Валентин Овечкин - Том 2

— Оставим его пока в списке, для проверки — как он сам к этому отнесется, — сказал Мартынов. — Надо же нам наконец и маски снять с некоторых «активистов». Двух зайцев убьем.

— Судья Грибов. Толковый дядька. Спокойный. Смотрит на человека — насквозь его видит. Двадцать лет в партии. Поймет, что сейчас нужно всем на передовую идти… Рыжков. Конечно, в колхоз его! Такому молодому парню с этих лет засесть в канцелярии? Надо же и практически поработать, свежим воздухом подышать. Есть в комсомоле второй секретарь? Вот второй останется пока за него… Бывалых? Да-а… «Солдат» партии. Мне про него рассказывали наши соседи, черемшанцы. Его уже возили раз в колхоз, когда он в их районе работал. Так он что заявил там, на собрании! «Что ж, — говорит колхозникам, — я солдат партии, подчиняюсь решению райкома. Выбирайте меня председателем. Зарплату будете платить вы, из колхозной кассы, а сельского хозяйства я не знаю, не специалист, колхоз ваш угроблю, так что, может, денег только на зарплату мне и хватит». Не выбрали. Ухарь! Не специалист. А к нам приехал на должность инспектора по урожайности. Как же так? Определить правильно урожайность по корню сможет только опытный хлебороб!..

— Тоже оставим, для проверки, — сделал отметку в списке Мартынов.

— Федулов…

— Этого отведем, — сказал Мартынов, и вся комиссия согласилась с ним. — Тут уж нечего проверять. Покровительствовал ворам в «Борьбе». Из партии будем гнать! И опубликуем решение в газете. Покажем всем, что надо оберегать колхозы от таких, нечистых на руку, как от чумы!..

Когда огласили проект решения партактива и список намеченных к посылке на постоянную работу в колхозы, в переполненном зале Дома культуры минуты три стояла гробовая тишина. Первым нарушил тишину районный прокурор Нечипуренко.

— Та-ак, — протянул он неестественным, сдавленным голосом, будто у него что-то застряло в горле. — Значит, ликвидируем райцентр! В том числе и органы юстиции? К коммунизму подошли? Отмирание государства?..

— Вот теперь давайте откроем прения, — оставив его реплику без ответа, сказал Мартынов. — Есть пища для разговора. Не вообще будем рассуждать о новом подъеме сельского хозяйства, а решим здесь — что мы должны сделать для этого подъема. Сделать собственным трудом, руками, а не языком.

Слово попросил Руденко.

Он заметно волновался, не от робости перед большим собранием — сто раз выступал он с речами перед такими собраниями, — а от сознания важности минуты, важности принятого им решения.

— Я, товарищи, действительно сам, без всякого нажима со стороны бюро райкома, заявил о своем желании пойти работать в колхоз председателем, — начал он. — Что меня заставило?.. Если бы я стал здесь говорить вам, что мне в городе жить надоело, очень хочется переселиться из города в село, что иду я в колхоз с восторгом, — это было бы вранье… Кхм, кхм… — Прокашлялся, отпил воды из стакана. — Не знаю, как через несколько лет: может, тогда меня и клещами не вытянете из колхоза, когда сделаю уже там что-то видное, но сейчас, сказать честно, сам себя тяну за шиворот туда.

Редактор районной газеты Посохов, неплохой рисовальщик, тут же набросал дружеский шарж для «Колючки»: Руденко тянет одной рукой за шиворот, другой подталкивает себя в спину вперед по дороге, по направлению стрелки-указателя на столбе — «В колхоз!» Через пять минут рисунок уже висел в фойе, приколотый к фанерной доске для всеобщего обозрения во время перерыва.

Руденко продолжал:

— В общем, не с таким удовольствием еду в колхоз, как к теще в гости на блины. Я ведь поеду не во «Власть Советов», не в «Красный Октябрь», на готовое, а в какой-то колхоз из тех, о которых тут товарищ Мартынов говорил. Придется поработать очень напряженно. На первых порах и за хозяйственника и за прокурора. Это я все ясно себе представляю — как будет трудно. И вижу, что надо сделать, чтобы стало легче. Поднять материальную заинтересованность колхозников — и пойдет дело, завертится машина. Но для того, чтобы осталось в колхозе много хлеба после поставок, надо вырастить высокий урожай. А высокого урожая можно добиться лишь в том случае, если люди очень хорошо поработают, веря, что их труд не пропадет. Но в тех колхозах, где мы слишком долго держали в руководстве бездельников, люди потеряли веру в трудодень, потому и работают плохо. Видите, как оно запуталось, дело. Ее надо укрепить, эту веру в трудодень! Иначе мы не вытянем такие колхозы!.. Так вот, почему же я, товарищи, невзирая на трудности, решил идти работать в отстающий колхоз? Да потому, что, если мы только будем изучать решения сентябрьского Пленума на наших партсобраниях, этого мало. Разъяснять их колхозникам — дело очень нужное, но и этого мало. Так можно в культурников превратиться, если только читать постановления да разъяснять. Эти решения ЦК партии надо выполнять!

Руденко справился с волнением, голос его окреп, звучал сильно, слова падали в зал весомо, убедительно.

— Решения Пленума ЦК — прекрасные, все колхозники это почувствовали. Но думают про себя: решения Пленума хороши, да вот наши районные руководители не подведут ли? Не сыграют ли с нами в испорченный телефон? Знаете такую игру? Пока от первого человека до последнего дойдет слово — уже не то слово, что было вначале сказано. Нас-то, думают колхозники, взяло за живое, а вот их, деятелей наших, взяло ли? Способны они выполнить то, что ЦК партии от них требует? Короче говоря, к решениям сентябрьского Пленума нужно еще, чтобы люди поверили нам, местным руководителям, что мы беремся за дело всерьез. Что нам тоже, как и тем, кто живет, кормится от земли, очень хочется, чтобы ни в одном колхозе не было тощих колосков на полях, пустых трудодней! Вера в своего ближайшего руководителя, в его партийную душу — великое дело! Отсюда и трудовой подъем и урожай — все! Надо самым видным в районе людям идти в колхозы!.. А насчет того, как это, не унизительно ли нам, ответработникам районного масштаба, спуститься из района в село, я так думаю: сегодня тот масштаб самый большой и почетный, где труднее всего!

Собрание, среди участников которого было много низовых колхозных работников, проводило Руденко одобрительным гулом и громкими аплодисментами.

— Так держать! — выкрикнул с места секретарь парторганизации колхоза «Власть Советов» Демченко, моряк в отставке, главный старшина, участник обороны Севастополя. — Правильные слова, Фомич! Берите, товарищи, пример с него, не стесняйтесь!

В передних рядах поднялся коммунист с 1918 года Поликарпов, пенсионер, очень дряхлый старик, — его-то уж лично вопрос о посылке в деревню не касался.

— Товарищ Мартынов! А вы все же не ответили товарищу прокурору насчет отмирания государства. Как же мы обойдемся без председателя исполкома, без начальника милиции? Совсем, что ли, их не будет?..