Василий Дюбин - Анка

— Опомнись, сестра. Подумай, что ты говоришь? — воскликнул Цыбуля.

— Убил, убил, бандюга…

Подошел Паук. Цыбуля присмотрелся к нему, спросил:

— На смену?

— Нет, за сестрицей.

— Не пойду я! — отшатнулась Анка.

— Да что там случилось? — недоумевал Цыбуля.

— Ничего не понимаю. Меня Лукич послал узнать, пришла ли сестрица. Встречаю Бирюка, он тоже не в духе. Спрашиваю, в чем дело? Молчит. А тут сестра выстрелила. Бирюк кричит: «Держите ее! Убийца она!» — и ко мне: «Догони ее!» Когда я узнал, что сестра сюда побежала, я вслед за ней, а догнать не мог. Идем, сестрица, командир ждет, волнуется.

Анка молчала.

— Иди, — сказал Цыбуля. — Да пускай нам смену присылают.

— Пошли, — настаивал Паук.

— Я боюсь с тобой идти.

— Со мной? Да тебя никто пальцем не тронет.

— Иди, иди, сестра, — уговаривал ее Цыбуля. — Нельзя же так… Командир ждет.

— Я головой отвечаю за тебя, — сказал Паук. — Приказание командира я не имею права не выполнить. Да и ты не можешь его нарушить.

— Ладно, — решительно произнесла Анка. — Идем!

Шли молча. Анка впереди, а Паук сзади. При спуске в овраг Паук схватил Анку за плечо, сильно сдавил.

— Куда мчишься?

— Что за вопрос? К командиру…

— Сюда идем, — потянул он ее в сторону.

— Это куда же еще? — и Анка сбросила с плеча его руку.

— Тут прямее дорога есть.

— Брось ты эти штуки! — насторожилась Анка. — Никакой там дороги нет.

— Ты, стерва, еще будешь упрямиться? — злобно процедил Паук и впился костлявыми пальцами ей в горло.

Жизнь Анки висела на волоске. Промедли она несколько секунд, и Паук задушил бы ее. Рука Анки сама легла на рукоятку финки. Она выхватила нож и всадила в живот Паука. Он заскрежетал зубами, ослабил пальцы и уронил голову на плечо Анки. Она с отвращением оттолкнула его. Паук сделал несколько шагов назад, остановился возле куста и упал на него спиной, свесив запрокинутую голову и разбросав руки. Анка отбежала и прижалась к дереву, наблюдая за Пауком и прислушиваясь. Но тот не шевелился и не издавал ни звука. Он был мертв…

В эту минуту появился Бирюк. Анка проследила за тем, как он приблизился к кусту, нагнулся, вглядываясь в Паука, вытащил из его живота нож и заторопился по тропинке вниз.

…Цыбуля слушал Анку и ушам своим не верил.

— Неужели Паук хотел задушить тебя?

— Да почему же ты не веришь мне?.. Может, думаешь, я неправду сказала тебе и о том, что Бирюк убил Яшу? Пойди посмотри.

— Ничего не понимаю. Никита, сходи и узнай, в чем там дело, — сказал Цыбуля подчаску.

Никита вернулся скоро, взволнованный и растерянный.

— Никого нет. Ушли. Покинули нас.

— Куда ушли?

— А черт их знает.

— Пока своими глазами не увижу лагерь пустым, не поверю. А если это правда, то чего же мы здесь торчим?

Анка и Никита последовали за Цыбулей. Проходя мимо чернеющего куста, Анка сказала:

— Вон он, бандюга, на кусте висит.

Пещеры, действительно, оказались пустыми. В них валялось несколько немецких шинелей и автоматов, брошенных как лишний, ненужный груз.

В большой пещере стоял осиротевший бесполезный пулемет. Партизаны сняли с него замок и, видно, куда-то забросили.

— Теперь я верю, — с болью в сердце проговорил Цыбуля.

Все трое зашли в хижину — партизанский госпиталь. Анка присела на лежанку возле бездыханного Орлова и заплакала.

— Даже земле не предали… Бросили как собаку… В самолете горел — жив остался, а тут…

— Чего уж… Нас вот живых бросили, — мрачно проговорил Никита.

— А мне все еще кажется, — растерянно огляделся Цыбуля, — что это страшный сон.

— Нет, это страшная явь, — сказала Анка.

— Но как это можно, чтоб… — Цыбуля стиснул зубы, не договорил.

Анка встала, взяла Цыбулю за руку.

— Юхим, ты помнишь, как попал к нам в отряд, как я ухаживала за тобой и в пути, и здесь…

— Спасибо, сестра. Все помню.

— Помоги мне донести Яшеньку до Пахомовны. Вот носилки… Я выкопаю там могилу и похороню его по-человечески, поближе к людям. Нельзя же оставить его здесь на съедение зверям или на поругание немцам, если они придут сюда. Поможешь?

— Никита, — сказал Цыбуля, — давай сюда носилки…

В полночь кто-то постучался к Пахомовне. Она встала с постели, вышла за порог. Перед ней стояла Анка.

— Боже мой! — шепотом воскликнула старуха. — Так поздно, Аннушка?

— Я не одна, Пахомовна.

— Вижу, вижу, — присматриваясь к стоявшим позади Анки Юхиму и Никите, сказала старуха. — А на носилках больной?

— Нет, убитый. Товарищ наш. Надо похоронить его. Дайте нам лопаты.

Неподалеку от сторожки, на увале, ракеты описывали голубые дуги. Там то вспыхивала, то затихала трескотня автоматов.

— Вот что, милая, — тревожно заговорила старуха. — Могилу я с Фролкой сейчас рыть начну вот в этом сарае. Запомни. Никому и в ум не взойдет, что здесь человек схоронен. Вы же бегите. Наскочет герман — беда и вас и меня постигнет. Снесите покойничка в сарай, носилки в лесу бросьте и бегите. А я сейчас Фролку подыму. Бегите!

— Бабуня, родная ты моя! — растроганная Анка поцеловала старуху. Потом опустилась на колени, откинула одеяло, приподняла голову Орлова и припала задрожавшими губами к холодному лицу. — Яшенька…

Цыбуля коснулся ее плеча.

— Нам пора.

— Да… да… — очнулась Анка. — Пора… — она поднялась и пошла со двора шаткой, неверной походкой, поддерживаемая Цыбулей.

Никита отнес Орлова в сарай и потащил на себе пустые носилки.

…Вторую половину ночи Анка и ее спутники шли без передышки. Перед рассветом услышали неясный шум. Они бросились на землю и продолжали двигаться ползком. Вскоре беглецы очутились у края обрывистого берега. Внизу пенилась горная речка. Немного правее к речке сбегала крутая тропинка.

— Туда, — кивнул Цыбуля на тропинку.

Они бросились бежать. Но не успели добежать до тропинки, как позади раздался хриплый окрик «хальт!», а вслед за ним последовал выстрел. Никита упал замертво. Цыбуля выстрелил в немца. Тот схватился за живот, присел и медленно повалился боком на снег.

— Прыгай! — сдавленным голосом крикнул Цыбуля Анке и бросился вниз.

Анка упала ничком, подползла к обрыву. Цыбуля угодил на торчавший из воды камень, и бурный поток понес его безжизненное тело к широкой Кубани.

Анка уцепилась за колючие ветки ежевики, вьющиеся по отвесной стене обрыва, затормозила скорость падения и бултыхнулась в пенистые воды. Быстрое течение подхватило ее и через две-три минуты прибило к противоположному берегу. Перебегая от камня к камню, Анка кинулась к спасительному лесу. Вот уж он совсем близко. С обрыва ударил пулемет. Было неудобно бежать в мокрой, отяжелевшей одежде. Анка спотыкалась, выбиваясь из сил. Кто-то крикнул из лесу:

— Ложись! Ползком, ползком! Эх, тетя-Мотя! Да кто же под пулями бегает? Ползи-и-и!