Евгения Шалимова - Ее старшеклассники

Ночью Елене Владимировне не спалось. Она отчётливо видела несчастные Томкины глаза, когда, после разговора с Глебом, они вдвоём, учительница и ученица, шли в школу.

— Ты же знаешь, он не вернётся к тебе после армии. К таким не возвращаются.

— А что делать? — девушка плакала.

— Не надо тебе выходить замуж, поверь мне.

— Теперь дома невыносимо.

— Там будет не лучше. Потерпи полгода. Я поговорю с родителями, они не будут тебя упрекать, но и ты должна вести приличный образ жизни. Никаких парней, Тамара! Разве ты не понимаешь, чем это всё может кончится?

— Знаю. Кожный диспансер рядом, насмотрелась.

— Подумай, разве ты счастлива? Разве можешь ты ему всё-всё рассказать? Разве он тебя уважает? Собутыльница.

— Раньше надо было ругать.

— Нет, Томочка, не в этом дело. Где-то классе в седьмом человек начинает на мир глядеть иначе, критически, всё переоценивает, а себя особенно. С тобой этого не случилось. Всё гналась за лёгкими, доступными удовольствиями, разучилась по-настоящему трудиться, подруг хороших растеряла. Опомнись, девочка! Я помогу тебе, только не убегай, не лги, не выкручивайся.

— Жизнь заставит.

— Ты же не глупая, Тамара! Зачем тебе эта бравада, зачем эти лёгкие, ни к чему не обязывающие отношения… — начала было вновь Елена Владимировна, и вдруг девушка с такой болью, с такой мукой в голосе выкрикнула, что у учительницы мурашки по коже пробежали:

— Меня никто никогда не любил! Как вы не понимаете?!

— Понимаю, девочка моя! И знаю, тебе просто так кажется. У всех бывает такой период. Но ведь Глеб тебя не любит. Просто ваши отношения доставляют ему удовольствие.

Этот разговор продолжался и на другой день, после уроков, в школе, и дома у Елены Владимировны, куда чуть не силой затащила она свою ученицу, и снова на квартире у Глеба, когда Тамара опять не явилась на занятия, поссорившись с приятелем.

Длинную цепочку неприятных встреч — с врачом, с директором школы, с родителями Глеба, даже с его бывшей подругой — пережила Тамара вместе с классным руководителем. Девушку ругали, оскорбляли, требовали изменить образ жизни, даже угрожали, но она постоянно чувствовала, как сама потом призналась, борьбу за человека. И всё-таки она оставалась верна себе.

— Вы думаете, меня перевоспитали? — говорила Томочка Елене Владимировне.

— И в голову не приходило!

— И не надейтесь! Просто Глеб уйдёт в армию, а другой мне пока не нужен. А в школу я вернулась из расчёта: с аттестатом на любую работу примут.

— Ясно. Нынче дети самостоятельные.

— Не сердитесь, у меня характер дурацкий. Нет, конечно, я на себе ощутила выгоды этого самого нашего советского строя. Представляю, что было бы со мной где-нибудь за границей. Очень надо там кому-то нянькаться с гулящими девками.

— Тамара!

— А что? Я называю вещи своими именами, как вы учили.

Через некоторое время выяснилось, что ребёнка у Томочки не будет — многоопытный Глеб на сей раз ошибся в своих подсчётах — свадьба была отложена. Жених с помощью военкомата — не без усилий школы — отправился в соседний город на долгосрочные курсы. Елена Владимировна облегчённо вздохнула: эти трудные дни не прошли зря. /"Совершенно случайно всё кончилось хорошо. Но как уберечь от подобных встреч с "жизнью" других девчонок? Как научить быть счастливыми всех? Всё-таки с семьи начинаются беды и радости у человека, с морального климата в родном доме. Но почему так беспечны нынешние молодые? Может, правда, мы, взрослые, позволяем им такими стать? Опекаем, холим, нежим до двадцати лет, приучаем к тому, что сами решаем всё за них…"/

9. Последние каникулы.

В первые дни января в городе стояла непривычно тёплая погода. Парк был усыпан говорливыми бесенятами: катушки, лыжная база, детские площадки, прокатные пункты — всё было оккупировано весёлым и озорным школьным народцем.

Десятиклассники Елены Владимировны договорились ещё до каникул провести воскресный день в зимнем лесу. На остановке ребята собрались точно в срок, и двадцать минут до прихода автобуса беспрерывно болтали, предвкушая замечательный отдых.

— В войну играть будем! — Женя Демчук, неожиданно весёлый и добродушный, размечтался вдруг о лаврах полководца.

— Конкурс объявим на самую красивую веточку с шишками! — добавила Лизонька, стоящая рядом с Женей, с опаской взглянув на Елену Владимировну: та не выносила, когда портили деревья. — Ну, крошечные веточки можно, а?

— Выставку корней хочу! — Наташка, в яркой курточке, прыгала рядом.

— В снегу какие корни?

— Добудем! — упрямица гнула своё. — Не везде же снег!

— Обед приготовим на костре! Супу хочу из мясной тушонки! — Баранов был верен себе.

— Набираю команду для соревнований по футболу! — Борисик уже чертил на снегу таблицу.

— Бег в мешках организуем! В доме отдыха можно на прокат взять!

— Конкурс на лучшего оратора в чксть её Величества Природы!

— Картошку хочу печёную! Костёр до неба, иначе не поеду!

— Племя индейцев возродим! Хея-а! Хо! Хо! Хо1 — это выдумщицы-девчонки уже образовали круг и скачут по-индейски. Елена Владимировна, хохоча, пытается их унять. Парни с завистью поглядывают на весёлую возню, но мужское достоинство-тяжкий груз! — не позволяет присоединиться к фантазёркам. С трудом остановив расшалившихся озорниц, Елена Владимировна серьёзным тоном спросила:

— Смогу я уехать на полчаса раньше? Тридцать минут вы в состоянии прожить без взрослого человека?

— В состоянии! — выкрикнул дурашливо Борисик, скорчив хитрую рожицу./ "Опять что-нибудь выкинет!"/ — А зачем вам раньше уезжать?

— У меня приятельница болеет, я хочу её навестить. Она в пригороде живёт, туда автобусы вечером редко ходят.

— А-а, ладно, отпустим. Автобус!

Враз став сдержанными и спокойными, десятиклассники быстро устроились на последних сидениях полупустой машины, уговорив в середину сесть Елену Владимировну.

— Опять будете клянчить сказку? — догадалась учительница.

— Ага! — радостно подтвердил Борисик. Автобус тронулся, и кто-то из ребят попросил:

— Расскажите легенду про Сотник. Пожалуйста! Все её так любят.

Точно заревом молнии высветило в памяти женщины необычайное: они подплывают к Сотнику, этой огромной скале, под которой таинственные омуты и воронки, говорят, погубили не одну душу…

— Елена Владимировна! Расскажите! — отвлекают от воспоминаний нетерпеливые слушатели.

— Давно это было, ещё до революции, в старину, когда на барках, маленьких лодках, поднимались вверх по Берёзовке. Никаких моторов, конечно, и в помине не было, а шли по реке на шестах. Руки у тогдашних путешественников были крепкие, глаза зоркие, характер твёрдый. И одолели бы они реку не раз и не два, да только камень Сотник все планы путал. Знаете, в наших краях всякую гору камнем называют. Вот и по течению Берёзовки много таких камней встречается, но Сотник — самый коварный. Над водой он громадной стеной возвышается, а под водой самую опасную свою силу прячет. Когда к Сотнику люди приближаются, точно злой дух него вселяется: выше и ниже камня — водовороты, а совсем рядом река петлю делает и всех, кто к Сотнику осмеливается приблизиться, бросает на эту каменную стену и разбивает в щепки. День и ночь пороги перед Сотником разбрызгивают белую пену под берегом, шум водопадов возле порога издалека слышен…Сотни барок, гружёных золотом, разбивались около коварного камня, всё дно Берёзовки тут деньгами да драгоценностями усыпано, только пробраться к ним никто не мог.