Николай Кузаков - Красная волчица

Собаки подняли головы. Яшка скосил на них глаза.

— А вы лапы полижите — легче бегать будете, — и, довольный своей остротой, улыбнулся.

В пещере у него хранились не только продукты, но и. соболиные шкурки. У отца есть добрые знакомые в городе. Шкурки потихоньку увезут им. Война-то еще неизвестно когда кончится.

Яшка насытился, рыгнул, вытер руки о штаны и закурил. Настроение у него улучшилось. Белок мало добыл, ну и шут с ними, с него хватит.

Невдалеке на дерево опустилась кедровка, прыгнула с ветки на ветку, сердито закаркала.

— И тебе глухарятины захотелось? На дармовщину бы все горазды.

«А вдруг это шаманка кедровкой явилась?» — горячей искрой прожгло тело Яшки. Он выплюнул самокрутку, спрятал остатки глухаря и большими шагами пошел прочь от скалы. Кедровка, перелетая с дерева на дерево, еще сильней закаркала. А Яшке казалось, что вслед ему она кричит: «Вор! Вор!» И спину его обдавало холодом.

Яшка на этот раз специально припоздал. Парни и Ятока вернулись с охоты. На костре возле зимовья варилась в ведрах еда собакам. На печке стоял суп из медвежатины и чай.

— Давайте ужинать, — пригласила Ятока парней к столу. — Потом белок обдирать будем.

Вовка, глядя и а пустую понягу Яшки, не утерпел, спросил:

— Что-то у тебя сегодня белок маловато.

— Худой день был, — нехотя буркнул Яшка.

— А мы с Ятокой двадцать белок добыли и колонка.

— Завтра мы с Гришей пойдем, в сто угодья, — разливая суп в миски, проговорила Ятока.

«Принесли тебя черти на мою голову, — думал Яшка. — Не всю ли зиму хочет у нас околачиваться?»

После ужина парни сели обдирать белок, а Ятока стала чинить их одежду.

— Ты пошто, Яков, неладно себя ведешь? — будто между прочим спросила Ятока.

— Что я плохого сделал? — Яшка выпуклыми глазами невинно посмотрел на Я току.

— Зачем все угодья у парней обелочил?

— Врут они. Заходил я в их места, может, раз-другой… — выкручивался Яшка.

— Следы твои я везде видела. Совсем худо делаешь. Тебя слали учить парней, а ты что делаешь?

— Так далеко они все равно не пойдут.

— Сколько белок взял в угодьях парней, все отдай. Иначе в сельсовете разговаривать будем. А когда мужики с фронта придут, они с тебя тоже спросят.

Яшку пробил пот.

— Добыл я белок в их угодьях самую малость.

Ятока подняла тяжелый взгляд на Яшку. Он опустил глаза.

— Ты хорошо посчитай, — продолжала Ятока. — Принеси белок и при мне отдай.

Яшка представил, как встретят его женщины в деревне, когда узнают, что он обобрал парней, и ему стало не по себе. Он вышел и вскоре вернулся со связками беличьих шкурок, положил их на нары.

— Все? — спросила Ятока.

— Все. — кивнул Яшка.

— Однако, гляди. В другой раз так делать будешь, из леса выгоним. Недобрый человек в горах хуже шатуна.

Декабрь укоротил дни. Мороз набирал силу. Ружья от стужи накаливались так, что к ним во время стрельбы прикипали пальцы. Лес закухтило, поросль завалило снегом, и пробраться сквозь нее трудно было. Оглохли горы. Среди заснеженных деревьев, как в белых колодцах, гасли звуки. Охотники встали на лыжи. А чтобы ходить на них по тайге, надо иметь большую сноровку. Неаккуратно шагнул через колодину или камень — и лыжа пополам. Собакам стало совсем невмоготу. Кинутся с лыжни, пробегут немного прыжками — и опять па лыжню, плетутся за охотником, как невольники.

Было уже поздно. Андрейка с Вадимом укладывались спать. Димка за столом у коптилки читал книгу. Ятока меховыми лоскутками подновила Андрейке шапку.

— Утром, только стал подниматься в хребет, белка побежала, — рассказывал Вадим. — Пошел ее следить. Ходил, ходил, к обеду кое-как догнал. По какой чащобе она меня только не водила. Нет, следопыта из меня не получится.

— Совсем неправильно белку ищешь, — не отрываясь от шитья, заметила Ятока. — Утром белка откуда идет? — Ятока посмотрела на Вадима.

— Как откуда? Из гайна′ [36] Гайно — гнездо. (Примеч. автора) или дупла.

— Однако, соображать надо. Сейчас дни короткие, мороз, белка далеко не ходит. Утром наткнулся на свежий след — иди пятным, к дуплу придешь.

— Так белка-то ушла из гнезда, — удивился Вадим.

— Ну и пусть ходит. Тебе какая печаль? — укорила Вадима Ятока. — И ты шагай дальше. Новый след пересёк, другое дупло ищи. Так вот весь день ходи. Солнце к вечеру повернет, иди от дупла к дуплу. Из каждого гнезда возьмешь одну-две белки.

— А мне это даже в голову не приходило, — удивился Вадим.

— Ты голову-то, наверное, в зимовье оставляешь? — усмехнулся Андрейка.

— Ты-то уж больно прыткий.

Димка читал, а сам внимательно прислушивался к советам матери. Нужно было хорошо знать повадки зверьков. А знания эти приходят с годами,

— Ты еще долго думаешь чадить? — накрываясь шубным одеялом, спросил Андрейка.

Димка отодвинул книгу.

За зимовьем всполошились собаки. Все переглянулись. Тайга, она может любой сюрприз преподнести. Димка надел шапку, на плечи набросил телогрейку и вышел. Где-то всходила луна. Серебряными куполами светились вершины Седого Буркала. В падях лежал мрак. Собаки лаяли далеко в низине, лаяли с тревожной настойчивостью. Эта тревога передалась и Димке. Он вернулся в зимовье.

— Кого-то на речке у переезда учуяли.

— Сохатые с гор спускаются, к реке пошли, на мелкие снега, — пояснила Ятока.

— Может, Красная Волчица пожаловала? — предположил Андрейка,

— Может, и медведь. Собаки из берлоги выгнали, вот и пошел себе другое место искать да на нас наткнулся, — высказал свою догадку Вадим.

— Однако, ружья проверьте, пульные патроны приготовьте, — посоветовала Ятока. — Ты, Дима, печку подтопи, чай поставь греть.

— Это зачем? — удивился Димка.

— Кто знает, может, из деревни гость едет или охотник заплутал.

Андрейка с Вадимом оделись, зарядили ружья. Ятока принесла дров.

— На коне кто-то едет.

Вскоре к зимовью подъехала Сима. Спешилась.

— Здравствуйте.

— Здравствуй, Сима.

— До костей промерзла. Думала, отдам богу душу дорогой.

— Пошли чаевать, — пригласила Ятока.

Сима разделась, негнущимися пальцами взяла кружку, отпила глоток.

— На седле в тороках мешок привязан. Гостинцы вам привезла,

Димка принес мешок, выложил на стол шаньги, ягодные пирожки, несколько кружков замороженного молока.

— С добром и ли с худом приехала? — не вытерпел Вадим.

Ятока осуждающе посмотрела на него. Не торопи с дороги человека. Отогреет душу, сам расскажет.

— Праздник, ребята! Фашистов разбили под Москвой. И погнали их в хвост и в гриву.

Парки кинулись обнимать друг друга, схватили ружья, выбежали из зимовья и открыли пальбу. Потом Димка читал в слух сводки Совинформбюро.

Когда немного успокоились, Ятока спросила Симу: