Василий Ганибесов - Эскадрон комиссаров

— Ну-к што ж? — спросил, чуть-чуть усмехнувшись, Головкин.

Ему показалось, что первый взвод пришел с покаянной. Он, подобравшись, повернулся к своим и подмигнул им. Дескать, подтянись, ребята, мы еще поломаемся, простить их али што.

— Надо было раньше думать об этом, — сказал Головкин и, переложив нога на ногу, сурово осмотрел вошедших.

— Да не тяни ты, говори живо, — ущипнул Миронов Курова.

— Так вот, значит, — продолжал Куров, будто ничего не замечая, — мы берем на себя социалистическое обязательство изжить эти проступки и вызываем вас не делать их.

— У нас нету, — думая над словом «социалистическое», ответил Головкин.

— А ты не зарекайся, — не вытерпел Миронов. — У нас не будет и чтобы у вас не было.

Красноармейцы второго взвода запереглядывались, еще не понимая, в чем дело.

— Вызываем вас давать на стрельбе шестьдесят процентов выполнения упражнений, а сами беремся на семьдесят.

— По стрельбе? — опустил ноги Головкин, сам половину не выполняющий. — При чем тут стрельба, раз дело коснулось самовольных отлучек?

— Что, заело? — торжествующе бросил из толпившихся первовзводников Абрамов. — Это вас коснулось?

— Крой, Артем, дальше! — крикнул другой и, взглянув на второй взвод, бросил: — Еще не то будет!

— Беремся коня сберечь, — помахал Куров для большей важности договором. — Не делать наминок и чтобы чистка. И вас на это вызываем.

Второй взвод, сидевший на койках, качнулся. Некоторые повставали.

— Ну и беритесь, раз беретесь, — буркнул кто-то из них.

— Правильно!

— Правильно! — зашумели остальные.

— Пусть берутся. У них самовольные отлучки, а нас хочут привязать.

— Нашли дураков!

— Про воровство-то пусть они скажут. Что? Не любите? Ишь удумали!

Вошедший в казарму помкомвзвода Хитрович поднял руку.

— Погодите, товарищи. Пусть они все скажут, — обратился он к своему второму взводу.

— Нам не жалко. Пусть говорят. Только зачем они других трогают, раз у них хвост замаран.

— Мы не отпираемся, если у нас хвост замаран. Так и говорим. Мы вас вызываем на социа-а-социалистическое — запутался Карпушев, — соревнование.

«Социалистическое» опять пугнуло второй взвод, и они замолчали.

— Читай, Куров, все сразу.

Куров при общем молчании прочитал вызов до конца.

Второй взвод поник в раздумье:

«Вызов-то, оказывается, не выдумка дотошного Курова, а дело, выходит, серьезное. Спор вроде, да спор-то больно уж... того. И не спор это вовсе, а черт ее знает что — и не разберешь. Состязание? Да нет, не состязание. Делегация, главное дело, с бумагой. Ишь, сукины дети, стоят, будто послы иностранные. Объявляем, дескать, вам войну, выходи. А если согласиться? Что тогда? Тогда выполнять придется. Черт бы их побрал, свяжут тогда!»

— А если мы не согласны? — спросил один. — Если не желаем?

— Гайка ослабла? — усмехнулся Липатов. — Струсили? Дескать, вы давайте там, а мы посмотрим? Кавалерия!

— Но, но, ты не больно! Слыхали мы про тебя!

— Я думаю, мы решим так, — ввязался Хитрович. — День завтра мы пообсуждаем, вечером ответ дадим.

— Правильно! — ухватились за это красноармейцы. — Правильно! Не такое дело, чтобы с кондачка.

Первый взвод затолпился к выходу в коридор. Там они, оживленно обсуждая впечатления вызова, встретили разведчика из третьего взвода.

— Скоро к нам-то? — спросил он первый взвод.

— Успеешь, — отмахнулись первовзводники.

— А ты откуда знаешь, что к вам пойдем? — спросил разведчика Миронов.

— Командир сказывал. Мы уже ждем:

— Иди, сейчас придем и к вам.

Красноармеец убежал вниз, а первый взвод затараторил:

— Как он их огорошил, а! Как сказал: вызываем, — так они и носы в тряпку, даже подскочили.

— Подскочишь, брат! Это тебе не фунт изюму.

— Главное, насчет рубки и пики. У них по этому делу — труба.

— А если они не согласятся, что тогда?

— Как не согласятся, раз вызываем?

— Не желаем, скажут, и все тут.

— Черт!.. Тогда...

Обида и сомнения скобленули первовзводников. А ну не согласятся? Да еще их же осмеют! Выскочили, скажут, выскочки, бухгалтеры с процентами. Да мало ли что они тогда могут сказать!

А Куров, немного ошарашенный такой возможностью, уже кулаки сжимает, сутулится и башку лобастую, как упрямый баран, подставляет.

— Вызов в газету, на доску, в ленуголок и на собрании! — грубит Куров. — Откажутся — потребуем объяснений. Скажите, мол, корни оснований, почему, какие экономические или политические причины, раз социалистическое соревнование? Пусть скажут, А только нет таких причин и не может быть. А мы начнем выполнять обязательство с нынешнего дня. Мы назад не отступим, не для того подписывались, чтобы отступать.

Уверенность Курова, упрямое, сильное поблескиваете его глаз опять подбодрили красноармейцев. В третий взвод спустились также скопом.

Едва они вошли в помещение казармы, как им навстречу многоголосым:

— Да здрав-ству-ет соци-а-листи-чес-кое со-рев-но-ва-ние! Ура-а!

От неожиданности первовзводники рты поразинули. Куров, увидя среди третьего взвода дирижировавшего Ветрова, своего бывшего командира и учителя, решил в грязь лицом не ударить. Он подтолкнул Карпушева и Миронова и, подойдя к третьему взводу, обратился:

— Бойцам по оружию, третьему взводу от кадровиков-первовзводников! — и, обернувшись к своим, махнул рукой.

— Ура-а-а!.. — неистово, от всей души, заорали кадровики.

Куров шагнул вперед еще на полшага и, развернув бумагу, начал:

— Красноармейцы первого взвода взяли на себя социалистическое обязательство изжить дисциплинарные проступки, какие у нас были: самовольные отлучки и сон не допускать вперед — и вызываем вас на это же.

Выпалил одним духом и замолчал. Что скажет третий взвод? Как на них это?

А сзади Курова, столпившись, затаив дыхание, выглядывая через плечи друг друга, застыли в ожидании первовзводники.

— В случае чего, мы им про ухи скажем, — шепчет Баскаков. — Тоже, брат, если рубить лошадям, так ушей не наберешься, всех оглушат.

— Не жужжи ты на ухо, ну тебя, — отмахнулся Липатов.

— Мы просим читать до конца, — сказал от третьего взвода Ветров.

Первовзводникам это не понравилось. Почему молчат? Почему сразу не скажут? Что они за политику выдумали?

Кадровики вглядывались в третий взвод, но, кроме напряженного, серьезного внимания, с которым они слушали читавшего Курова, ничего разобрать не могли. Ни удивления, ни растерянности, как во втором взводе, нет.

— Все! — сказал дочитавший Куров.

— Ответ надо! — крикнул Абрамов из первого взвода.

— Ответ вам скажут наши выбранные, — ответил Абрамову Ветров. — Первое слово — товарищ Люшкин.

— Люшкин! — спохватился Баскаков. — Это — который у командировой лошади ухо отрубил.