Борис Бурлак - Реки не умирают. Возраст земли

— Ах, ты даже не знаешь...

Она опустила трубку и, довольная собой, прошлась по комнате. Все уже было если не решено, то, во всяком случае, предрешено между ними, но пусть он хоть немного помучается оттого, что слишком самоуверен. Нет-нет, это не слепая месть, это восстановление равенства чувств, нарушенного в далекой молодости.

Делегация за делегацией... Ничего не поделаешь, надо принимать. Хорошо еще, что не иностранцы, а свои. Иностранцы едут в Ярск, там есть что посмотреть у никельщиков; молодогорский же комбинат, по мнению начальства, не представляет интереса для зарубежных металлургов.

На прошлой неделе Плесум водил по цехам латышских сталеваров. Их все тут удивляло и поражало. Вполне естественно: Лиепая дает металла во много раз меньше Молодогорска, который после войны сгоряча называли второй Магниткой. Ну, пусть Магнитки из него не получилось, однако комбинат есть комбинат, — это не игрушечный Лиепайский заводик, что целых десять лет переплавлял остатки «курляндского котла», — пушки, танки и прочий немецкий металлолом. Ян Янович показывал своим землякам домны, мартены, прокатные станы и, увлекаясь, охотно рисовал им самую радужную перспективу. Земляки гордились, что таким предприятием руководит латыш, сын латышского стрелка. На прощальном обеде они даже спели народную песню «Вей, ветерок»; ну и, конечно, Плесум и лучшие рабочие были приглашены в Лиепаю, на берег Янтарного моря. (Все как полагается при встречах «на высоком уровне».)

А через несколько дней пожаловала делегация уральского тракторного завода. Опять пришлось отложить все дела и ходить по цехам в качестве гида. Но эти гости из соседней области больше всего интересовались не комбинатом, — у них свой куда мощнее, — а тем, как налаживается выплавка природнолегированного чугуна и стали. Тут уж Плесум отвел душу и поговорил начистоту. Инженер Игорь Петрович Ломтев, возглавлявший делегацию, только покачивал головой в знак сочувствия. А когда Плесум доверительно сказал, что выплавка металла из местных руд, возможно, будет и дальше сокращаться, Ломтев прервал его:

— Что же это за техническая политика? Мы там у себя ждем не дождемся вашей стали. Нет, мы этого так не оставим.

— Спасибо за поддержку. Если бы все наши потребители объединились в один прекрасный день, то, пожалуй, и министерство пошло бы на уступки.

— Какие уступки? О чем вы говорите? В конце концов любой металл производится для машиностроителей.

— Всем и все кажется ясно. Но с меня требуют самую рядовую сталь.

Ломтев неожиданно сбавил тон. А вечером, перед отъездом, когда остался наедине с директором, сам научал жаловаться Плесуму:

— У нас тоже есть свои «контрасты». Мы ведем реконструкцию завода, на пятилетку ассигнованы сотни миллионов. Уже возвели несколько цехов. Отличные корпуса, выполненные в железобетоне. Высокие, просторные, светлые. Ну просто сердце радуется. Но плохо с оборудованием: то не хватает станков, то прессов. И волей-неволей приходится волочить в новые цеха кое-что из старого оборудования довоенной поры. Или вот еще. В конце года мы запускаем в производство новую машину. По радио и в печати нашумели, красочные проспекты отпечатали, а недавно выясняется, что модель устарела, пока мы ее готовили. Здесь уже нечего винить министерство: на заводе головное конструкторское бюро по тракторостроению, и мы сами, не кто иной, обязаны задавать тон в технической политике.

— Понимаю, все понимаю, Игорь Петрович. Мне довелось в прошлом году побывать в Японии.

— Ну-ка, ну-ка, расскажите, как они там безо всяких БРИЗов действуют.

— Наши БРИЗы, конечно, не даром едят хлеб. У нас нет недостатка в инженерных идеях, порою очень смелых, оригинальных. Беда в неоперативности, как только дело доходит до реализации какой-нибудь идеи...

И остаток времени они проговорили о том, что бы нужно сделать для ускоренного освоения новой техники.

— Завидую вам, — сказал на прощанье Плесум. — Вы молоды и наверняка доживете до того времени, когда мы оставим позади всех и вся. Ничему я теперь не завидую, кроме молодости.

— Да мы с вами, Иван Иванович, еще встретимся на баррикадах технической революции! — весело ответил Ломтев.

— Скажете тоже — на баррикадах. Во всяком случае, буду подносить «патроны», если спишут в нестроевые...

Поезд ушел на восток, где за Ковыльным увалом, над Ярском, полнеба охватило ровное высокое сияние, на фоне которого четко рисовалась целая роща заводских дымов. Утром Плесум, не заезжая в управление комбината, отправился на строительную площадку, к Дроботу.

— Как поживаешь, генеральный подрядчик?

— Генеральный! Меня давно превратили в захудалого субподрядчика, никто со мной не считается, хожу, уговариваю всех.

— Непохоже на тебя, Петр Ефимович.

— Повеселел. Делегации принимаешь, банкеты устраиваешь! А ко мне посылают одних контролеров. Всяк хочет знать, почему туго растет домна.

— В самом деле, почему?

— Все лыбишься! Мне бы твой латышский характер, твое железобетонное спокойствие!.. — Он медвежковато переминался с ноги на ногу, как боксер перед схваткой.

Но Плесум и не думал принимать бой.

— Александр Николаевич Светлов, мой предшественник, отгрохал вторую домну в считанные месяцы, получил высокую премию. Ты думаешь, Иван Иванович, мы не сумели бы так? Сумели! Дай только деньги и материалы. А мы вынуждены отступать от достигнутого Светловым. Нам растянули график чуть ли не на целый год. Вот и к о в ы л я е м по графику.

— Знаю, Ефимыч, знаю.

— Который месяц тащусь с твоей печуркой и все притормаживаю, как шофер на похоронах. Была бы еще печка мощная, куда ни шло, а то ведь средняя по нынешним временам.

— Ты же помнишь, как я воевал за большегрузную домну.

— Плохо воевал, раз не добился. И теперь вяло воюешь, если план не обеспечен материалами.

— Говорят, что других забот много.

— Слыхал, слыхал, что не хватает утюгов, никелированных кроватей и еще чего-то там. Эх, проутюжить бы наших экономистов!

— Что у тебя такое приключилось? Говори толком.

— Нестандартное оборудование держит Ярский завод.

— Лаби, позвоню в горком, нажмут.

— Вербованных рабочих негде расселять.

— Отдам тебе до осени новое общежитие, которое ты наконец достроил. Мы всегда можем договориться по всем вопросам, — миролюбиво заметил Ян Янович.

— Уволь, уволь от такого мирного сосуществования! Подрядчики с заказчиками будут схватываться даже при коммунизме...

Они вдвоем обошли стройку. Четвертая домна уже поднялась в полный рост. Те, первые три, были одна другой меньше и стояли точно по ранжиру. С виду это было красиво. Но в этом их ранжире как бы отразилась нелегкая судьба всего комбината. Плесум тронул своего спутника за локоть.