Анатолий Злобин - Дом среди сосен

— Мы сегодня только заявление подаем. Решающий-то ход через две недели, тогда и спрыснем. Пока, Зоя. Желаю повеселиться.

— Заходи, Зоенька, заходи, — говорил Василий, отступая от двери.

Не обращая на него внимания, Зоя вошла в комнату и остановилась против Никиты. Никита привык видеть ее в полушубке, в валенках. А теперь она стояла перед ним в красивом платье, в туфлях на высоких каблуках, и Никита удивился, какая она тонкая и хрупкая, вот-вот переломится. Лицо ее было усталое, строгое. Василий, пританцовывая, крутился около, но она его словно не замечала.

— Да ты садись, — сказал Никита.

Зоя послушно села.

— Кольцов, куда ты ездил с Мурашевым? — глухо спросила она.

— Никуда мы не ездили, — растерянно отвечал Никита. — Как сели, так прямо в автобазу и приехали.

— А бензин вы нигде не брали?

Никита оторопело смотрел на Зою. Василий прыгал между ними, махал руками и кричал:

— Доносить собираешься? Он тебя приютил, пригрел, а ты доносить? Смотри, Зойка. — Вдруг Василий замер, нацелившись глазами в угол, где лежал на постели Ирошников. — Ирошников, вставай, выпьем! — крикнул Василий.

Ирошников не шевелился, он крепко спал. Никита скользнул по углу взглядом, и ему показалось, что Ирошников вздрогнул от окрика Василия.

— Какой бензин? Откуда? — встревоженно повторял Никита. — Никакого бензина не было. Кравчука, правда, подвезли. О стройке шел разговор. Он начальнику шоколад подарил для дочек. И прямо в автобазу.

— Для каких дочек? — Зоя сделала большие глаза, но Василий подскочил к ней, перегнулся над плечом и зашипел в ее лицо:

— Доноси, доноси. Бери маршрут к прокурору. Только никакого бензина не было и нет. Сплошной шоколад «Мокко» для детишек. Ясна ситуация?

— Не было, ей-ей, не было, — твердил Никита.

Зоя вдруг поникла, опустив руки. А Василий продолжал наскакивать на нее.

— Ты воду не мути, Зойка, не мути. Ты что моего земляка баламутишь? Он человек честный, идейный, а ты пришла и бухаешь. Смотри, как напугала его, дуреха. — Василий громко захохотал и схватил бутылку. — Выпьем. А ты, Никита, не обнаруживай на нее внимания. Перестояла на морозе, вот у нее пружинка соскочила. Замерзла, да? — Василий потянулся к Зое и чмокнул ее, Зоя слабо оттолкнула его, и он начал тормошить ее, приговаривая: — Уморила, честное слово, уморила. Потеха, да и только. Прямо не предвидел, что ты такая шутница.

— Отстань, — проговорила Зоя, пробуя вырваться.

— Я отстану, отстану, если ты выпьешь. — Он налил вино в стакан и протянул его Зое. Зоя спокойно приняла стакан и выпила его до половины. Василий залпом допил и снова наполнил. — Прими, земляк. За будущих деток.

— С вашим здоровьицем.

Никита выпил. Василий склонился к нему и жарко зашептал:

— Про нашего начальника, про Мурашева, разное говорят. Шоферня болтает. Благодаря зависти. Он сам шофером был, а теперь гляди на какую высоту поднялся. На этой почве и растут разговоры. Я сам ничего не знаю, не видел. Поэтому ничего не говорю и слухам не потакаю. И ты, Никита, гляди в оба. Если что — не поддавайся.

В продолжение всей этой речи Зоя с укором смотрела на Василия. А Никита качал головой и молчал.

«Берегите детей» — написано на борту машины, идущей впереди, и Никита во все глаза следит за надписью, боясь отстать от колонны и затеряться в каменных пространствах города. Узкая, как ущелье, улица упирается в серый дом с острыми башенками — тупик. Доедешь до серого дома — и улиц оказывается две. Поворот — и перед тобой широкая площадь, огороженная желтыми перилами, а от площади расходятся сразу пять улиц — куда путь держать?

Машина с надписью повернула налево — Никита крутит за ней. Девушка в белых сапожках бросилась под колеса — Никита вовремя тормозит. Еще один поворот — начался знакомый проспект. Теперь все прямо и прямо до самой стройки за оврагом. Никита сунул в рот папиросу, чиркнул спичкой.

Проспект заставлен красивыми домами из светлого кирпича. За ними — дома попроще, из панелей, похожие друг на друга, как краны, которые торчат там и тут.

Сзади послышалась сирена — Никита притормаживает, жмется к обочине. Большая красная машина с лестницей несется посередине улицы, и Никита провожает ее тревожным взглядом: где-то беда приключилась. Синий автобус обогнал Никиту, закрыл передние машины. Никита поддает газу, чтобы не отстать от своих.

Много опасностей подстерегает Никиту в огромном городе. Вчера, к примеру, попросился в кабину мужчина в кожаной кепке, вполне приличный с виду. Никита подумал: надо подвезти человека, а тот предложил завернуть на дачу, уголь подбросить.

— Я же на работе, — удивился Никита.

— Десятку подкину... Двенадцать, — жарко шептал соблазнитель.

У Никиты от страха спина потеплела.

— Покиньте машину, — сказал он с трепетом.

Тот вылез, подбежал к другому грузовику и начал там торговаться: вот какие бессовестные люди попадаются. Никита весь вечер не мог прийти в себя: а что, если тот гражданин в кожаной кепке был специально подослан к нему?

А утром Никита узнал, что Силаев с двумя машинами уезжает в Брянскую область, и это известие тоже почему-то обеспокоило его. Однако Силаев как ни в чем не бывало попрощался и уехал. Никита лишь посмеялся над своими страхами.

Вот и щит показался, за ним въезд на стройку. Передние машины уже повернули туда, стоят у конторы. Никита пристраивается в хвосте и снова закуривает.

Вопреки предсказаниям Бурового, работа на стройке шла без перебоев. Экскаваторы грузили смешанный со снегом мусор, грунт из котлована. Самосвалы ехали в овраг, где была свалка, и опять возвращались к экскаватору. Стройка огромная: одного мусора отсюда увозят сотни машин в день. Никита был доволен работой: дорога от экскаватора к оврагу недлинная, блуждать тут негде, знай себе поворачивайся; если хорошо повернешься, перескочишь норму, то каждый поворот будет считаться за три. Прогрессивку умные люди выдумали...

Ударили морозы. Солнце сверкало над городом, над строительной площадкой, снег хрустел под колесами самосвала, но в кабине тепло, сухо, не то что дома, когда вывозишь в поле навоз и раскидываешь его — вот где нахолодаешься...

Работа на стройке шла хорошо, и Никита постепенно забыл о своих опасениях. И тут случилось. В конце недели, когда Никита сдавал после работы путевой лист, дежурный бросил в окошко:

— Тебе Борис Николаевич велел явиться.

У Никиты засосало под ложечкой, и он пошел на второй этаж. Секретарша внимательно поглядела на него.

— Товарищ Кольцов? Вас ждут.

Никита вошел в кабинет и увидел там вертлявого, который сидел на стуле и с любопытством смотрел на дверь. Грузный Мурашев утонул в кресле за столом и тяжело дышал, словно ему не хватало воздуха.