Алексей Котенев - Грозовой август

Пылала тюрьма на колесах.

Бальжан Баторов с разбега ударил прикладом по ржавому засову, рванул в сторону тяжелую дверь, обитую по углам железом, крикнул во всю силу:

— Выходи-и-и, Азия!

Посохин кинулся к другому вагону.

— Выходи-и-и!.. — понеслось вдоль состава.

Люди, освещенные дрожащим пламенем, посыпались из вагонных дверей — китайцы с длинными черными косами, корейцы в белых холщовых рубахах, маньчжуры в черных халатах и широкополых войлочных шляпах. Замелькали травяные накидки вьетнамцев, соломенные китайские доули. Кого только не было в этих душных, пропахших вонью вагонах!

Выскочив из вагонов, люди помогали выбраться другим, кидали в огонь песок, пытались сбить со стен языки пламени.

Над эшелоном все выше поднималось зарево пожара — горели депо и примыкавшие к нему постройки. С левой стороны от пожарища доносилось стрекотание автоматных очередей. Это взвод Бухарбая Мусина преследовал отходивших от депо японцев.

Иволгин с автоматчиками спешил к хвостовым вагонам, чтобы ударить с тыла по японским артиллеристам. Бежали мимо разбросанных бочек, прыгали через вывороченные из земли шпалы, завалы из бревен и досок. Вот и артиллерийская позиция. У хвостового вагона чернела в отсветах пожарища скособоченная пушка с задранным вверх стволом. Вокруг валялись ящики со снарядами, лежали убитые японцы, из-под бугра торчало бревно, на котором курился отброшенный взрывом ранец. По другую сторону, в конце пассажирского состава, виднелось еще одно орудие. Около него копошились японцы. «Хотят подбить танк», — подумал Иволгин.

Но японцы, как догадался Иволгин в следующую секунду, намеревались бить не по танку. Они разворачивали орудие, чтобы ударить по эшелону и выбегавшим из вагонов узникам.

— Эх, гады! — крикнул Иволгин, вскинул автомат и рванулся к японской пушке.

В это время из-под вагона кто-то бросил гранату. Илько видел, как она стукнулась о лафет пушки, покатилась к присыпанной землей станине.

— Ложись! — с силой выдохнул Посохин, грудью сбил Иволгина с ног и упал на него, прикрывая собой.

— А-а-а! — долетел сзади пронзительный девичий голос.

Грянул взрыв. Градом простучали осколки по вагонной стене, и Аня, не добежав до пушки, упала у опрокинутого японского пулемета.

Над густой пеленой пыли взвилось пламя: загорелся вагон. Пламя охватило рыжую дверь, кинулось к решетчатому оконцу под потолком, откуда уже валил густой дым.

— Спасай людей! — крикнул Илько и со всех ног бросился к вагону.

Илько ворвался в обжигающее пламя, ударил прикладом по засову, двинул в сторону дверь. Из вагона хлынул огненный шквал, свалил бойца с ног. На него падали сверху охваченные огнем и дымом люди. Но он уже не видел их, только чувствовал по толчкам.

— Глаза... Глаза... — простонал Илько.

Бой у эшелона затихал.

Засыпанные землей, Иволгин и Посохин с трудом поднялись на ноги. Каску с Иволгина сорвало взрывной волной, оцарапало голову. Он вытер сбежавшие на лоб капельки крови, болезненно поморщился и, пошатываясь, кинулся к упавшей у пулемета Ане Беленькой. Она лежала без сознания, обхватив рукой санитарную сумку. Голова была запрокинута, светлые волосы сбились в сторону. Иволгин взял ее на руки и понес к рельсовому заслону, где урчала тридцатьчетверка. За ним шел Баторов — вел за руку ослепшего Илька. Позади плелся, придерживая левый бок, раненый Посохин. Вначале Поликарпу показалось, что он просто ушибся, но боль усиливалась, темнело в глазах, он упал. Подбежали с носилками санитары, унесли его вместе с Аней к эшелону в санитарную машину.

Пожар на железнодорожной станции постепенно угасал. Сверху падали и шевелились на земле обугленные былки соломы. Пахло сгоревшим маслом и жженой краской. Толпы людей бежали к пассажирскому составу, подползали под вагоны, спешили на привокзальную площадь.

Все кричали, плакали, кого-то искали, пытались, видно, узнать, что произошло на станции.

Оглушенный взрывом, Иволгин проталкивался через гомонящую толпу к перрону. У него шумело в голове, путались мысли. Хотелось узнать, как там дела у Бухарбая — захватил ли он депо? К Бухарбаю на помощь прорвался со своим взводом Драгунский. Потом Сергей подумал об Ане и Посохине, и тяжко стало у него на душе. Ранения у обоих, кажется, серьезные.

Протяжно засвистел паровоз, лязгнули буфера — дробный металлический цокот покатился к хвостовому вагону. Эшелон с танками медленно протискивался к забитому толпой перрону.

А на перроне — все теснее и теснее.

— Вансуй! — кричали китайцы.

— Мансе! [39] Ура! ( кор. ) — вторили им корейцы.

— Льенсо монам! [40] Советским людям слава! ( вьет. ) — скандировали вьетнамцы.

Людской поток прижал Иволгина к платформе эшелона, на которой возвышался танк и виднелся прикрученный тросами виллис комбрига. У борта стояли Державин и Волобой, приподняв руки, приветствовали гомонившую на разных языках толпу.

У платформы Иволгин увидел многих уже знакомых ему людей. Над толпой показалась голова Ван Гу-ана. К нему жался Ю-ю, справа болезненно улыбалась кореянка Ок Сун. Рядом с ней стоял смуглый парень в белой рубашке с широченными рукавами. Это был, по-видимому, ее найденный жених Цой Сен Гук. Девушка держала его за руку, будто боялась снова потерять. Увидев Иволгина, кореянка что-то крикнула ему. «Наверное, спрашивает, где Аня...» — догадался Сергей.

К Иволгину пролез сквозь толпу Ван Гу-ан и с помощью Ю-ю стал просить разрешения взять для своего партизанского отряда семнадцать винтовок, которые они отобрали у японских охранников.

— Берите, берите — они вам пригодятся, — согласно кивнул Иволгин и полез вместе с Ван Гу-аном и Ю-ю на платформу.

Вслед за ними на платформу бойко вскочил невысокий проворный лейтенант с перекинутым через плечо пестрым маскхалатом. От него не отставал немолодой скуластый китаец с реденькой бородкой. На нем синяя изрядно потертая куртка — даньи, на ногах веревочные тапочки, на боку японский маузер. Лейтенант отыскал глазами генерала и быстрым шагом направился к нему.

— Товарищ генерал! — обратился он и торопливо изложил, по какому делу прибыл. — Разведчики из воздушного десанта захватили на станции большой японский склад с оружием и боеприпасами, выставили охрану. Китайские партизаны просят дать им склад. Как быть?

Пока Державин уточнял, что за склад захватили разведчики, китаец в синей куртке о чем-то переговорил с Ван Гу-аном, и они вместе подошли к генералу, низко поклонились.

— Они предлагают дать нам за оружие сорок бочек ханшина и триста мешков риса, — пояснил со смехом Викентий Иванович.

— Это что еще за торговля! — возмутился генерал.

— Посмотрите, они уже тащат нам плату! — засмеялся Волобой, показав рукой правее чадившего депо, где копошились в дыму китайцы — катили к эшелону бочки, несли мешки.