Георгий Черчесов - Прикосновение

Им удалось прижать немцев к земле. Но эсэсовцы конечно же поняли, что русских осталось мало. Фашисты не стали отползать. Они залегли и открыли сквозной огонь по лесу. Пулеметы не переставали строчить, подрезая ветки… Нет, не уйти Руслану и Юре…

— А может, удастся? — спросил вдруг Юра: — А? Ускользнуть удастся?

Руслан не стал разочаровывать его. Теперь не следует думать ни о чем. Все внимание надо сосредоточить на действиях фашистов, которые обходят их. Через несколько минут они окажутся в кольце. Нет, Рубиев, прости, но они не смогут выстоять здесь полчасика. Минут через десять с ними будет покончено.

— Сколько их! — воскликнул Юра.

Руслан уловил в его голосе возбуждение.

— От черных одеяний в глазах рябит! — опять крикнул Юра и нажал на курок.

Руслан посмотрел на приближающиеся вражеские фигуры. Фашисты были в черной форме, на что он вначале даже не обратил внимания. Знать, сильно партизаны им досадили, если бросили на них эсэсовские части.

— Руслан! Они обошли нас! — закричал Юрий.

Руслан быстро оглянулся. Так и есть. Из-за стволов деревьев выглядывали немецкие каски. Эсэсовцы стреляли, но не в них. А в кого же? Руслан присмотрелся и увидел синий берет Сергея, выглядывающий поверх кустов. Видимо, оттуда, со стороны эсэсовцев, зашедших им в тыл, казалось, что это Сергей ведет огонь по немцам. Но Сергей давно уж не стрелял. Он лежал на кустах. Видимо, пуля попала в него в тот момент, когда он приподнялся, и отбросила его назад. И он так и замер, рухнув на кусты. И случилось это наверняка тогда, когда партизаны только еще занимали эту позицию.

— В мертвеца стреляют, — с ненавистью сказал Юрий и открыл огонь по немцам, зашедшим с тыла.

Те разом бросились к земле. Теперь пули защелкали и вокруг Руслана с Юрой.

— Не давай им подняться! — крикнул Руслан, асам продолжал брать на прицел тех, кто шел прямо на них. — Береги патроны!

— Все! Не уйти нам, — взволнованно заявил Юра и закричал: — Бей этих, Руслан! Мне перезарядить надо! — и он схватил диск, оставленный Рубиевым.

Эх, прижать бы эсэсовцев к земле. Руслан бил наверняка. Но остановить врагов двое партизан были не в состоянии. Немцы с каждой минутой приближались. Руслан уже разглядел у одного из них малюсенькие усики. Не тот ли это фашист, что стрелял в детишек?

— Бросай гранату! — крикнул он Юрию.

Лимонка упала рядом с двумя немцами, и оба они больше не поднялись.

— Молодец! — похвалил Руслан.

Автомат его заговорил. Немцы залегли, вновь открыли сплошной огонь. Руслан и Юра прижались к земле.

— Мне сына жаль, — сказал Юра тихо, повернувшись к Руслану. — Даже не видел его… Знать бы, хоть похож он на меня?

У Руслана кончились патроны в автомате. На всякий случай он отвел затвор…

— Ни одного, — сказал он сам себе и отбросил автомат в сторону. — Пришла пора тебе, трофейный, — вытащил он из кармана пистолет…

Немцы опять поднялись. Автомат Юры застрекотал и умолк.

— И у меня кончились! — яростно заорал Юра.

Руслан старался стрелять наверняка, в злости шепча себе под нос:

— Посмотрите на этого дубину… Крестика захотелось ему… Железного. А мы ему дубовый! — И, прицел лившись, выстрелил. Здоровенный немец споткнулся и вытянулся на земле. — Посмотри, — оглянулся Руслан на Юру. — Готов… Свалился.

Юра сидел на земле, глаза его бессмысленно уставились на верхушку дерева.

— Похож или нет? — шептали его губы…

Раздалась громкая команда на немецком языке, и стрельба разом прекратилась. Мгновенно в лесу воцарилась тишина. Слышно было, как где-то вдали раздавались размеренные, ровные автоматные очереди. Так стреляют, когда прочесывают местность. Видимо, фашисты потеряли отряд из виду.

Молодец, Крючков! Сумел выкарабкаться. Сейчас они уже приближаются к балке. Интересно, сколько времени прошло? Руслан посмотрел на часы. Почти тридцать минут! Ай да мы, Юра!

Чего немцы притихли? Неужто опять в атаку собираются?

— Нет! — услышал Руслан вдруг отчаянный крик Юры: — Нет! Только не это!!! Нет! — он вскочил на ноги, разорвал на груди рубашку, отчаянно закричал: — Стреляйте, гады! Убивайте!!! Стреляйте!!!

Руслан бросился к нему, рванул на себя, опрокинул на землю.

— Ты что делаешь?!

— Пусти! Пусти! — рвался из его рук Юрий. — Пусть убивают. Попасть в руки эсэсовцев?! Ты забыл те трупы, что мы видели в селе? Пусти! Чего держишь?! Пусть стреляют! Я хочу умереть!!!

— Брось психовать, Юра, — пытался Руслан образумить друга, а сам внезапно понял, что неспроста эсэсовцы умолкли, прекратили стрелять. Значит, они хотят взять их в плен? Не к этому Руслан готовился.

— Партизанен! — услышали они крик, казалось, немец находился метрах в десяти. — Партизанен! — неслось отовсюду, — Сдавайсь! Сдавайсь!

— Слышишь? — задрожал Юра в объятиях Руслана. — Они хотят… живьем! Пусти! — он стал вырываться. — Я не выдержу! Не выдержу!!! Зачем Рубиев сказал, куда они уходят? Зачем?!

Руслан отпустил Юру. Он вскочил на ноги.

— Стреляйте, гады! Стреляйте!!!

Выстрелов не было. Умолкшие было на миг эсэсовцы вновь стали кричать со всех сторон:

— Сдавайсь! Сдавайсь! Партизанен, сдавайсь!

Юра бросился на землю, бил кулаками по траве:

— Я не выдержу!! Ему не надо было говорить, куда они пошли!!! Не надо было!!!

Руслан встал, поднял Юру на ноги. Теперь они оба были на виду у врага. Но эсэсовцы не стреляли.

— Ты должен выдержать, — Руслан стал убеждать Юру. — Должен!

— Я боюсь, боюсь! — стонал Юра.

— Ты выдержишь, выдержишь! — уверял Руслан. — Ты был отличным партизаном и останешься им.

— Я боюсь пыток, — тихо признался Юра. — Всегда боялся.

— Ты будешь молчать про Гнилую балку, — настаивал Гагаев. — Сболтнешь — и пятьдесят два человека погибнут.

Он видел, как мелькнули за деревьями черные мундиры, немцы приближались к ним.

— Почему они не стреляют? Почему? — закричал в отчаянии Юра. — Эй вы, гады! Нате! Убивайте! Стреляйте!

Нет, немцы поняли, что партизаны в их руках. Они и не собирались стрелять. Им нужны были «языки».

— Рус, сдавайсь, — раздалось совсем близко.

Осторожно высунув голову из-за ствола дерева, смотрел на них худой немец.

Руслан направил в его сторону пистолет, и голова тотчас же исчезла…

— Не стреляют, — опустил руки Юра. — Они будут пытать!

И тогда Руслан понял, что надо делать. Собственно, эта мысль давно уже сверлила его мозг, но он гнал ее от себя. Гнал инстинктивно, опасаясь представить себе такую возможность. Но теперь он знал, что это единственный выход. Он ни о ком не думал из родных и близких. Только о себе и о Юре. И почему-то ему отчаянно Хотелось, чтобы Юра понял его. И Руслан спросил:

— Юра, что ценнее: две жизни или пятьдесят две?

Юре больших усилий стоило вдуматься в заданный вопрос. Он никак не мог понять, что Руслан хочет узнать.