Петр Смычагин - Тихий гром. Книга третья

Дарья всему этому была радехонька. С молодыми-то веселее жить ей да и полегче. Подготовку к тому вечеру взяла на себя, ну, и Настасья с Марфой помогут. Конечно, и припасов дадут, потому как у самой-то Дарьи к весне ветерок по амбару все свободнее гулять начал. Беседа шла гладко да согласно, пока дед не спросил:

— А кого позовем?

Предполагалось посидеть своим кругом — и только. Но ведь не мог Василий брата своего фронтового не пригласить, Григория Шлыкова! И против этого никто не возражал. А тут Егор Проказин с фронта прибыл, брат Дарьи. Да и свата Илью, отца, тоже обижать не хочется. К тому же еще овдовел он недавно.

Словом, компания росла, увеличивалась, и выходило так, что и того не пригласить неловко, и другого — нехорошо. А дед Михайла сидел на лавке возле печи да помалкивал. Увидя, что разговор к концу клонится, спросил:

— А Прошечка-то, Прокопий с Полиной так и не будут знать, что дочь у их воротилась? Как-никак, сватом ведь он теперя нам доводится.

— Вот эт мы дали маху! — хватился Тихон.

— Да какой он сват! — врезалась Дарья. — Палкиным он сват, а мы у его никого не сватали. Да такую там жизню ей сделали, что баба чуть сибе не порешила. А тятя родной в пристяжку ее косой привязал да гнал вон до Бродовской. Сват!

— Ну, в обиду-то мы ее, чать, не дадим, — стоял на своем дед, — а так ведь вроде бы как украдкой выйдет. Сказать-то, я думаю, надо бы им.

— А то мало девок убегом, что ль, замуж уходит от родителев? — гремела Дарья.

— То от родителев, — взялся пояснять Мирон, а то пропащая она. Ни живой, ни мертвой для их поколь ее нету. Разница тут большая. Полина так вот узнает сразу — не сдюжит, наверно, помрет.

— Сходить к им надоть сичас же! — горячо подхватил Тихон. — Чтобы Василий знал, как они на это поглядят. И для Катерины, небось, чегой-то значит родительское слово. Ждет, небось.

— Добежи, Степа, глянь в окошку, — велел дед. — Не легли они спать-то еще. А итить придется тебе, Тиша. Ты пошустрей на язык.

— А в помогу Дарью мне отрядите, с ей повеселейши разговор завяжется, — сказал Тихон. — Водки тащи бутылку, Мирон. Не с пустыми ж руками там объявиться!

Через минуту Степка доложил, что соседи еще не спят и ужинать вроде бы собираются.

— Чегой-та поздно так они ужинают, — удивился дед.

— Вот и пошли скорейши! — обрадовалась Дарья. — Как раз к столу.

Сунул Тихон бутылку в карман, и, не одеваясь, нырнули они с Дарьей в сумерки. Дорогой уговорились, чтобы Дарья наперед не высовывалась в разговоре, а следила за Тихоном да подхватывала. И как-то бы исподволь надо завести беседу, чтобы дело сделать и Полину от боли уберечь. Простукал Тихон деревянной ногой по длинным сеням — и выстроились они у порога под полатями.

— Здравствуйте, суседи! — возгласил Тихон. — Хлеб да соль вам!

— Ой, да мы, кажись, не ко времю пришли-то, — с притворством и жеманностью молвила Дарья, не двигаясь от порога.

— Садитесь ужинать с нами, — пригласила Полина. — Хорошие гости завсегда к готовому столу являются.

— Да мы хоть и не шибко голодны, а коли закуска на столе, то и выпивка должна быть, — подговорился Тихон и, поставив на стол бутылку, присел на табуретку к столу.

Прошечка, с недоумением поглядел, как и Дарья тут же к столу прилепилась, почесал пятерней бороду. И Тихон свой клинышек потрогал да по усам пальцем провел, будто у них и дела другого не было, кроме как перед бабами охорашиваться.

— Бутылочка к еде, она, пожалуй что, и не повредит, — ухмыльнувшись, объявил Прошечка, — да, чего ж вы, черти-дураки, по ночам-то шатаетесь? Дня вам, что ль, мало аль нужда какая пристигла?

— Нужда у нас обчая с тобой, а может, и никакой нету, — подпустил туману и еще больше озадачил Прошечку Тихон.

А Дарья тем временем вперилась в настенные фотографии и ахнула:

— Ой, Катя-то у вас какая красивая! Прям, как живая, на карточке сидит.

— Давно это, — откликнулась Полина, ставя на стол рюмки и добавляя всего для гостей, — еще в девках она была, горя не знала.

— Ничего об ей не слыхать? — будто бы без особого интереса спросил Тихон, разливая по рюмкам водку.

— Нет! — как-то со стоном вырвалось у Прошечки. — Ни слуху ни духу, как в омут бросилась, непутевая!

— А может, до того и дошло? — вел разведку Тихон. — У Шаврина вон в Бродовской тогда же из омута вынули сноху.

— Да наша в ентот раз, кажись, поумнейши оказалась, — возразил Прошечка, — всю одежу свою с собой забрала… Под водой-то к чему же она ей?

— О-о! — многозначительно воскликнул Тихон, взявшись за рюмку. — Дак за чего ж бы нам выпить?

— А вот за ее, беспутную, и выпьем! — засуетился Прошечка. Странно было видеть, но даже у этого бессердечного человека затуманились колючие глаза. — Все равно с тех пор загинула гдей-то. Чем она кормиться станет?

Полина завсхлипывала, утираясь концом платка, а Тихон запротестовал:

— Нет, за это не стану я пить!

— А враз да живая она! — восстала и Дарья. — С каким-нибудь королем под ручку ходит и в гости к вам собирается.

— В гости-то после того разу, как угнал он ее в пристяжках из дому, едва ли она соберется, — усомнилась Полина.

— Сказки, Дарья, маленьким на сон сказывают, — ожесточился Прошечка и потянул к себе рюмку. — А нам не до сказок.

— Погоди, Прокопий Силыч, — упредил его Тихон. — Вот за встречу-то, пожалуй, самое время выпить. Ну!

Они с Дарьей дружно опрокинули рюмки, а хозяева глядели на них оторопело.

— Знаете, что ль, чего, дак скажите! — не на шутку взъярился Прошечка. — Как медом по губам водют, а в рот не дают.

— А вы за встречу-то выпейте, хуже от того не станет, — ворковала Дарья. — Выпейте да и поговорим.

Полина выпила, и Прошечка — тоже. Вытирая усы вместо закуски, сказал задиристо:

— Ну, черти-дураки, ежели об Катьке вести добрые принесли, то и я за бутылкой схожу!

— Иди, Прокопий Силыч, иди за бутылкой, — почти уже признался Тихон. — Заодно и охолонешь чуток.

Прошечка бросился в сенцы, у Полины тряслись руки, и всю ее поколачивало мелким ознобом, но ни о чем не спрашивала, только молитвенно глядела на этих нежданных поздних гостей.

— Еще по одной! — предложил хозяин, вернувшись, сам налил и сам первый выпил.

— Нашлась ваша доченька, нашлась ненаглядная, — весело улыбаясь, запричитала Дарья, словно ворожея. — Не за дальними степями, не за крутыми горами, а рядышком, тута, в городу… И разыскал ее королевич знатный — в крестах весь, в медалях, а больше того, в отметинах бранных… Привезет ее скоро тот королевич в мою сиротливую избу да под мою крышу. И жить они станут да добра наживать.

Счастливыми слезами залилась Полина, ухватив из Дарьиной сказочки больше, чем открылось в ней.

— Эт чего же, — допрашивал Прошечка, — Василий, что ль, ваш разыскал ее?