Георгий Черчесов - Прикосновение

Катя, казалось, не замечала многозначительного молчания. Не поймешь, то ли делает вид, что ничего не уловила, то ли не видит в этом ничего предосудительного. Подошедший к ним Руслан готов был сквозь землю провалиться.

Он чувствовал себя, как человек, который получает приглашение прибыть в гости, а посетив дом, убеждается, что его здесь не ждали. Впрочем, он единственный здесь, кто не получил приглашения, ибо сам послал их. И догадайся Наталья потребовать от него телеграмму, тут бы все и прояснилось. Это по его милости партизаны собрались на берегу реки, но, вместо того чтобы наслаждаться прелестями кавказского лета, с недоумением смотрели друг на друга и ждали, когда же и чем завершится та неопределенная ситуация, в которой все оказались…

Только стали забывать об оплошности с мазью, как на дорожке показались возвращавшиеся с реки Сослан и Лена. Все с любопытством наблюдали за влюбленными. Не подозревая, что за ними наблюдают, Сослан привлек к себе Лену и поцеловал ее в щеку. Она вырвалась от него и, взбежав на веранду, погрозила шутливо пальцем.

— Племянник ваш не промах, — хмуро посмотрела на Гагаева Наталья и закричала: — Молодой человек!

Сослан и Лена вздрогнули, испуганно оглянулись.

— В моем доме — и такое! — ужаснулась Наталья.

Лена озабоченно посмотрела на лицо Сослана, поспешно подошла, успокаивающе взяла егоза локоть, ободряюще улыбнулась, и они вдвоем направились к беседке.

— Жаль, что нет у меня сына, он бы показал, как вольничать! — грозно уставилась на Сослана Наталья.

Пересилив себя и вспомнив наставления Лены, Сослан одарил улыбкой Наталью:

— Это поправимо. И хлопотать не надо.

Она покраснела от негодования, возмущенно махнула рукой:

— Ну и ну! Такое осмелиться сказать мне? Я тебе в матери гожусь!

— Вот и я хотел сказать: выдайте за меня замуж Леночку — и будет у вас сын! — улыбался ей Сослан.

Лена бросилась к матери, повисла у нее на шее:

— И правда! Вот он, готовенький! Двадцатидвухлетний!

— Да очень уж шустрый! — через плечо дочери изучающе оглядела Сослана Наталья.

Услышав в ее голосе нотки заинтересованности, подали свои голоса Крючков, Катя, Корытин, которым Сослан явно нравился. Казалось, гроза, не разразившись, пройдет мимо. Пошел более спокойный разговор. Наталья оторвала от себя дочь, спросила Сослана:

— Кем будешь, когда с учебой покончишь?

— О-о, тогда я буду… — Сослан покосился на Лену, увидел, что она прижала палец к губам, и перевел взгляд на небо: — Тогда я буду…

— А-а, — по-своему поняла его Наталья и, облегченно вздохнув, произнесла: — Связан с этим… Слышите? Будущую профессию вслух запрещено произносить. Шустрый жених, прямо космический!

— Раз поцеловались — уже и жених? — засомневался Крючков.

— Важно как… — хитро улыбнулась Наталья: — Он ее в щеку, — значит, не в первый раз…

— Мама! — ахнула Лена.

— Вот так и разоблачают нашего брата, — озорно блеснул глазами Корытин.

Так и продвигался этот смешной, увиливающий от острых углов разговор. И вдруг точно в грозовом небе сверкнула молния, звука которой еще не было слышно. Это Наталья доверительно сообщила Сослану:

— Есть у тебя соперник. — И, заметив, что Сослан напряженно прислушался, торопливо успокоила его: — Но… не жених. Еще чего: принимать в семью агронома!

— А чем плох агроном? — вспыхнул Сослан.

И тогда Лена решительно поднялась, весомо заявила:

— Да это же и есть мой Сослан!

— Это он?! — Наталья едва устояла на ногах.

— Он приехал за мной.

— Не бывать этому! Нет, нет, нет!!!

У ворот особняка затормозила «Волга». В калитку вошел улыбающийся Рубиев, пробасил:

— Поздновато вы встаете, поздновато. Я уже на четырех фермах побывал…

Наталья метнулась к мужу:

— Казбек! Казбек! Я догадалась! — Круто повернувшись, она указала пальцем на Гагаева: — Это он! Он послал телеграммы от твоего имени! Он ворвался сюда, чтобы разрушить нашу семью!

— Да, я послал телеграммы, — сознался Руслан.

— Слышали?! Он!!! — запричитала Наталья. — Обманщик! — Она налетела на него: — Уймите племянничка! Вы будете во всем виноваты! Вы! Лучше бы вы не воскресали!!!

Вот и наступил тот момент, когда Гагаев должен был раскрыться. Сослан выжидающе смотрел на него. Он догадывался, что Руслан неспроста затеял эту поездку, что ему есть что сказать этим людям. Гагаев еще раз обдумал слова матери. Она со своей точки зрения кажется правой, ибо не желает отдавать свою дочь — единственную и любимую — человеку, который не внушает ей доверия, ибо у него — по ее мнению — нет трамплина для будущего. А Лена должна выбрать в мужья человека, который уже определился в жизни и старше ее лет на шесть-семь, что тоже условие для счастливой жизни: он будет верной опорой для молодой жены, опытность не позволит совершить ему глупость. Сослан молод, и хотя красив и хорош собой, но этого недостаточно для того, чтобы сделать дочь счастливой, и с годами внешность перестает играть определяющую роль. Она мать, и она вырастила Леночку и не желает видеть ее несчастливой и живущей в нужде, а потому возражает против этого скоропалительного брака. Вот правда Натальи. Материнская правда. Эгоистичная? Может быть, но это ЕЕ ПРАВДА.

А разве у Лены нет своей правды? Ей жить с Сосланом — почему дочь должна приноравливаться к вкусам и привычкам матери? Почему ей должны указывать, на кого ей обратить внимание, с кем встречаться? Разве стремление навязать другому человеку свои принципы и вкусы не ограничивает его свободу? Нет, человек, если даже он и молод, должен сам устраивать свою судьбу. Может допустить ошибку? А разве родители не допускают ошибок? Еще как! И родители родителей! Так можно выстроить лесенку в глубь веков.

Дети не могут и не будут вечно жить за спиной у родителей, ибо это ведет к потери индивидуальности. Это правда ее, Лены. Правда, основанная на желании человека самому отвечать перед обществом за свои поступки и решения, за сложившуюся судьбу.

Правда дочери приходит в столкновение с правдой матери. Но не может же она уступить матери только потому, что та родила ее. В конце концов, родители не должны забывать, что их дети не всегда будут детьми.

Итак, пришли в столкновение правда матери и правда дочери. И тут раздался вопрос Руслана:

— Что ценнее: одна жизнь или пятьдесят две? — спросил он.

Казбеку вопрос показался бессмысленным и не к месту:

— К чему ты это? У нас другой разговор.

— Оставьте на время в покое их, — кивнул Гагаев на Лену и Сослана. — Поговорим о нас… Так что важнее: одна или…

— Только эгоист может сказать — одна, — заявил Крючков.

— А если все они недостойны этой одной? — Руслан почувствовал, что начинает горячиться. — Если врут, изворачиваются, жадничают?..