Николай Чаусов - Сибиряки

Клавдюша снова не сдержала улыбки.

— У меня нет машин. Мы возим золото…

— Не золото!..

— Да-да, не золото, а машины…

— Грузы! Грузы для приисков! Ну это неважно, что вы там возите. Значит, вы отказываетесь нам помочь?

— Да, отказываюсь.

— Прекрасно. Я передам ваш отказ коллективу, товарищ начальник управления. Хотя представитель обкома рекомендовал на митинге обратиться именно к вам… за какими-то девятью машинами.

— Но ведь это неправда, Леша! У нас не было ни митингов, ни представителей обкома!

— Это так же неправда, как то, что ни в «Холбосе», ни в Заготтрансе не нашлось на этот случай машин! Я тебе тоже мог бы показать целое кладбище автомобилей, забитые ими мастерские. А сейчас иди к диспетчеру и скажи: куда и когда подать машины.

— Ой, спасибо, Леша! — горячо воскликнула Клавдия Ивановна и, забыв папку, бросилась к двери.

— Постой! — вернул ее Поздняков. — У председателя постройкома должен быть хотя бы клеенчатый портфель, а не папка.

— Спасибо, Леша, я учту все! Ой, забыла еще. У Вовы сегодня день рожденья, и… и мальчики были бы страшно рады…

— Хорошо, я вечером буду у них, Клава, — уже серьезно сказал Поздняков.

Уже ночью, возвращаясь в гостиницу, Поздняков вспомнил о просьбе Клавдии навестить ребят, о дне рождения Вовки.

— Вернитесь, товарищ Иванов! На Партизанскую!

Лимузин уперся фарами в тротуар, развернулся и понесся обратно.

Вот и знакомая Позднякову улица. Там за перекрестком его бывший дом, куда он привез с вокзала Клавдию с ребятами. Привез и бросил… Собственно, зачем он сейчас туда едет? Время к полуночи, ребята, конечно, уже спят…

— Остановитесь, товарищ Иванов.

ЗИС-101 заскрипел тормозами, притерся к обочине. Ваня выжидающе уставился на Позднякова. Тот медлил.

«Что же делать? Вернуться? Или все же заехать? Зачем? А если Клавдия всё еще ждет — так хоть объясниться…»

— Поезжайте в гараж, товарищ Иванов. Я пойду. — И Поздняков вывалился из машины.

ЗИС-101 дернулся, обогнал Позднякова, развернулся и, обдав его снежной пылью, умчался. Поздняков пересек улицу и зашагал поскрипывающим, местами проломленным тротуаром. Вот и перекресток. Вот и большой палисадник перед рубленым одноэтажным особняком. Из двух больших окон свет падает на сухие, усыпанные снегом кусты акации. Значит, еще не спит. Нарочно не закрыла ставни, чтобы понял, что ждут.

Поздняков хотел было уже пройти в незапертые ворота, но передумал и вошел в маленькую калитку палисада. Бурки его погрузились в снег по колено, едва он ступил за штакетник. Тут где-то под снегом должна быть скамеечка. Нащупал ногой что-то твердое. Свалил рукавицей снег и с трудом взобрался на скамью, к высоким окнам.

Комната ярко освещена. Большой квадратный стол (Ольгина покупка в Горске) накрыт белоснежной скатертью. Два венских стула, два высоких ребячьих. Четыре нетронутых обеденных прибора и маленький тортик посредине стола с так и не зажженными свечками. Его ждали. Семья терпеливо ждала в кои веки собравшегося домой отца, да так и не дождалась… Взгляд Позднякова упал на стоявший у стены диван, на котором калачиком свернулась Клавдия. Сперва, видно, детей по одному уложила, а потом и сама не выдержала, прилегла, да так и не встала…

Поздняков с тяжелым сердцем спустился со скамьи и выбрался из палисада. Недвижный морозный воздух вдруг показался ему жарким, душным…

Лешка не забыл своего обещания и навестил Поздняковых. Но, увы, ни дома, ни во дворе Вовки не было. Лешка уже хотел уйти, но увидал выбежавшую из-за угла разнокалиберную ватагу пацанов и среди них самого Вовку. Лешка постоял, не дождался и пошел навстречу. Видел, как один из них, запустив руку в карман, достал горсточку самосада и стал угощать товарищей. Задымил цигаркой и Вовка. Лешка приблизился к ватаге.

— Леша! — увидав, кинулся было к нему Вовка, но Лешка отвел мальчика в сторону, взял из его рук окурок и, бросив на снег, тщательно растер чесанком.

— С тобой после будет разговор, Вовка.

Лешка подошел вплотную к ватаге, оглядел вперивших в него глаза мальчуганов. Пацаны невольно попятились от свирепого незнакомца, а постарше, одного возраста с Лешкой, в свою очередь приняли угрожающие позы.

— А ну, кончай курить! — приказал Лешка.

— А ты что за командир? Гляньте, пацаны, рыжий какой нашелся!

Лешка оскалился, взял за грудки выскочку и, одним ударом сбив его с ног, схватил с кирпичного тротуара камень.

— А ну тикай, гады!

Не ожидавшие такого натиска мальчишки отошли дальше, а мелюзга разбежалась. Сбитый Лешкой мальчуган, держась за щеку и подвывая, спрятался за деревья.

— Я таких, как вы, знаешь, сколь гробил? — похвастался Лешка. — А ну мотай все отсюдова! Мотай, говорят, пока живы! — заорал он, замахнувшись на ребят камнем.

А когда разбежались пацаны, вернулся к Вовке.

— Вот так, брат: хочешь со мной дружить, давай лапу. Не хочешь — прощайся со своей мирной житухой. Так же буду дурь вышибать, как этим. А то еще перо в бок — и в жмурики, понял?

— Не понял, — промямлил не в шутку струсивший Вовка.

— А вот… — Лешка спокойно вынул из кармана складной ножичек, отцовский подарок, развел… и схватил Вовку, занес над ним блеснувший в воздухе нож.

— А-а!! — благим матом заорал Вовка.

Лешка отпустил перепуганного насмерть мальчика.

— Вот это и есть перо в бок, понял? А насчет жмурика ты уж сам, парень, додумай. Даешь лапу?

— Даю, — поспешил протянуть руку Вовка.

— Лады. А еще увижу тебя с этими — заказывай доски. — Он звонко шлепнул по протянутой ему ладони, тряхнул и сказал уже совсем мирно: — Ну все! А теперь домой, Вовка. Да гляди, матери помогай, не дури, понял? Бывай, брат!

Отойдя, еще раз обернулся, окрикнул:

— Вовка, я к тебе завтра приду! Бывай!

Лешка всерьез решил заняться отбившимся от рук Вовкой. Заходил поиграть, водил в кино, а в выходной притащил с собой новые лыжи и попросил Клавдию Ивановну отпустить с ним за город Вовку.

— Конечно, Леша! Вова с тобой совсем другим стал, — обрадовалась Клавдия Ивановна.

На этот раз Лешка не прыгал в кузов попутной машины, а терпеливо дождался автобуса и, втолкнув в него с передней площадки Вовку (Лешка не терпел очереди), втиснулся следом.

На окраине города, на сбегающей вниз пустынной улице Лешка сам привязал Вовке к валенкам лыжи и предложил скатиться. Вовка трусил. На лыжах катался он еще в Горске да и то не с горы, а по ровному.

— Боюсь.

— Вижу. А думаешь, я не боялся? Боялся. Только нам дрейфить нельзя, Вовка, воробьи клевать будут, не то что там некоторые. И ты не бойсь. А ну крой, Вовка! — И толкнул не ожидавшего каверзы Вовку в спину.

Лыжи, набирая бег, понесли раскорячившегося Вовку с пригорка вниз, к тракту.