Борис Лапин - Избраное

Мы не раз встречали на фронте бойцов и командиров партизанских отрядов. Это было при разных обстоятельствах: на опушке леса, где появлялся бородатый крестьянин с косой на плече, пришедший в расположение Красной Армии; на траве у полевой кухни, где партизаны кормились после нескольких дней блужданий по лесу на самой линии фронта; в деревенской хате перед обратным уходом «туда», ночью, при свете пылающего пожара; на окраине села, в трагический, полный величия момент, когда только что организованный отряд колхозников прощался с красноармейцами, переходившими на новые позиции..

В соседнем селе гремел бой, за деревьями были слышны приглушенные ветром пулеметные очереди. В отблесках огня по воздуху кружились хлопья сажи, оседая на ветки, на траву и на спрятанные в кустах грузовики.

Отряд был сформирован. Оружие у всех на руках, за плечами у многих — самодельные мешки и скатанные, как шинели, суконные тужурки. Для отряда заготовлены продукты, в лес свезены мед и зерно. До выступления в поход, назначенного на два часа, осталось не более сорока минут. Ждали командира отряда, находившегося на хуторе. На близком расстоянии ударили три артиллерийских снаряда.

Прислушиваясь к ночному шуму фронта, партизаны сосредоточенно курили. Это были важные минуты в их жизни. Минуты, которые запомнятся навсегда… Сейчас они мирно сидели на окраине села у колхозных хат. Рядом с ними была Красная Армия. Через сорок минут, рассыпавшись по лесу, они притаятся и пропустят мимо себя фашистские колонны.

Из хутора прибыл командир отряда, мужчина лет сорока, с подвижным и выразительным лицом, одетый в потертый пиджак, с трофейным немецким автоматом. Остановившись перед горящим домом, он скомандовал отряду строиться.

— Назад дороги нет… только вперед… чтоб фашистам тесно стало на земле… — сказал он.

Мы простились, и отряд скрылся во тьме. Это было 19 июля.

Дней десять спустя нам удалось снова встретить двоих бойцов из этого отряда. В дубовом лесу, невдалеке от переднего края, они сидели на траве. Парень и девушка. Парень читал затрепанный номер фронтовой газеты. Девушка, закинув руки за голову, смотрела вверх на синее июльское небо с дымками дальних разрывов на горизонте. Сегодня ночью они пришли из фашистского тыла. Через час им предстояло снова вернуться к своим.

Не имея в прошлом боевого опыта, они стали за десять дней отличными партизанами. Они приобрели все навыки старых бойцов «потайной войны». Они научились ориентироваться в темноте, слали под дождем, укрывшись ветками, пили болотную воду, перекликались друг с другом птичьими криками, сообщались, пользуясь знаками на деревьях, принимали неожиданные и смелые решения.

Они шли всю ночь сквозь лес, занятый врагом. Дорогу находили ощупью.

— Пришлось стать следопытами, — застенчиво говорит девушка, — приметы есть безошибочные. К примеру — черный дрозд… Если он начинает кричать, значит где-нибудь близко люди. Тогда ложить в кусты и лежи смирно. Есть еще маленькая птичка, похожая на синицу. Она кричит так: «пинь-пинь-пинь» — и следует за тобой, просто демаскирует. Мы ее прозвали «птица-шпион».

Каждый из бойцов их небольшого отряда «славно повеселил германца». Бывший конюх Овражец, пользуясь только компасом и не зная топографических знаков, составил схему расположения врага; по ней партизаны несколько дней спустя уничтожили немецкую мотомехколонну.

Вот описание первых боевых действий, которыми отряд начал поход во вражеский тыл.

Покинув село, партизаны заняли позицию со стороны идущей сквозь лес грунтовой дороги. Они вырыли «волчью яму» — громадный выем, глубиной в три метра, покрыли его легким настилом из веток и аккуратно заровняли землей. Когда колонна с боеприпасами на ночном марше вышла из-за поворота дороги, партизаны, лежавшие в засаде, пропустили ее на полкилометра вперед. Передние машины провалились в яму. Началась сутолока, крики, беспорядочная стрельба. Середина колонны стала отходить, считая, что засада ждет их впереди. Тогда партизаны ударили сзади, «с хвоста»… Колонна была уничтожена, захвачены снаряды и пулеметы.

Скрывшись в лесу, отряд сделал большую петлю в глубь немецкого тыла. Партизаны ворвались в село, где фашисты оставили небольшой гарнизон, убили немецкого коменданта, сожгли базу горючего, сорвали расклеенные фашистами приказы и на их месте расклеили номер газеты «За радянську Украину!» На обратном пути они взорвали мост через ручей, сожгли запас сена, внезапно напали на штаб немецкого соединения и захватили дивизионную рацию… Все это они скромно именуют «разведывательным походом в район фашистской комендатуры».

— Рассказать вам, как мы взорвали мост?.. Очень просто. Представьте — глубокая темнота. Вокруг лес, болото. Только озеро отсвечивает на поверхности. Возле моста — большая охрана: эс-эсовцы — отборная сволочь. Ну, мы их тактику знаем хорошо. Мы подползли и — сразу бутылками с горючим и связками гранат!.. Взорвали. Охранники всполошились. Не буду рассказывать подробностей, но действовали так, что у них была мысль о полном окружении. Начали стрелять наугад. Мы отошли и взяли пленного. Самое трудное, знаете, было ползти по земле вместе с пленным — пятый день болят мускулы, и лицо все в ссадинах от корней и веток. В ту ночь как раз подбили Сережу. Вы, может быть, помните, — черненький, в толстовке, счетовод. Его ранили, было ему худо. Он полз рядом и стонал. Опасность была, что услышат. Он тогда попросил меня: «Завяжи мне рот». Я снял рубаху и завязал ему голову, чтобы он не стонал. Он умер через полчаса. Замечательный был человек и друг. Потом мы перешли на новое место… Ну, дальше вы знаете.

Он кончил рассказывать. Его лицо, резкое и юношеское, было сурово.

— Когда идете обратно к своим?

— Через десять минут.

Тщательно и неторопливо он вывернул карманы своих серых брюк. Разорвал несколько бумажек. Надел картуз. Глубоко за пояс засунул маузер… Сел на траву. Посмотрел в сторону реки, за которой лежала колхозная Украина. Потом встал и, кивнув нам головой, быстро исчез в кустарнике.

В глубоком волнении мы глядели ему вслед. Придет время — его имя и имена его боевых товарищей будут названы перед лицом всего народа — на вечную славу…

14 VIII 1941

Сорок семь дней назад немецкие танковые колонны подошли к западным окрестностям нашего города. Здесь шли бои, много раз описанные в сводках и очерках. В начале августа врагу был нанесен сильный удар. Пригородная местность превратилась в могилу для многих германских частей: было уничтожено несколько фашистских дивизий. С тех пор в городе установилась своеобразная военная жизнь. Фронт и тыл сомкнулись. За пятнадцать копеек можно из «глубокого тыла» проехать на трамвае во фронтовую полосу. На перекрестках большинства улиц возведены баррикады. Возле мешков с песком у бойниц дежурит охрана. Дальше — окраины с их цепью укреплений, с отрядами городской обороны. Еще дальше — вдоль пригородных полей — ищут глубокие рвы. На дорогах противотанковые надолбы и солидные заграждения накрест прикрепленных рельсов. Оставлены только узкие проезды для грузовиков и оперативных машин. И дальше — в нескольких километрах — боевые рубежи Красной Армии. Глядя поверх деревьев, можно увидеть дымы снарядов, бьющих по немецким позициям.