Владимир Дягилев - Вечное дерево

Но работа для души сейчас для Куницына была несбыточной мечтой. Именно теперь он почувствовал это остро и больно, как приступ стенокардии.

"Не туда сунулся. Поспешил. Устроился на спор под горячую руку. И сейчас уже не изменишь. Товарищи засмеют..."

А ведь было все по-другому, вот так же, как у Стрелкова. Работа-радость, служба-счастье. Он помнит как светлый праздник, как чудесную книгу время своей молодости. Детский дом. Комсомол. Училище. Первые годы службы в армии. Звонкие шаги во главе своей роты по утреннему холодку в часы развода на занятия. Помнит состояние торжественности, точно каждый день в ту пору был праздником. И тогда он действительно жил ради любимого дела в свое удовольствие, но удовольствие это приносило пользу людям, сливалось с такой же радостью товарищей.

Это было, было, было, но прошло, пронеслось стороной - не догонишь. Оно почти забылось, как забывается здоровая жизнь, когда ты болен и болезнь не дает покоя.

Куницын сглупил, уйдя в отставку, и как будто стал ограниченно годным. Именно ограниченным почувствовал он себя сейчас, вспомнив прошлое, светлое, незабываемое. И горько сделалось оттого, что ничего не вернуть и не исправить.

Он представил физиономию Песляка, когда тот услышит его доклад о безуспешном походе к Стрелкову.

- И пусть, - произнес он громко и направился было к выходу.

Но тут боязнь за себя, за свой авторитет все-таки переборола, он замедлил шаг.

"Нет, нет, - рассудил Куницын. - Надо что-то придумать. Новая стычка с Песляком мне вовсе ни к чему...

А может, я ошибаюсь относительно Стрелкова? В самом деле, не ради же этих пластинок с тремя дырками пошел он к станку. Какое в этом счастье? По его виду что-то не видно, чтобы он был счастлив... Спрошу-ка я других.

У его товарищей по работе. Уж они-то не покривят дуч шой".

Как раз навстречу Куницыну шли Пепелов и Клепко, о чем-то оживленно споря. Куницын знал их, встречал не один раз в парткоме.

Он поздоровался, придержал рабочих за плечи.

- Тут один легендарный вопросик... Между нами, конечно.

Рабочие стояли с недовольными лицами. Разговор был некстати, но Куницын являлся для них начальником, и они вынуждены были слушать его.

- Я насчет своего однополчанина, полковника Стрелкова. Как он тут?

- Работает,-сказал Пепелов.

- Дает дрозда, - буркнул Клепке, обиженный на Степана Степановича за то, что тот никак не хочет сближаться, признать в нем своего, тоже офицера. Степану Степановичу просто не до Клепко было все это время.

А Клепко понимал это как нежелание познакомиться поближе и обижался на Стрелкова.

- А что именно? - осведомился Кукицын. - Что значит "дает дрозда"?

- А как же... Сам еще не будь здоров... а бригаду взял. В начальство потянуло...

- Это ты брось, - оборвал Пепелов. - Сам попробуй. Я в любое время готов поменяться...

Куницын уходил из цеха с облегченной душой.

"Вот и рабочие говорят тоже неопределенно. Бригаду молодежи, оказывается, взял. Зачем бы? .."

У самого заводоуправления он остановился. "Ну, что ж, скажу, пусть товарищи из радиокомитета повременят малость, тем более что он в новой должности, еще не освоился..."

* * *

Степан Степанович пришел на завод пораньше, за час до начала работы. Других дел все равно не было, в пустой квартире одному быть не хотелось, а работа тянула, мысли о ней не давали покоя. "Шашлычок" начал получаться, пластинки нанизывались на сверло, точно как у Сени Огаркова, только медленно и не так ловко. (Эту операцию Сеня называл "на прокол", а Степан Степанович по-своему-"шашлычком".) Вчера он специально остался после смены, подсчитал выработку.

У Сени было на пятьдесят шесть пластинок больше, чем у него. Нужно было догнать Сеню или хотя бы сократить этот разрыв.

В цехе было пусто и тихо. Станки стояли безмолвные и неподвижные, отдыхали. Краны не двигались. Горело несколько лампочек под потолком, и тусклый ночной свет слабо освещал цех. Станки были похожи один на другой.

"Сейчас я вам устрою подъемчик", - мысленно произнес Степан Степанович, ощущая радость и силу от этой предстоящей приятной работы.

И как только звучно запело сверло, а в руке очутилась еще холодная пластинка металла,- он тотчас забыл обо всем на свете, кроме своей работы.

И потому что он забылся и не старался кого-то догнать, не боялся промашки, дело шло споро и ловко.

Пластинки, позванивая, падали в железную коробку, как монеты в копилку.

Час пролетел незаметно. Степан Степанович понял, что пришла смена, послышались голоса вокруг, и сразу появились девушки и Сеня Огарков.

- Это что же получается?-спросил Сеня и поднял недоуменно свои знаменитые брови.

- Да так вот... захотелось... Все равно не спится, - выключив станок, начал объяснять Степан Степанович.

- Ой, хитрый наш бригадир!-воскликнула Галка.

- А вообще-то это нехорошо, - сказал Сеня Огарков.

- Почему?

- В перерыве разъясню.

Вдруг что-то случилось. Степан Степанович заметил, как Клепко переглянулся со своим бригадиром Пепеловым, быстро выключил станок и побежал к проходу между цехами.

Там ехал автокар, вез детали, подавая их к станкам и участкам. Так бывало каждый день. На этот раз произошло необычное. Автокар со всех сторон окружили рабочие, отталкивая друг друга плечами, стали хватать детали, засовывать их в прихваченные с собой, коробки.

- Жирные детали привезли!-крикнул Сеня Огарков, на минуту отрываясь от работы.

Степан Степанович хотел спросить, что это такое, но Сеня уже занялся своим делом.

Возле автокара появился мастер, и по тому, как он размахивал руками и широко открывал рот, было понятно: Дунаянц ругается на чем свет стоит. Рабочие нехотя начали складывать детали обратно в ящики и расходиться по своим местам.

Вернулся и Клепко, сплюнул со злости и вновь запустил свой станок. Он еще некоторое время шевелил губами, вероятно проклинал начальство.

"И что это за жирные детали? И чем он недоволен?

И почему так разъярился мастер?"-думал Степан Степанович, наблюдая за Клепко.

За спиной его послышалось гудение и голос мастера:

- Принимай, полковник. Принимай, дорогой бригадир.

Перед ним остановился автокар. Из ящиков торчали концы неотточенных валиков, похожих на немецкие гранаты с длинными ручками.

- Ты о наряде заботился, пожалуйста, - морща горбатый нос, говорил Дунаянц.-Мы тебя без заработка не оставим.-Он сверкнул глазами и покосился в сторону Клепко. - Некоторые недовольны... Но знаем, что делаем...

С помощью водителя автокара Степан Степанович сгрузил ящики и поставил их в сторонку.

Как только уехал автокар и ушел мастер, к Степану Степановичу подскочил Клепко,

- Что, тебе пенсии мало?

- Хватает.

- Так что же ты? Дай заработать... Тоже офицер...