Александр Лозневой - Крепость Магнитная

Новым хозяином этих богатств стало акционерное общество, в котором более половины вкладов принадлежали немецко-бельгийской фирме «Вогау и К°».

— Вон когда они, живоглоты, к нам лезли! — не утерпел плотник.

— В другие места еще раньше.

— Сколько же все это стоило? — не унимался бородач. — Тыщ сто аль ишшо боле?

— Хватай выше, — сказал Платон. — Да тут как раз пишется. — Он пошуршал газетой, повернулся к плотнику. — Вот… 999 тысяч 238 рублей 26 копеек.

— Милиен! — ахнул бородач.

— Немцы да эти бельгийцы, видать, тоже к нам на Урал за милиенами ехали?

— А то за чем же!

— И кто тольки не грабил Рассею-матушку, — вздохнул плотник. — Но будя! Кончилась ваша обедня, експлотаторы!

Помешкав, агитатор продолжал:

— В начале века появились купцы из Японии. То ли неважно шли дела на заводе, то ли еще по какой причине, фирма решила продать свои богатства и запросила за одну только гору Магнитную двадцать пять миллионов рублей. Японские дельцы за ценой не постояли бы, купили бы гору, да, оказалось, не ко времени затеяли сделку: разыгралась Великая Октябрьская революция.

— Весь Урал могли продать, сволочи!

— А что им, жалко? Не свое, народное.

— В годы гражданской войны и интервенции, — продолжал Платон, — нашлись еще одни покупатели — американцы. Пользуясь тем, что на Урале оказался Колчак со своим войском, вот и решили, как говорится, под шумок завладеть магнитными кладами. Да, как вы знаете, ничего из этого не вышло.

— И не выйдет.

— Правильно! — заключил агитатор. — Как стояла, так и стоит гора Магнитная, стоит могучим великаном и никого, кроме нас, к себе не подпустит. И пусть господа-буржуи на чужой каравай рта не разевают. Можно подавиться!.. Нас привела сюда ленинская мечта, и мы превратим эту мечту в реальность. Построим завод-гигант в самые короткие сроки и будем делать столько металла, что Россия скоро пересядет с коня на трактор, с телеги на автомобиль.

— Везут! Везут!..

Что и куда везут, объяснять не надо. У бытовки, где обычно усаживался кассир, образовалась длинная очередь. Рабочие повеселели. Сарматов обещал еще на той неделе зарплату выдать, и вот наконец-то! Очередь сжималась, как пружина, отметая в сторону тех, кто хотел бы примазаться к ней. Каждый цепко держался за свое место: столько пришлось ждать! Ничего, успокаивал кто-то, выплата пойдет быстро: скорей бы начинали.

Не доехав до бытовки метров пятнадцать, тощая гнедая лошаденка остановилась. Седовласый, полнеющий кассир, держа в руках всем знакомый фанерный баул, слез с повозки, отряхнулся, но вместо того, чтобы пройти в будку и начать отсчитывать деньги, взобрался на кучу песка:

— Громодяне! — хрипло произнес он. — Грошей не будэ!

— Как не будет? — вырвалось у многих.

— Нема капиталу в банке! — он раскрыл баул, повернул его нутром к публике, чтоб все видели. — Нэма!.. Да и где их набраться, грошей. Вон яка стройка, сколько народу!..

— Плохо требовал, чернильная твоя душа! — поднялся Глазырин.

— При чем тут кассир? — послышались голоса.

— А притом, что нужны деньги. Нужны вот так — позарез! — показывая рукой, выкрикивал лупоглазый. — И его, и энтих, банковских, тряхнуть бы: отдай, что следоват, раз положено!.. Нет денег… А где ж они, наши кровные? Мы же их мозолями… Быть такого не могет!

— А вот и могет, — в тон ему ответил плотник. — Вторую неделю ждем. А коли их дадут, один бог ведае.

— Пошел ты со своим богом! Наука что говорит — нет его, бога! Ни ангелов, ни божьей матери, ничего на небе нет, окромя звезд и месяца.

— Наука там не была! — показал плотник пальцем в небо. — Никто не знаить, есть бог али нет. Потому — не дано это!..

— Не была, а все знает! Наука, она и есть наука!

Очередь задвигалась, зашумела, но все еще не расходилась: люди как бы на что-то надеялись. Кто-то предложил не поддаваться, стоять до конца, а в банк направить «легкую кавалерию».

— Порядков там нет!

— Внимание!.. — Неожиданно поднялся над толпой Кузьмич. — Деньги наши не пропадут. Завтра-послезавтра все равно получим. Сейчас инженер туда поехал, должен все выяснить. Да и сами подумайте, если не поступили, где их взять? Трудности роста… понимать надо. Вот сейчас передали — на домне платят: три недели ждали.

— Даже доменщиков заставили ждать, — проскрипел Глазырин, — сами, небось, давно получили. Они, эти банковские, ушлые. Засели там всякие…

— Как это — всякие? Из бывших, что ли?

— Знамо дело.

— А ты фамилию назови, покажь пальцем.

— Кабы знал, отчего ж не назвать.

— То-то и оно. Привык болтать!

— Раскудахтались, дайте Кузьмичу сказать. Говори, товарищ прораб!

Кузьмич подступил ближе к толпе:

— Оно бы куда легче, если бы нам все на блюдечке подносили. — Он сделал жест руками. — Вам социализм? Ах, берите, пожалуйста, пользуйтесь! Разъезжайте в авто, купайтесь в ванной, попивайте чаек на балконе!.. Нет, други мои, так не бывает. Социализм — это прежде всего, разведка, поиск, это борьба не на жизнь, а на смерть. Напряжение всех наших сил, наших нервов. Это — поход в неизвестное! А значит, могут быть и ошибки, и неудачи, и еще хуже… злоупотребления. Враги не дремлют! Будь ты хоть семи пядей во лбу, а по полочкам всего не разложишь; не угадаешь, где там бугорок впереди, а где ямка. Я вовсе не за то, чтобы у нас было больше промахов и ошибок, а отсюда всякого рода трудностей, наоборот — пусть их будет меньше и меньше. Я за то, чтобы мы с вами научились бороться с трудностями. Ведь они, трудности, сами по себе не уменьшатся. Может статься, нам будет еще труднее. Так что ж, из-за этого бросаться в панику? Проявлять малодушие?

— А есть-то надо!

Прораб сурово взглянул на Богобоязного:

— Кто, кто, а ты, Колька, с голоду не умрешь! Скажи, выпить захотел?

— Поспать на помойке! — добавил кто-то.

Раздался хохот и тут же писклявый, почти женский голосок:

— Нагишом ложись, а то опять разденут!

Богобоязный не отозвался.

Кузьмич выждал немного, заговорил тише:

— Конечно, среди нас есть и такие, у которых не осталось на хлеб. Вон когда получка была. Но ведь можно занять у товарища. Не все такие бедные! Подойди, наконец, ко мне: сколько могу, всегда выделю… Но об этом, пожалуй, хватит: утрясется все, уладится. Иная задача перед нами, товарищи, — скорее сдать объект. До пуска цеха остались считанные дни, а мы по-прежнему не укладываемся в график. А тут еще этот хлам: ни подойти, ни подъехать!.. Сегодня цемент подвезли, так вон где машины остановились, аж у домны! Я обращаюсь прежде всего к коммунистам и комсомольцам, поскольку мы уже задержались, то давайте возьмемся и расчистим подъездные пути. Не сделаем этого сегодня, будем маяться завтра. Да вы сами видите, как, к примеру, выгружать смолу или известь? Ни машине, ни трактору не развернуться.