Юрий Корольков - Так было…

Интересно, что через полтора года после гибралтарской катастрофы при таких же обстоятельствах погиб в Южной Америке советский дипломат Константин Уманский. Самолет взорвался, едва поднявшись с аэродрома.

В обстоятельствах гибели Владислава Сикорского обращала на себя внимание еще одна деталь: в Каире, откуда улетал глава польского эмигрантского правительства, среди провожающих не было только генерала Андерса. Он сказался больным. Андерса считали непримиримым противником генерала Сикорского. В кругах наиболее реакционных эмигрантов его прочили на руководящую роль в эмигрантском правительстве.

События в Гибралтаре перепутали все карты. Миколайчик, ставший после Сикорского премьер-министром, повел себя в дипломатии, как слон в посудной лавке. Его откровенная вражда к Советскому Союзу настораживала русских. Теперь нечего было рассчитывать на то, что эмигрантское правительство сможет мирно вернуться в Варшаву.

Русским, скорее по душе Национальный совет страны, возникший где-то в подполье. Он стоит во главе движения Сопротивления. Теперь в каждой стране свое Сопротивление. И если его нельзя подчинить своему влиянию, пусть с ним расправляются… наци, гестапо, кто угодно…

После долгих раздумий он пришел к выводу — настало время принимать решительные меры. Тем более, что его точка зрения находит поддержку в Соединенных Штатах. Об этом рассказал Иден, летавший в Москву вместе с Карделлом Холлом. Еще в самолете секретарь госдепартамента сам завел разговор о Польше. Как бы между прочим Хелл вспомнил о своей встрече с польским послом Цехановским. В госдепартамент он явился перед самым отъездом Хелла в Москву. Цехановский передал меморандум правительства Миколайчика.

В меморандуме высказывалась мысль, что для послевоенной Европы будет крайне нежелательным вступление советских войск в Польшу. Чтобы предупредить это, авторы меморандума предлагали заранее разместить там англо-американские части. Для этого следовало договориться с русскими, нажать на них, пригрозить, что в случае неблагоприятного ответа может задержаться открытие второго фронта, прекратятся военные поставки… Короче — надо перебросить войска союзников в Советскую Россию. Пусть они вступят в Польшу хотя бы одновременно. Так сказать, символически…

Как говорил Иден, американцы положительно отнеслись к такой идее, но все разговоры оказались праздными. На московском совещании русские наотрез отказались вести переговоры на эту тему.

Теперь приходится думать о другом — надо всячески препятствовать вступлению русских в Польшу. В последний момент лондонское правительство станет там у власти… Миколайчик и глава польских вооруженных сил генерал Соснковский поняли Черчилля с полуслова. Такие вещи им не нужно разжевывать…

Семена, брошенные Черчиллем в хорошо подготовленную почву, вскоре дали богатые всходы. Среди польской эмиграции у премьера были свои осведомители. Секретарь Миколайчика частенько заглядывал к полковнику Перкинсону, который возглавлял один из многочисленных отделов Интеллидженс сервис. Порой секретарь просто выполнял поручения своего английского шефа. Так и познакомился Черчилль с тайным приказом генерала Комаровского, который возглавлял подпольную Армию Крайову в Польше. В этом приказе, обозначенном «№ 16», главком подпольной армии предписывал своим людям беспощадно расправляться с польскими и советскими партизанами — со всеми, кто поддерживает русских. Для этого приказ рекомендовал вступать в деловые отношения с НСЗ [17] НСЗ — национальные вооруженные силы. Польские фашистские отряды, связанные с гестапо. , пользоваться ее услугами.

Прошло еще несколько дней, и на столе британского премьера появился новый приказ генерала Комаровского. Теперь польский генерал предписывал своим подпольным штабам объединиться с НСЗ. «Это внесет в ряды Армии Крайовой новый дух», — писал он в своем приказе.

«Идет напролом этот генерал Комаровский, — подумал Черчилль. — Он не стесняется вступать в сговор с немцами».

Следующий приказ по Армии Крайовой требовал оказывать сопротивление частям Советской Армии, которые уже вступили в Польшу. Потом стали поступать оперативные донесения: начальник диверсионного отдела штаба Армии Крайовой полковник Филдорф приступил к работе. В тылу Советской Армии происходят диверсии.

«Не слишком ли рьяно взялся Комаровский за дело?» — думал Черчилль, читая секретные сводки. Но в общем он был удовлетворен активностью правительства Миколайчика. Британского премьера не удивляли связи таких эмигрантов-поляков с немцами. Это не ново. Разве Юзеф Бек, варшавский министр иностранных дел, не продавал Абверу французские военные секреты?! За это его и выслали из Парижа незадолго до начала войны. Официально объявили, что господин Бек высылается из французской столицы за скандал в карточной игре… А генерал Комаровский, находясь в подполье, сумел принять участие в немецком «расследовании» катынского расстрела. Видимо, в связи с этим Гиммлер и освободил из плена сына Миколайчика. Услуга за услугу!.. Это было совсем недавно, может быть месяц назад. Британская разведка тоже причастна к этому. В марте сотрудница Миколайчика Мария Гулевичева, работавшая в английской разведке в Будапеште, помогла переправить Миколайчика-младшего в безопасное место. Она же связывалась с венгерской разведкой, которая просила у Комаровского людей для разведки в тылу советских войск… Черчиллю иногда казалось, что он сам скоро запутается в этом лабиринте перекрещивающихся связей международных разведок…

Черчилль любил знать всю подноготную о людях, с которыми ему приходилось работать. Поэтому он и попросил досье Комаровского. В точно назначенный час — премьер был пунктуален до педантизма — папка лежала на его столе.

Тадеуш Комаровский… Он же генерал Бур в польском подполье. Официально — заместитель главкома Соснковского, постоянно находится в Польше и возглавляет там подпольную Армию Крайову.

Черчилль бегло перелистал несколько страниц. Его интересовало старое. Вот оно.

Родился в Восточной Галиции. Призван в австрийскую армию, служил в кавалерии, воевал с русскими… Позже вступил в польскую армию, участвовал в походе на Киев, отличился на Украине, получил звание полковника, командовал уланским полком.

В послужном списке Комаровского, хранящемся в Интеллидженс сервис, были и другие биографические подробности. Перед войной полковник имел свои конюшни, славившиеся породистыми лошадьми, играл на скачках. Его имение находилось под Львовом.

Война застала Комаровского в Груденце, где он командовал кавалерийской школой. На фронте сражался под командованием Андерса, отступал к венгерской границе, но не мог перейти ее и вынужден был остаться в Польше. Недавно в Лондоне Буру-Комаровскому присвоили звание дивизионного генерала.