Алексей Котенев - Грозовой август

— Верно. А ты сумел бы дотянуться сжатым кулаком до аэродрома?

— Фронтовой опыт, однако...

— Он учит не повторять зады. И не топтаться на месте.

В помещении аэродрома Державин набил табаком свою маленькую трубку, разостлал на столе карту и заговорил о событиях, известных в штабе и неизвестных пока здесь — в передовом отряде. Говорил и тут же показывал трубкой на карту. Штаб фронта перебрался в Ванемяо, 15-я армия вместе с амурскими моряками овладела крупнейшим сунгарийским портом Цзямусы. А вчера наши десантники уже захватили Харбин. Дальневосточники с часу на час должны ворваться в Гирин. Танковые клинья, что идут навстречу друг другу с востока и запада, смыкаются.

Потом трубка генерала пересекла извилистые линии Большого Хингана, прошла через Калган и уткнулась в Ляодунский залив. Монгольские цирики с передовыми отрядами Плиева вышли к морю, отрезали Квантунскую армию от японских войск в Северном и Центральном Китае.

— Выходит — конец войне! — обрадовался Русанов.

— Да, командование Квантунской армии просит нас о прекращении военных действий, — сообщил Державин. — Вчера наши десантники захватили в плен в Харбине начальника штаба Квантунской армии Хату Хикосабуро и доставили его в Хабаровск к главкому маршалу Василевскому. Японский генерал прямо с ходу начал ратовать за прекращение военных действий.

— Так в чем дело? — развел руками Волобой. — Мириться так мириться.

— А дело в том, что Ямада желает мириться особым способом. Он хочет, чтобы мы остановились на занятых рубежах и не трогали больше остатки его армии. Мир без сдачи в плен.

Державин заговорил о позиции союзников. Оказывается, главнокомандующий союзными войсками генерал Макартур тоже против нашего быстрого продвижения в Маньчжурии. Волобоя вначале это очень удивило, но потом он понял: удивительного ничего нет. Войну на Востоке Макартур планировал закончить примерно через год и потому не спешил подвозить сюда свои войска, вел бои в основном на Тихом океане. Он рассчитывал, что русские будут продвигаться два ярда в сутки — как двигались союзники там, на Западе. И вдруг этот молниеносный удар! Япония ошеломлена. Азия забурлила, как вода в половодье. Кто же будет держать ее в узде, если японцы сдадутся в плен, а морская пехота союзников находится за тысячи миль?

— На днях генерал Макартур попытался даже остановить наше продвижение в глубь Маньчжурии, — продолжал Державин. — Вы спросите: каким образом? Очень просто: отдал приказ прекратить военные действия с Японией и направил этот приказ — куда бы вы думали? — в наш Генеральный штаб!

— Для исполнения, как в свою дивизию! — засмеялся Волобой. — Вот это здорово!

Потом Державин рассказал о перехваченной радиограмме Хирохито в штаб Квантунской армии, странном молчании генерала Ямады.

— Двое суток мы пытались вступить с ним в связь, а он молчит как рыба, да и только. А нам некогда играть в молчанку. — Державин нахмурился: — Нам надо разоружать японские дивизии. И немедля.

Волобой сдержанно вздохнул, посмотрел на карту Маньчжурии, на извилистую линию фронта, куда вышли передовые подвижные отряды. Красные клинья, обозначавшие наступающие войска, воткнулись в разлившиеся реки со взорванными мостами и широкими поймами, в озера и болота, превратившиеся в непроходимые моря. Как же в таких условиях преследовать и разоружать японцев?

Словно бы угадав мысли Волобоя, Державин изложил план командования. Десантные отряды отправятся к жизненным центрам Маньчжурии воздушным путем — захватят железнодорожные узлы, аэродромы, морские порты, разоружат тыловые гарнизоны, штабы войсковых объединений. Такие десанты будут высажены в Чанчуне, Дальнем, Порт-Артуре и многих других местах [25] Всего за время войны на Востоке воздушным путем было переброшено около 17 тысяч человек. — Прим. авт. .

Затем генерал подошел к главному. Оказалось, доставка горючего в бригаду — дело лишь попутное. Сейчас надлежит погрузить в самолеты батальон автоматчиков и лететь в Мукден — старую столицу Маньчжурии. Там стоит штаб 3-го фронта Квантунской армии. Как японцы встретят наш штурмовой отряд — неизвестно. На обращение Малиновского не отвечают и гарантий на перелет не дают. Но что делать? Надо же в конце концов выяснить, чем они дышат. Если встретят в штыки, десант займет круговую оборону. Авиация прикроет сверху. Сутки надо продержаться. А завтра к Мукдену должна подойти танковая бригада Жилина.

— Прошу построить батальон, — приказал Державин.

Пока шло построение, инструктаж, подготовка к вылету, Державин, прохаживаясь у самолетов, расспрашивал Викентия Ивановича о последних боях, о новостях из дому, о гибели Ветрова, которого знал еще по боям на Халхин-Голе.

Десантники готовились к операции. Старшина Цыбуля привез на бронетранспортере патронов, гранат и даже несколько комплектов обмундирования. У расторопного старшины все было запасено на непредвиденный случай. А случаев таких на войне оказалось много. У Забалуева сползла с плеч прогоревшая гимнастерка, у Баторова снесло течением пилотку, Юртайкин ходит в прожженных брюках, Посохин — без ремня. С этим старшина мириться не мог и быстро приодел своих бойцов. Смотри, Маньчжурия, на советских орлов!

Вдоль взлетно-посадочной полосы бегал расстроенный Драгунский. Он никак не мог понять: берут ли в батальон раненых? После истории у Ворот Дракона он не желал бы стать жертвой коварного врага. Ему больше нравилось сражаться честно, в открытую, и потому он хотел бы остаться на этом аэродроме. Наших сил здесь пока мало — всего два танка. Японцы непременно вздумают захватить аэродром, и тут он мог бы наконец показать, на что способен! Но позволит ли Волобой остаться? А то возьмет, прищурится да спросит в шутку: «Кто же ты есть, дружище — трус ли орденопросец?» Ох, уж этот пронизывающий волобоевский прищур!

«А что, если выйти на генерала, — подумал Драгунский. — Державин может распорядиться, чтобы раненого не брали». Приподняв повыше руку, висевшую на бинте, направился к самолету, около которого Волобой о чем-то говорил с Державиным.

Но все произошло не так, как замышлял Валерий. Рассказывая генералу об энтузиазме бойцов, вынесших трудности похода. Волобой, увидев Драгунского, сказал:

— Возьмем хоть этого раненого лейтенанта. Его место в медсанбате, а он завалил меня рапортами: дайте возможность сражаться!

— Так и должно быть, — ответил Державин.

После таких слов Драгунский молча направился в самолет. Назвался груздем — полезай в кузов.

Под крылом проплыл аэродром, сверкнули на солнце озера, заводи и затопленная пойма реки. Тысячи ярких бликов горели на зеркальном разливе реки, переливались искристой рябью на прибрежных водоворотах.