разлуки.

- Да вроде бы дождались,-сказала Марья Денисовна.'

- Ну, ежели чего... хоть время и трудное.., поможем.

- Спасибушки, Настасья Захаровна.

К вечеру со стороны Медвежьего послышалось тарахтенье. Первым его уловили мальчишки.

- Дядя Никита едет! Дядя Никита!

Никита остановил мотоцикл подле своего дома, взвалил на плечи что-то завернутое в серую бумагу, крикнул от калитки:

- Бабаня, я дорожку приобрел!

- Ополоумел паря, - произнесла Марья Денисовна, вышедшая на крыльцо. Но по выражению ее лица было видно, что она довольна и внуком, и его странной покупкой, и всем сегодняшним днем.

Глава вторая

- Видать! Видать!-закричали мальчишки и стали подпрыгивать, стараясь разглядеть получше то, что увидели. Они стайкой гудели на околице в ожидании прибытия нового жителя поселка.

Машин еще не было видно, лишь за дальним лесочком появилось редкое облако пыли, похожее на утренний туман. Но у мальчишек были опытные и зоркие глаза. Они различили это облачко и догадались, что оно означает.

Вскоре из-за лесочка действительно появилась машина, или телега, или мотоцикл - из-за пыли нельзя было разобрать детали. Лишь когда дорога повернула и пыль отнесло, оказалось, что к Выселкам движется и то, и другое, и третье, то есть лошадь с телегой, и машина, и мотоцикл.

Часть мальчишек тотчас побежала по поселку, выкрикивая на ходу:

- Едут! Едут!

- В председательском "газике"!

- На мотоцикле!

- На телеге!

- Чо орете-то! В чем едут-то?-закричала появившаяся у заплота бабка Анисья.

Но ребятишки неслись вперед, продолжая галдеть наперебой. ^

Странный кортеж между тем приближался к поселку. Предупрежденные жители высыпали на единственную улочку.

Когда телега подъехала к первой избе, из-за нее, пугая кур, вылетел Никита на своем мотоцикле и помчался вперед. Никто, однако, не обратил внимания на его маневр. Все были заняты мамашей с новорожденным.

Вера Михайловна сидела в телеге, застланной душистым сеном, как птица в гнезде, и крепко, обеими руками держала бело-голубой конвертик. Рядом была Сопя с узелком на коленях. Она не могла сдержать широкой улыбки и по этой причине молчала и не отвечала на поздравительные возгласы, направленные хотя и не ей лично, но все одно родне, Веруше, дорогому человеку.

Соседи окружили телегу, стараясь заглянуть внутрь конвертика, но ничего не могли углядеть, потому что' Вера Михайловна прижимала его к груди, всеми силами стараясь оградить ребенка от посторонних звуков и взглядов.

- Ш-ш-ш-ш,-зашипели вокруг.-Спит ребенок.

- Да он, поди, ишшо и звуков-то не чует.

- Все одно потише.

Приглушенно говорящая толпа поравнялась с Прозоровским домом и изумленно ахнула. Калитка была распахнута, а от нее до самого крыльца тянулась новая ковровая дорожка. Никита с букетом степных колокольчиков шагнул от ворот, передал цветы жене, а сам принял в руки драгоценный конвертик. Он пропустил Веру Михайловну вперед на ковровую дорожку и пошел за лею, чуть приотставая, держа на полувытянутых руках своего долгожданного первенца. Никита был огромный, а кокзертик маленький, но тем не менее Никита двигался по дорожке, как по бревну через реку, боясь оступиться, выронить свою драгоценность. А Вера Михайловна будто плыла перед ним, не поворачивая головы, не скашивая глаз, стараясь не расплескать свою гордость и счастье.

- Будто королева,-слышалось со всех сторон.

- Ай да Никита! Вот это встренул.

- Чо боишься-то? Не мину, чай, несешь.

На крыльце стояли три старушки - бабушки Марья,

Полина и Ольга. Они глядели на приближающихся к ним Веру и Никиту с конвертиком на руках как на чудо.

Как только Вера с Никитой очутились на крыльце,

Марья Денисовна поклонилась всем в пояс, произнесла певуче:

- Вечерком милости просим в гости.

Столы вынесли под навес, накрыли старыми, слежавшимися в сундуке бабушкиными скатертями. "Горючее"

привез на своем мотоцикле Никита. А закуску принесли соседи, кто что мог. Так тут заведено было.

Закатное солнце заливало землю. Люди казались меднокожими, а все вокруг-багряным, необычным, соответствующим празднику, который отмечали Выселки.

На "газике", не замеченном в суете, приехали директор школы и с ним две учительницы, подруги Веры Михаиловны.

Ивану Кузьмичу дали первое слово. Он встал, погладил лысину, мгновение раздумывал, брать ли рюмку, и все-таки взял ее и заговорил просто, спокойно, внушительно, как будто разговаривал с товарищами по работе: