Константин Волков - С тобой моя тревога

Что бы сделать такое, из чего бы поняли все-все, как она им благодарна? Ну что она может!

— Мне за гостями ехать надо. Хочешь прокатиться?

— Куда?

— В подшефный колхоз. Съездим, да?

— Ладно.

— Тогда я выйду. В автобусе подожду.

— Я мигом соберусь.

…Ольга шла к машине, откинувшись назад, будто сопротивлялась ветру, дувшему в спину.

— Никогда не ходила на таких высоких каблучищах, — рассмеялась она смущенно. — Открой дверь-то… Ну, как я выгляжу?

— Забирайся вот сюда. Теплее будет. — Василий указал на широкий капот.

Ольга послушно перебралась через барьерчик.

— А выглядишь ты… Ты самая красивая. Верно!

— Не зарули в столб! — она рассмеялась, довольная собой.

Василий нежно посмотрел на нее, слабо освещенную лампочками на панельке показателей приборов. Рядом с его плечом, стоит лишь протянуть руку, ее коленки, обтянутые тонкими чулками. Он сбавил скорость, наклонился и поцеловал вначале одну, потом другую.

— Это… это ты зачем? — испуганно встрепенулась она.

Василий не ответил.

Они мчались мимо черных полей, вдоль пустынных садов, потом между двумя рядами ярко освещенных домиков пригородного колхоза. Перед колхозным клубом горели костры. У костров толпились люди. Длинные, золотые в свете пламени трубы, обращенные к небу, призывно гудели, звонко гремели бубны.

— Расскажи что-нибудь, — попросил Василий.

— Так трясет, что у меня все из головы вылетело, — сказала она, принужденно рассмеявшись. — Ты и так уже все знаешь. Самое главное знаешь. Это изменить нельзя.

— Я не об этом… Если б можно было тряхнуть тебя так, чтобы ты забыла все! — глубоко вздохнул он и нарочно не притормозил на выбоине. Машину встряхнуло, загремели какие-то железки под ногами.

— Ну зачем ты так?.. Я одно скажу. С тех пор как ты привел меня к Андрею Михайловичу, как проводил потом домой и не повел к себе, не охальничал, я сама другой становлюсь. Когда меня дружинники задержали, подумала: ну, теперь все, покатилась. Хоть вины за собой и не знала. Кто, думала, мне, воровке, поверит?! И девчата… Выложили все передо мной. Это же не только от доброты, ведь это оттого, что верят мне… Или не так, скажешь?..

— Скажу, что так.

— Я за такое доверие не знаю, что могу… Да что говорить! Ты, наверное, подумал, что я с тобой… ради баловства. Плохо думал… Я уже другая стала… У меня сегодня самый большой праздник! Скажи, зачем ты мне коленки так поцеловал?.. Зачем?!

Василий понимал, что в жизни Ольги с приходом на завод многое изменилось. Но когда он сегодня вошел в девичью комнату, увидел плачущую Ольгу среди груды чужих нарядов, сердцем почувствовал — произошло то, что перевернуло, опрокинуло все ее прежние представления о жизни и о ее месте в этой жизни, заставило увидеть себя и окружающий мир другими глазами.

Если бы он этого не понял, то не поцеловал бы ее таких трогательно беззащитных коленей.

— Ничего я не подумал. Я ведь тоже жил не в тени, не под капотом! Я кое-что повидал… не из автобуса…

Машина свернула влево, на мост через широкий арык, обсаженный талами, обогнула огромный круглый цветник и остановилась перед двухэтажным зданием с широким ярко освещенным подъездом.

— Посиди. Или погуляй. Похоже, торжественная часть идет еще…

Он скрылся в здании. Ольга сползла с теплой жесткой крышки и села на мягкое шоферское сиденье, легла грудью на руль.

Из серебряного колокола-репродуктора загремел духовой оркестр. Минут через десять на крыльцо стали выходить люди. Появился Василий. Он направился к клумбе, и Ольга видела, как Василий сорвал несколько роз, поднес к губам указательный палец: укололся, наверное.

Она догадывалась — цветы эти ей, Ольге. Никто никогда еще не дарил ей цветов. Даже ворованных… Потом перед клумбой остановился старик, несколько юношей и девушек. На юношах были полосатые халаты, а на девушках бархатные безрукавки и пестрые платья.

В руках молодые люди держали музыкальные инструменты. Девушки казались яркими птицами в своих пестрых платьях. Старик что-то сказал, и двое юношей вошли на клумбу и стали рвать цветы, а Василий выбрался из зарослей роз к старику.

— Что, попало от деда? — засмеялась Ольга, когда Василий взбирался с букетом в кабину.

Прежде чем устроиться за рулем, Василий передал Ольге букет:

— Держи! Ничуть даже не попало.

— Сегодня все удивительно! — сказала Ольга, освобождая Василию место. — У меня ничего такого в жизни не было. — Она опять взобралась на капот. — Может, мне лучше пересесть туда? — она кивнула на пассажирские места.

— Сиди здесь… Мне скучно будет без тебя…

Через несколько минут к музыкантам подошли еще несколько человек, и следом за стариком все взобрались в машину. Ольга с любопытством разглядывала наряды девушек. Но вот старик что-то произнес громко, и юноши отдали ему цветы, а девушки захлопали в ладоши.

— Что он сказал? — спросила Ольга.

— Сейчас он тебе подарит цветы, — смеясь сообщил Василий. — Он спросил, кому я рву цветы. Я сказал, что тебе. А кто, говорит, она тебе? Невеста, сказал я…

— Ты так сказал? Ты вправду так сказал! Не врешь? — с сомнением переспросила Ольга.

А старик уже подошел к ней и, держа букет в вытянутой руке, что-то сказал на своем языке, потом по-русски:

— Ты не поняла меня? Я сказал, доченька, что самые счастливые люди — влюбленные, самые красивые люди — влюбленные, потому что красота и счастье — в сердце у них… — и вручил Ольге цветы.

Щеки ее пылали, глаза сияли от набежавших слез. Она все крепче сжимала букет. Шипы до крови впились в ладонь, но боль не ощущалась. «Да что же это сегодня?! Так и в сказках-то не бывает!» — думала Ольга.

— Может, я лучше не пойду! Я буду тебя здесь ждать, — сказала она робко Василию, когда автобус остановился перед широкой лестницей, ведущей на высокий холм к сверкающему Дворцу.

— Это почему еще? У бога теленка мы, что ли, съели? И так, пока мы баранку вертели, другие веселились. Пойдем! — решительно заявил он — И цветы бери! Куда ты их пытаешься спрятать-то?!

— Дай расческу, — попросила она. — Я же как дикобраз, наверное…

В зал не пускали.

— Пройдите, товарищи, на балкон, — сказал им а вестибюле дружинник. — Может, там найдутся места.

— Пойдем сперва в буфет, — заявил Василий. — Я не ел с утра.

Он смотрел на Ольгу восхищенным взглядом. В вишневом узком платье с широкими, ниже локтей, рукавами, в черных чулках и черных туфлях с острыми носами к высоченными каблуками, побледневшая от волнения, она была очень красива. Василий держал ее за руку чуть повыше локтя, и Ольга опасливо прижимала его руку. Через плотный шелк он чувствовал теплоту ее тела.

В буфете никого почти не было, если не считать четверых старых рабочих, сидевших за пивом, да еще двоих. Ольга первая увидела и узнала их. Это были Одинцов с Дурновым. Они сидели к проходу вполоборота и не видели вошедших. Одинцов подпер кудрявую голову ладонью, меж пальцами вились кудри. Он смотрел на стакан. Дурнов, навалившись грудью на стол, что-то рассказывал ему.