Константин Волков - С тобой моя тревога

— Ну, как вы тут? — расспрашивал он у Каюмова.

— Идем с перевыполнением.

Сергей Петрович сел за свой директорский стол и поймал себя на том, что сразу стало покойно и хорошо.

— Как съездили? — поинтересовался Каюмов.

— В гостях хорошо, а дома лучше. А съездил удачно. Во второй половине дня соберем начальников цехов, технологов, расскажу… Мойжеса отправили?

— Отправили, еще три дня тому назад.

— Вернется, сравним варианты печей кипящего слоя, выберем лучший и начнем строить свою. Если ваша идея о повышении скорости вращения смесительного барабана оправдается, срочно придется искать пути увеличения производства кислоты. Придется строить дополнительные печи. Так уж если строить, то не ВХЗ, а КС. И мощность много выше, и потери серы в огарках минимальные. Что-то в пределах полутора-двух процентов. А мы по пять процентов и больше на ветер пускаем. А грязи сколько развели?.. Ладно, об этом подробно поговорим на совещании. Рассказывайте о новостях!.. Хорошо, говорите, заварил Одинцов шестерню? Что уралец сказал?

Каюмов подробно рассказал о пребывании Кузьмы Васильевича Денисова на заводе.

— Высокого класса работа, — похвалил Денисов нашего Одинцова. — Вроде даже оскорбился за него старик, что по третьему разряду работает…

— Оскорбился, говорите?.. А что, если мы Одинцову повысим разряд? Пропустим его работу через квалификационную комиссию. Я премию ему хотел дать. Помните, говорил перед отъездом? — Каюмов кивнул головой. — Отдел труда и зарплаты не встанет на дыбы? С профгрупоргом надо договориться.

— У Одинцова в подручных Зайцев был. Его тоже отметить нужно.

— Заслужил, значит, стоит… Успеете ко дню Конституции подготовить оборудование к повышенному режиму?

Каюмов кивнул:

— Успеем!

— Приурочим переход к празднику. Договорились? Хорошо бы к Новому году гранулированный выдать… — Дорофеев озабоченно поерошил кудри. — Здорово бы, а?!.

В кабинет вошла Ниночка, от двери доложила:

— К вам Андрей Михайлович…

— Просите!

— Я вам больше не нужен? — Каюмов поднялся со стула.

— Да нет вроде… Как горло? Сняли, вижу, бинты…

— Это горком виноват… Мурад Гулямович уговорил Чингирину показаться. В порядке партийной дисциплины обязал уколы принимать. Колет меня профессор.

— Ну и как?

Вошел Андрей Михайлович, разделся, повесил пальто на никелированную вешалку.

— Приветствую вас, Андрей Михайлович, присаживайтесь, — пригласил Дорофеев и повторил вопрос Каюмову: — Ну и как уколы?

— Больно… Сидишь в кресле, как рыба на крючке. Кусаться хочется, а нельзя: шприц не укусишь… — Каюмов болезненно улыбнулся. — Сегодня опять ехать… Я возьму вашу машину?

— Конечно, Камал Каюмович!

Каюмов попрощался.

Дорофеев вопросительно поглядел на гостя:

— Я вас слушаю, Андрей Михайлович!

— Просьба маленькая есть, Сергей Петрович, не совсем обычная…

— Слушаю…

— От Ольги Лиховой вестей нет. Не могли бы вы позвонить, узнать, как она там?

Дорофеев прищурил лукаво глаза.

— Андрей Михайлович! За вами вроде не замечалось подобного… Седина в бороду…

— Да вот уж так получилось на старости лет! — поддержал шутку Андрей Михайлович. — И на старуху бывает проруха…

— Грисс уполномочил? Что сам не зашел?

— Постеснялся, наверное. Да он и не просил. Она ведь и моя знакомая.

Дорофеев позвонил в город, соединился с междугородней, передал заказ:

— Срочно, пожалуйста! — Положил трубку на рычаг. — Сейчас узнаем… А Одинцов-то втягивается вроде… Уральский мастер приезжал смотреть на шестерню, похвалил сварку. И этот, как его, фамилию забываю… Дурнов… Тоже ничего как будто…

— Угомонятся, может…

— Непонятный народ. Не поймешь, что для них хорошо, а что плохо. Премировать Одинцова хочется, а как подумаю, что получит деньги, напьется на радостях, набедокурит с пьяных глаз, боюсь.

— Может, не следует особенно бояться? Такая публика ценит доверие. Мне ведь приходилось с ними близко сталкиваться… в свое время. У воров свои понятия о гордости и чести. Самому что ни на есть отчаянному ворюге поручали хлеб на пайки делить на бригаду. После хоть на весах проверяй — грамм в грамм!.. И крошки не утаит…

Беседу прервали короткие телефонные звонки. Дорофеев взял трубку:

— Давайте! Спасибо… Мне директора… Алло, алло! Кто это? Дмитрий Константинович? Привет, Дорофеев говорит… Добрый день. Как дела? С перевыполнением? Рад. Мы тоже. Послушай, там у тебя на обучении с нашего завода Лихова находится. На тарозашивочной… Узнай, как она там. Я у телефона подожду… Давай! — Андрею Михайловичу объяснил, прикрыв трубку ладонью: — По внутреннему в цех звонит… Значит, свои понятия о чести и гордости! Может, и так. Рискнем.

— Неплохо бы в газете заметку дать об Одинцове, — предложил Андрей Михайлович. — Описать, как он в неимоверной жаре работал. И выдержал! Для него это вроде подвига.

— Поручу Кудреватому, пусть распишет. С портретом! Да-да, слушаю! — прокричал он в трубку. — Учится? Старательная, говорят? Спасибо, Дмитрий Константинович! Передай привет. Лиховой привет передай! От кого? Она знает… И от меня тоже. Обязательно. Скажи, от Василия Александровича и Андрея Михайловича… Ну, будь здоров! Да, послушай, что скажу! В Виннице был. Смотрел печь КС. Здорово! Могу тебе чертежи прислать… Ладно, пришлю… И с Воскресенского пришлю. Мойжес поехал туда. Оба варианта тебе дам. Поклон супруге… Лида? Лида здорова. Передам.

Дорофеев положил трубку.

— Слыхали? Работает Лихова! Все в порядке…

Помолчали. Наконец Дорофеев произнес задумчиво, имея в виду троих бывших воров:

— Пожалуй, прав был Мурад Гулямович, настояв на том, чтобы я их взял на завод. И в поселке, и на заводе тем более нет условий для рецидива. Среда не та! Если в этих условиях у Лиховой наметилось сердечное влечение, то можно надеяться, что больше не свихнется. Как вы думаете, мудрейший и добрейший Андрей Михайлович?

— Кто знает? — откликнулся тот. — Грисс — человек во всех отношениях незаурядный. Не знаю, стоит ли удивляться, почему он решил, что именно Ольга — та женщина, которая ему нужна… Что-то он в ней разглядел такое, чего не увидел в других.

— Может быть, его привлекла псевдоромантичность судьбы Лиховой? — предположил Сергей Петрович.

— Он для этого слишком цельный человек. После романтики полетов за звуковым барьером вряд ли бывшая воровка, как таковая, вскружит ему голову… А вам не кажется, Сергей Петрович, что мы из доброго побуждения по-стариковски начинаем перемывать косточки молодым?

— Нет, не кажется! Для Лиховой близость такого человека, как Грисс, может оказаться решающей. В ее становлении, я имею в виду. Так же, как любовная неудача может отшвырнуть ее назад, может дать ей повод подумать, что это логический исход для бывшей воровки. Ну, вроде того, что порядочные женятся на порядочных или еще что-то в этом роде…