Виктор Ревунов - Холмы России
- Название:Холмы России
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Гурман
- Год:1993
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Виктор Ревунов - Холмы России краткое содержание
Две книги романа-трилогии советского писателя повествуют о событиях на смоленской земле в 1930–1940-х годах. Писатель показывает судьбы людей, активно созидающих новое общество, их борьбу против врагов Советской власти, героизм в годы Отечественной войны.
Холмы России - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Ты лучше отдохни, — сказала Юлия Полине Петровне. — Последние теплые деньки.
— Нет, нет. Я пойду, — решительно ответила Полина Петровна. — Она уродует женщин.
— Но ведь не силой она их тянет к себе, — хотела убедить Полину Петровну Юлия. — Что делать? От доли к ней идут. Да, слава богу, никто не умирал.
— Ты ничего не изменишь, — поддержал жену Родион Петрович.
— Зачем берется, не умеет делать!
Родион Петрович вышел из-за стола: ему было все равно, пойдет сестра или нет. Его больше тревожило, что его объездчик, Кирьян Стремнов, запутан в этой истории.
— Не Шелганиха виновата, а само положение, в котором оказалась Феня. Ей ничего не оставалось делать, — сказал Родион Петрович, как говорили сейчас все. — Ты знаешь Дмитрия, ее мужа? — обратился он к сестре. — Это характер запутанный, слабый и сильный. Он еще покажет себя. Мне жаль Кирьяна. Силы душевные потратит, а цели никакой. Мог бы хорошие дела делать. Я так и думал: уйду вот на отдых-он место лесничего займет в нашем лесу. Такие истории губят.
— Он любит ее, — возразила Полина Петровна. — Я поняла. Мы разговаривали с ним.
— Вот и ужасно, не может разорвать этот узел.
Митя так не уйдет.
— Кирьяну с Феней бежать надо отсюда, — сказала Юлия. — Тут им житья все равно не будет. Не простит Митя.
— Сам виноват. Он по-человечески у нее прощения просить должен: порвал жизнь своей жены. Откуда берется такое? — спрашивая и сожалея, сказала Полина Петровна.
Родион Петрович набил махоркой свою трубку: табак не признавал — курил махорку с донником, который засушивал и хранил в пучках на сеновале.
— Откуда берется такое? — повторил он вопрос сестры. — Мы многое, я уверен, решим. Человек будет сыт, иметь жилье, будет образован и занят делом, творить чудеса, о которых сейчас и понятия не имеем. Но вот смятения души останутся. У одних и сейчас жизнь в удачливом состоянии, как-то вот так выходит, что жизнь идет без всяких завихрений. А у других и боль и трагедии.
Даже самая высокая любовь оборачивается вдруг трагедией, когда умирает один. И так бывает, что после такой потери человек живет с надломом. Его не утешишь, не отзовешь. В новой семье он становится несчастьем. Это вот от хорошего, от высокого. А бывает, что люди душами не сошлись. Мучают, терзают друг друга, пока кто-то не надломится или, наоборот, взбунтует, закричит, бросится в огонь и воду с отчаянья. А тут сразу двое бросились, сперва он, потом она. И любить хочется или быть любимым, а любви-то нет. Вот это-то никакой наукой не разрешишь. Но кто знает? Может, и придумают такую формулу, в которую вставят признаки человеческие. И если выйдет хороший ответ, женись, а нет — уходи, чтоб трагедии потом не было. Взаимосвязи людские, сцепления — они и дают вспышки, от которых или пепел остается, или не гаснет потом, горит всю жизнь ясный счастливый огонек.
— Все это гораздо сложнее, — выслушав брата, заключила Полина Петровна.
— Да, — согласился Родион Петрович. — Мы только пытаемся как-то объяснить.
Родиону Петровичу пора было в контору лесничества.
Юлия подала ему картуз и брезентовый плащ, просушенный на печи.
Он оделся и уж хотел было идти, как заслышал шаги на крыльце.
Юлия еще раньше, через стекло террасы, увидела поднимающуюся на крыльцо женщину.
— Шелганиха!
В дверь постучали.
— Что ей тут надо? — недовольно проговорил Родион Петрович.
Но не провожать же от двери человека.
— Заходите, — сказала Юлия.
Дверь открылась, и на террасу вошла женщина, высокая, с бледным строгим лицом. Темный платок на ней.
Что-то властное было во взгляде ее темных глаз.
— По делу к вам, — взглянув на Полину Петровну, сказала она.
— Ко мне? — поняла ее взгляд Полина Петровна.
— Да, к тебе.
Она стояла у двери, ждала, когда Родион Петрович и Юлия выйдут, и не сводила глаз с Полины Петровны.
Родион Петрович и Юлия вышли.
Шелганиха угрожающе приблизилась к Полине Петровне и сказала:
— Тварь ты! Плюнуть бы в глаза твои и уйти. Что ты там вчера в больнице на меня говорила? В суд повести грозилась. Тварь!
Полина Петровна покраснела. Она хотела крикнуть с гневом: «Вон отсюда!..» Но не крикнула. Спокойно приняла ее вызов: «вызов тьмы», как подумала она.
— Ты зачем сюда приехала? Отдыхать от московской жизни? Вот и отдыхай. А в нашу жизнь не лезь белыми своими ручками. Вон как расходилась! За что ты мне судом грозила? За что?
— Вы женщину изуродовали.
Шелганиха еще ближе подошла к ней.
— Дай я погляжу на тебя, на такую умную… Дура! Не в брата пошла. Понимаешь ли ты что-нибудь в нас?
— Какая вы злая! — удивилась Полина Петровна.
— Злей змеи! И отступись от нашего бабьего дела.
— Нет! Хоть бы умели делать, а то не умеете.
— Не училась.
— Так и не беритесь!
— Так вы же не делаете: запретили. Кому надо, тот родит. А кому легче на тот свет, чем рожать? Муж у нее, а она с парнем связалась. Парень не берет, а к мужу нельзя. Куда же ей? В Угру? На коленях Фенька просила, только избавь. Сделайте, чтоб никто не изменял да чтоб и седьмой рот не лишним был. Мужья жен бы любили, а жены мужей до конца. Тогда и запрещайте и в суд жалуйтесь. Я их не зову, силом не тащу. Сами просят. Да что же я, бессердечная?
— Как же вы решаетесь на это?
— Приезжай работать в нашу больницу. К тебе будут ходить. Я тогда и решаться не стану. Жизнь непутевая.
Кого выслали. Бабенки молодые остались. Пожить хочется. Куда же ей хомут такой? Вот и бегут потом ко мне: избавь!.. Вы люди чистые, бабье дело не знаете. Пошел в магазин — взял хлебушка. А тут и посей его, и сожни, и обмолоти, да еще свези. А на покосах сколько забот!
А тут, глядь, и ленок поспел: выбери его и свяжи, потом расстели, потереби. Без разгибу спина ноет. Вот сколько дел! А тут еще и с ребеночком ходи, роди его и вырасти.
Пожалуйтесь вон в суд, что бабу не жалеем. Ей дома бы с детьми сидеть, да по грибы или по ягоды с ними ходить. Вот тогда она и молодая будет и румяная. Перемучаем бабенок — хворь на детей перейдет, так и дальше до выродков. Медицину свою с жизни начинали бы — с бабы, чтоб ей хорошо было, и народ будет здоровый.
А лекарства ваши не помогут: это только свидетели хворей посеянных… Сказала я тебе. А то правду-то не знаете. Отворотились. Жить уж гнушаетесь с нами, только погостить, а жить — нет. Там лучше. Землю бросили. А ты грозить приехала. Не пахала, не сеяла тут. Нет тут твоего дела, — снова распалилась Шелганиха и подняла руку так, что Полина Петровна отступила в страхе. — Отстань!
— Я и не грозила, — сказала Полина Петровна. — Я только хотела предупредить вас: не делайте. Мы ведь ее вчера от смерти едва спасли. Сколько потеряла крови.
Как вы решились на такое?
— Что с тобой говорить, — с унижающим презрением сказала Шелганиха. — Она через разлив ко мне пришла, как без памяти была. «В Угру уйду, тетя. В Угру уйду», — вот как просила. А я жалостливая. Сама в тюрьму пойду, суд накажет, а избавлю: человек вопит.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: