Валентин Гринер - Выше полярного круга (сборник)

ВОПРОС: За последнее время в нашей литературе довольно много пишут о неоправданно раздутых штатах инженерно-технических работников. Приводятся сравнительные данные относительно аналогичных по профилю предприятий передовых капиталистических стран. Эти данные свидетельствуют не в нашу пользу. Считаете ли вы нормальным, что на полторы тысячи рабочих нашей шахты приходится полтораста инженеров и служащих?

— Считаю это вреднейшим расточительством людских ресурсов и государственных средств. Думаю, что сегодня можно было бы сократить штат ИТР как минимум наполовину. От этого сильно выиграло бы живое дело.

ВОПРОС: Почему же вы не решитесь на такой шаг? Ведь существующее штатное расписание в ваших руках.

Мартынов встал и несколько раз прошелся по кабинету, что-то обдумывая. Ребята подбросили ему сложный вопрос и с нетерпением ждали откровенного ответа. Директор передовой шахты, Герой, — не может же он мириться с явным недостатком или жить с каким-то раздвоенным чувством.

— Несколько лет назад я путешествовал по Средней России, — начал Павел Ефимович, останавливаясь у края стола. — В городе Орехово-Зуево зашел в краеведческий музей. Я очень люблю посещать музеи маленьких городов. Там мое внимание привлек отдел истории Морозовской мануфактуры. Особенно заинтересовал меня вопрос постановки бумажного дела. Удивительно, что главное управление человека, который контролировал почти всю текстильную промышленность страны, насчитывало несколько десятков человек. Никаких тебе многолюдных министерств, главков, снабов и прочее. Меня поразили резолюции Морозова, оставленные на деловых бумагах. Например, управляющий какой-то фабрикой писал хозяину, что немцы хотят по две тысячи рублей за станок. Морозов клал резолюцию: «Более полутора тысяч не давать». И точка! Другой просил израсходовать две тысячи. Хозяин писал: «Дозволяю две с половиной».

Конечно, в наше время такой примитивизм и своеволие неприемлемы. Да и масштабы производства не те. Но мне думается, что слишком много мы пишем бесплодных, никому не нужных бумаг. И этим делом в стране заняты миллионы специалистов, которые по идее обязаны заниматься производством материальных ценностей, а не диктовать другим прописные истины о том, как их производить.

Есть у меня институтский товарищ. Толковый инженер. Много лет руководил шахтой. Недавно его пригласили работать в Москву, в министерство, назначили начальником вновь созданного отдела. Пришел он в свой кабинет, сел в кресло — и целый день промаялся без дела. Промаялся и еще два дня. Потом пошел к вышестоящему начальнику и высказал сомнение относительно надобности такого отдела в министерстве. И тут вышестоящий начальник дал ему тему письма, которое следовало написать и направить во все комбинаты и тресты угольной промышленности. Так мой друг и сделал. Через десять дней его стол оказался заваленным ответными письмами и телеграммами. Через месяц мой друг запросил расширение штатов своего отдела. И расширили — прибавилось еще несколько «писарей». Рос ответный поток писем.

Мартынов достал из кармана небольшой блокнот и неторопливо нашел нужную страницу.

— Недавно в комбинате состоялся совет директоров, где как раз стоял вопрос о необходимости сокращения бумажного потока. Я зачитаю вам сейчас несколько цифр. Так вот. За прошлый год комбинат получил около 20000 писем и деловых бумаг. Из них — 536 приказов, постановлений и распоряжений министерства. Полтора приказа в день! Многовато! Своим подведомственным предприятиям и другим организациям комбинат отправил 8230 бумаг. Это не считая оперативной плановой отчетности, различных сводок, анализов производственной деятельности и так далее. Теперь проделайте простейшие арифметические действия и решите: можно ли сократить на шахтах инженерно-технических работников, которые заняты составлением ответных писем…

ВОПРОС: Может быть, поэтому у нас не хватает бумаги для издания хороших книг?

— Видимо, это одна из причин. Но не самая существенная и не самая обидная для всей нашей экономики…

— Хочешь, познакомлю тебя с интересным человеком? Рядом живет…

— Кто он?

— Ученый!

— Ученый? А где работает?

— В комплексно-механизированной лаве. Горнорабочим. А вообще-то он твой коллега. Языковед. Зайдем!

Не дожидаясь моего согласия, директор свернул в какой-то переулок и через несколько минут мы вошли в подъезд двухэтажного деревянного дома. Видимо, Павел Ефимович бывал здесь не раз, поскольку безошибочно подошел к нужной двери и позвонил.

К нам вышел молодой еще человек невысокого роста, смуглолицый.

— Что же вы не предупредили? — темпераментно прокричал он. — Я бы шашлык приготовил! Входите!

— Шел мимо, решил заглянуть, — сказал Мартынов. — Вот познакомься с товарищем…

Человек протянул мне худую маленькую руку, не похожую на руку горняка, и, дружелюбно улыбаясь, представился:

— Муртаз Магомедов.

Когда мы вошли в комнату, а хозяин побежал за чем-то на кухню, Мартынов показал мне на письменный стол, где лежало несколько десятков ученических тетрадок, какие-то толстые книги, словари…

Муртаз Магомедов появился на «Промышленной» двадцать лет назад. Может быть, он попал бы на другое предприятие, если бы не одна маленькая деталь. Дело в том, что когда Муртаз ступил на северную землю, в кармане у него осталось всего 45 копеек. Две по двадцать и пять.

— Куда везешь за эти деньги? — спросил он, протянув кондуктору автобуса ладонь со всей своей наличностью.

— Как раз довезу до «Промышленной», — ответила девушка, и тут же оторвала полоску голубеньких билетов.

— Между прочим, у меня сегодня день рождения, — добродушно сообщил Муртаз. — Думаешь, зря говорю? Смотри! — Парень достал паспорт и прочитал, что он, представитель малюсенькой кавказской национальности агульцев, Муртаз Магомедов, родился именно этого мартовского числа 1937 года в горах Дагестана. — Бывает же так, что в день рождения начинаешь новую жизнь в незнакомом месте, — закончил он и задумался.

— А откуда сейчас? — поинтересовался какой-то мужчина, вступая в разговор, чтобы как-то скоротать время полуторачасовой езды по кольцевой дороге. — Видимо, с юга. Легковато одет…

— С Кавказа, — охотно ответил Муртаз. — Познакомился с экономической географией и решил приехать сюда поработать…

— Теперь дела у вашего брата пошатнулись, — встряла в разговор немолодая женщина, обнимая огромную кожаную сумку, которая покоилась у нее на коленях. — Вина нынче во всех магазинах — залейся. Годов пять-шесть тому — вот это да! — делали деньги твои земляки.

— Какие земляки? — спросил Муртаз обиженно, поскольку почувствовал, что эта тетя отнеслась к нему пренебрежительно.