Георгий Черчесов - Прикосновение

Крючков, Корытин, Катя, Лена, Сослан изумленно смотрели на него.

— Тебе узнать это очень важно, — тихо сказала Екатерина.

— Важно, — признался Руслан. — Потому что мы живы, а он, ОН погиб.

— Кто он? — спросил Рубиев.

— Он тоже был из нашего отряда, — уклонился Гагаев от ответа.

— Многие погибли, не только тот, о ком ты говоришь, — возразил Казбек. — На их месте могли оказаться и я, и он, и она! Случись так — и перед тобой вместо меня сидел бы тот, о ком ты вспомнил.

— Живых нельзя обвинять в том, что они живы, — задумчиво подтвердил Крючков.

— Не скажи! — неожиданно вмешалась Наталья, словно ждавшая этого момента давно. — Кое-кого можно!

Выпад был против Гагаева, и он прозвучал зло и беспощадно. Настолько жестоко, что Рубиев встрепенулся:

— Не то говоришь, Наталья.

— Почему не то? Почему это он с нас снимает допрос? — она сделала упор на слове нас и встала напротив Руслана. — А кому по-настоящему отвечать следует, так это вам! Вас окружили каратели. Они с партизанами не чикались… А вы вот живы!..

— Наталья, — еще раз попытался успокоить супругу Казбек, но чувствовалось, что и его волнует эта загадка — поэтому и упрек в его тоне прозвучал приглушенно…

Гагаев все еще колебался, понимая, что, пока он скрывал от них свою тайну, они могли жить как все, не чуя, что кому-то ОСОБО обязаны не только достатком и покоем, но и самим существованием. Посети их лишь однажды Юрий — и от их покоя останутся одни воспоминания…

— Чего же молчите? — настаивала Наталья. — Осветите некоторые строчки своей биографии… Где пропадали в послевоенные годы?

— Работал на Севере.

— Ты был на Севере, а нам сказали… — Екатерина поискала глазами виновника. — Кто нам сказал, что он погиб?

— Казбек, это ты мне сообщил, — напомнил Крючков.

— Так мне заявили, — кивнул головой Рубиев. — Я принялся искать и получил такой ответ…

— Так что привело вас в тундру? — повторила Наталья, обращаясь к Руслану.

— Ну, это ушло, — отмахнулся Казбек. — Теперь это не звучит.

— Хорошо, — вздохнул Руслан. — Я расскажу свою биографию. Но прежде задам несколько вопросов тебе, Казбек. Не пугайся — тебе на них ответить легко.

— Будем заново знакомиться, — кисло улыбнулся Рубиев.

— Как живешь, Казбек? — спросил Руслан тихо.

Рубиев растерялся. Не такого вопроса он ждал от Гагаева. Он не знал какого, но явно не этого. И дружеского тона не ожидал.

— Сам видишь, — замялся он и пошутил: — Толстею.

— Директором химкомбината был. Вуз окончил? — допытывался Руслан.

— Практик я, — сказал Рубиев с досадой.

— Разбирался в химии?

— А чего там? — бодрился Казбек. — Дело не такое уж хитрое. Да и техотдел был… на всякий житейский случай.

— Теперь председателем колхоза трудишься. Тоже приметили как практика?

— С детства видел, как и что растет, — усмехнулся Казбек.

— Лучшей кандидатуры не было, что тебя предложили?

— Смотря с какой стороны на это взглянуть, — старался быть спокойным Рубиев. — Таких, что диплом имеют, много. И в зоологии получше меня разбираются. А вот в жизни я — похлеще их. В случае чего — не растеряюсь!

— В отряде ты в начальники не напрашивался, — напомнил Руслан.

— Не было соответствующей подготовки, а без нее не накомандуешь…

— А здесь можно? — уточнил Руслан.

— Что-то я тебя не пойму…

— Не твое дело — руководить колхозом.

— А вот посчитали, что его, — вмешалась Наталья.

— В анкетах все ордена и медали перечисляешь? — игнорируя ее, спросил Гагаев Казбека. — В газетах воспоминания печатают? По телевидению выступаешь?

— Бывает, — согласился Рубиев.

— Кто ж тебя с должности снимет, если и завалишь дело? — дошел до главного Гагаев. — Не посмеют. А молодые специалисты на задворках?

— Фронтовики — это, брат, тебе — фронтовики. На каждом из нас фашисты отметины оставили. И мы ничего не забыли. И если есть у тебя на примете подонок, что замарал имя фронтовика, то ты всех нас с ним не мешай! — возвысил голос Рубиев.

— Встать бы погибшим из могил! На часок — больше не надо! Чтоб живых в стыд вогнать! — закричал Руслан. — Чтоб задать этот самый вопрос: что ценнее — одна жизнь или пятьдесят две?

— Пятьдесят две! Таков мой ответ тебе!

— А если не все пятьдесят две достойны той одной? — спросил Руслан.

— Есть у нас тут один, учитель, тоже любит пофилософствовать — поспешила на помощь мужу кипевшая от гнева Наталья. — Познакомить? — И вдруг спросила: — Нравится вам у нас?

— Нравится, — признался Руслан.

— А у вас дачи нет? — допытывалась Наталья.

— Нет.

— Машины?

— Тоже отсутствует.

— А квартира какая?

— Одна комната.

— На одиночку больше не дают, если не шишка, — подвела она итог.

— Законы для всех одни, — напомнил Руслан.

— Солнце тоже для всех одинаково светит, а люди по-разному им пользуются. И если Казбек живет в достатке, то он заслужил это. Не все у тебя, дружок, в порядке. Не все! Неспроста столько лет прятался от своих.

— Не все в порядке, — согласился Руслан.

— Вот видишь! — возликовала Наталья. — И жизнь не сложилась — бобыль. Мы вот сумели после войны устроиться, семьей обзавелись, мебелишкой, а вы? Летом… в бостоновом костюме! Вот нервы у вас пошаливают! «За что воевали? За что кровь проливали?» Увидели, как Казбек живет, еще пуще взволновались… Не так ли?.

— Не так, — покачал головой Руслан и спросил Рубиева: — Помнишь, как ты отдал нам с Юрой диск и гранату? Последние!

— Да, последние, — вспомнил Казбек.

— А сейчас способен на такое?

— Не тронь это, — посуровел Рубиев.

— Помню, Казбек, ты был смел, не трусил идти в бой.

— Нужно будет — и сейчас один против дюжины пойду, — сказал Казбек жестко и добавил просто: — Но сейчас не нужно…

— Нет, и сейчас нужно, — загорячился Руслан. — Нужно! Но ты другим стал, Казбек Рубиев… Вспомни, с чего начал свое председательство в колхозе. Наобещал молочные реки, убедил людей сдать коров, а потом что? Слово свое ты не сдержал. Зато показатели в колхозе резко улучшились, — ив конце года орден тебе вручили. С того времени тем и меришь каждый свой шаг — что он добавит к твоему имени, к твоему облику. Не о людях думаешь — об успехе. Любой ценой успех — вот что для тебя самое важное. Тем и живешь… А в зятья как выбираешь? Атомщик? Пожалуйста! А кто другой — не по адресу зашел. Разве это не предательство?

— Как повернул?! — ахнула Наталья. — Ради племянничка старается.

— Отчего ты забыл, за что воевали? За что мы в атаку шли? Когда мы видели фашистов, мы не рассуждали. Мы знали, что нужно делать. Так, командир? — спросил Руслан Крючкова.

— Не рассуждали, — подтвердил, невольно подтягиваясь, тот.

— Нужно было идти в атаку — шли! — махнул рукой Гагаев. — Пули косили — а мы шли! Падали, умирали, но шли! А сейчас? Всегда ли мы теперь ходим в атаку, когда видим расхлябанность, равнодушие? И сами всегда ли мы на высоте?