Левиан Чумичев - Васина Поляна

Ленька залез на завалинку, дотянулся до форточки…

— Воровка! — вырвался на улицу мужской голос. — Это ты для своих родственничков сделала, чтоб с голоду не сдохли.

— Андрей Игнатьич, как перед богом — не брала я карточки. Стащили…

— Под суд пойдешь… Я не потерплю, чтоб в моем доме…

— Я руки на себя наложу — зачем меня так позорить? И ребенка, который от вас будет… не будет…

— Дай! — рыкнул Ленька.

Алька послушно протянул карточки.

Ленька привстал и бросил комок бумажек в комнату.

Ленька и мама стояли у картофельной гряды. Ботва дружно кудрявилась по всему участку.

А у самого забора тянулись вверх заросли помидоров.

— Опять помидор не будет — в лист вымахают, — вздохнула мама.

— Говорил тебе, в другом месте их садить надо, а тут бы морковь… Ну, давай, мама, рискнем, попробуем! Вот этот куст, ладно?

Ленька выбрал раскидистый картофельный куст, всадил под него лопатку.

Вместо клубней за корни цеплялись белые, почти прозрачные горошины.

— Рано, Ленечка, рано, — завсхлипывала мама. — Недельки две еще подюжить… Ты давай докучь остатки, а мне на работу пора. Я Сашку за хлебом турну — позавтракаешь.

Ленька доокучил картошку. Тяпка казалась тяжелой и ненужной. Не было сил волочь ее домой. Ленька бросил тяпку в ботву.

Хотелось есть. Ой, как хотелось есть!

Никогда еще так не голодали Лосевы.

Мама еле ноги таскала. Сашка беспрестанно ревел, а Ленька маялся: Алька Кузин уговаривал ограбить какого-то богатого музыканта из эвакуированных. По Алькиным рассказам, этот музыкант живет на соседней станции и каждую неделю покупает на базаре самые дорогие продукты.

— Ну че ты, Ленька! — махал руками Алька. — Так дерешься законно, куришь взатяжку, не жрать по два дня можешь, а воровать боишься! Смехота!

— Не боюсь я, — слабо оправдывался Ленька. — Просто совестно как-то. Я работать пойду, в ремесло, как Юрка Криков.

— Чокнутый ты, Лось. Ей-бо, чокнутый… Ну чего ты молчишь? О чем думаешь?

— Сурка с Меченым отлупить хочу. Убили, гады, нашу Красотку.

— Ну, отметелишь, а что толку? Козы-то не вернешь! А я вот научусь воровать как следует, укачу в теплые края, где верблюды водятся и апельсины растут. Ты видел апельсины, Ленька? Знаешь какие они вкусные!.. Мне мать рассказывала, как до войны я их ел, когда маленький был…

…Ленька приплелся домой и бухнулся на мамкину кровать. Не умылся даже. Стал поджидать братишку хлебом.

Сашка пришел весь в слезах и… без хлеба.

Ленька тряс братишку, как грушу:

— Хлеб где, хлеб?! Отобрали?

— Съе-елся! — взвыл Сашка. — Я корочку отломил, отел попробовать, а он взял и сам съелся. Ей-богу. Не бей меня, Лень, ну не бей!

Ленька выбежал на улицу.

Миновав железнодорожную станцию, он вышел к рынку. Пошел туда, где продавали еду. А в ладони мок и разбухал один-единственный рубль.

Ленька подышал запахом настоящих мучных лепешек, ухватил из мешка щепотку мелких семечек, под ругань торговавшей бабы сунул их в рот — попробуй отними. Грызть семечки Ленька не стал, а разжевал вместе с шелухой. Кашица получилась сладкая, и шелуха почти не чувствовалась.

Потом Ленька глазел на ученую морскую свинку. Зверюшка безостановочно одаривала людей счастливыми билетами, стоило только дать слепому инвалиду рубль.

Но рубль было жалко, да и есть после этих семечек захотелось еще сильней.

Ленька сходил на колонку, напился холодной воды — стало немножко лучше. И вдруг он увидел мандарины. Настоящие, крупные, желтые! Шесть фруктовин охранял хмурый нерусский человек.

Слюна моментально заполнила Ленькин рот. Он зло, длинно сплюнул и купил жвачку. Это была настоящая жвачка, из канифоли, а не черный липкий гудрон, который постоянно жевали нахаловские и кирзаводские ребята.

Ленька бродил по базару и жевал жвачку. Ноги сами почему-то несли его к мандаринам. Их осталось четыре. Хозяин золотых шаров подозрительно смотрел на пацана и вежливо ругался:

— Иди, пожалуйста, ко всем чертям!

Потом Ленька увидел еще одно чудо: высокий худой дядька в очках продавал костюм. На руке болтались черные узкие брюки, а с плеча свисал смешной длинный пиджак с разрезами. Ленька сроду ни на ком не видел таких длинных пиджаков. Пуговицы пришиты только сверху, а дальше полы пиджака разбегались в разные стороны.

Дядька задрал вверх свою седую голову, прикрыл глаза и ни на кого не обращал внимания. Он не расхваливал свои товар, не торговался, как назначил цену, так и стоял на своем. Изредка этот странный человек выговаривал непонятные для Леньки слова:

— В мире есть царь, этот царь беспощаден…

А вокруг дядьки говорили понятно:

— Заграничная, видать, одежа — чистая шерсть.

— Пиджак-то перешивать надо.

— В таком же пиджаке мужик палкой перед оркестром махал, я до войны видела.

В толпе суетился коренастый парень с лиловой бородавкой на носу:

— Я знаю этого музыканта. Рядом живем. День и ночь на рояле бренчит. Сам себе играет. Работать не хочет, а на рояле бренчит. Вишь, пальцы-то, как у шкелета, — картошку ни разу не садил.

А старый музыкант не слышал этих слов, он с беспокойством поглядывал в сторону ларька с мандаринами.

Но вот купили этот странный костюм. Полный бумажник денег у старика. Ух, сколько денег!

Старый сразу же к ларьку припустил. Старый, а бегом бежит.

На ларьке три мандаринины осталось.

Музыкант все купил, не торговался даже.

Ленька видел, как старик складывал в сумку хлеб, картошку. Теперь-то он не сомневался, что это тот самый богач, которого заприметил на базаре Алька Кузин. Точно — богач: накупил столько, а денег еще целая куча.

Старик выбрался с базара и пошел к станции.

Ошалевший от голода Ленька брел за ним как во сне. Жвачка во рту испортилась, тянуться перестала, ломкой сделалась. Обычно такой порции на целый день хватало, а эта сразу сжевалась. Челюсти трещат, а есть еще сильней хочется.

Подошел рабочий поезд, и старый музыкант поднялся в последний вагон. Ленька тоже влез — и поезд тронулся.

Музыкант сел на скамейку. Справа от него примостился базарный парень с бородавкой на носу. Сидит, семечки щелкает.

Ленька слева пристроился. Музыкант нахохлился над своей сумкой. Между ног ее держит. В сумке хлеб и картошка. Мандарины в пиджаке — вон карманы-то оттопырились.

Ленька подвинулся поближе к старику. Тот заглядывал в какой-то блокнот с поперечными линиями. На линиях повисли похожие на головастиков закорючки.

Ленькина рука потянулась к карману, нащупала мандарин…

А с другой стороны из кармана музыканта тянул бумажник парень с бородавкой.

Ленька выдернул мандарин первым.

Музыкант встряхнулся, бородавочный руку отдернул.