Венедикт Ерофеев - Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова

39.1C. 96. 113-й километр —

железнодорожная платформа на магистрали Москва – Владимир.

39.2 Я посмотрел в окно. Действительно, прежней черноты за окном уже не было. —

В Новом Завете сказано: «Ночь прошла, а день приблизился: итак отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света. Как днем, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа…» (Рим. 13: 12–14).

39.3 На запотевшем стекле чьим-то пальцем было написано: «…»… —

Кратчайшая и потому наиболее традиционная нецензурная надпись-граффити в общественном месте – матерное слово «хуй»; у Аксенова есть «прямой» текст: «В грязном лифте дитя-обвинитель с мокрыми глазенками под надписью „хуй“» («Ожог», 1975).

39.4 Ты на верном пути, Венедикт Ерофеев. —

Единственное место в поэме, где Веничка называет себя полным именем, целиком совпадающим с именем автора. Прием, характерный, скорее, для поэзии, нежели для прозы, – например, у Брюсова: «Желал бы я не быть „Валерий Брюсов“» («L’ennui de vivre…», 1902).

Ср. также стиль и лексикон Зощенко: «Я подумал: значит, я на верном пути. Значит, рана где-то близко. Значит, теперь я найду это печальное происшествие, испортившее мне мою жизнь» («Перед восходом солнца», ч. 4).

39.5C. 96. …одна мысль, одна чудовищная мысль вобралась в меня… —

См. 40.21. У Достоевского о Раскольникове читаем: «И он вдруг ощутил, что мнительность его, от одного соприкосновения с Порфирием, от двух только слов, от двух только взглядов, уже разрослась в одно мгновение в чудовищные размеры…» («Преступление и наказание, ч. 4, гл. 5).

39.6C. 97. …если станция Покров оказалась справа, значит – я еду из Петушков в Москву, а не из Москвы в Петушки!.. —

Реальная деталь: на маршруте Москва – Петушки здание покровского вокзала действительно находится по левую сторону от путей.

39.7 Глупое сердце, не бейся. —

Цитата из стихотворения Есенина, входящего в цикл «Персидские мотивы»:

(«Глупое сердце, не бейся!..», 1925)

В свою очередь, фраза выводится из Льва Толстого: «[Левин]…шел по дорожке к катку и говорил себе: „Не надо волноваться, надо успокоиться. О чем ты? Чего ты? Молчи, глупое“, – обращался он к своему сердцу» («Анна Каренина», ч. 2, гл. 9); и Блока:

(«Осенняя любовь» (2), 1907)

У Кузмина встречается то же словосочетание: «Глупое сердце все бьется, бьется – / Счет ведет…» («Глупое сердце все бьется, бьется…», 1914).

39.8 Сначала разреши свою мысль: куда ты едешь? А уж потом ищи свой чемоданчик. Сначала отточи свою мысль – а уж потом чемоданчик. —

См. 39.9 и 40.21.

39.9 Мысль разрешить или миллион? Конечно, сначала мысль, а уж потом – миллион. —

Пародийная реминисценция Достоевского, у которого в связи с Иваном Карамазовым речь идет, естественно, о деньгах:

«– Иван выше смотрит. Иван и на тысячи не польстится. Иван не денег, не спокойствия ищет. Он мучения, может быть, ищет.

<���…>

– …Душа его бурная. Ум его в плену. В нем мысль великая и неразрешенная. Он из тех, которым не надобно миллионов, а надобно мысль разрешить» («Братья Карамазовы», ч. 1, кн. 2, гл. 7).

Лейтмотив «разрешения тяжелой, гнетущей мысли» здесь замыкается на породившем его Достоевском – см. 40.21.

39.10 …сразу – рассеялась тьма, в которую я был погружен, и забрезжил рассвет из самых глубин души и рассудка, и засверкали зарницы… —

У Достоевского Раскольников в трактире испытывает те же ощущения:

«Он уселся в темном и грязном углу, за липким столиком, спросил пива и с жадностью выпил первый стакан. Тотчас же все отлегло, и мысли его прояснели. „Все это вздор, – сказал он с надеждой, – и нечем тут было смущаться! Просто физическое расстройство! Один какой-нибудь стакан пива, кусок сухаря, – и вот, в один миг, крепнет ум, яснеет мысль, твердеют намерения! Тьфу, какое все это ничтожество!..“» («Преступление и наказание», ч. 1, гл. 1).

Ниже следует еще одна вариация на тему контрастных эмоциональных состояний Раскольникова:

«Странное дело: казалось, он вдруг стал совершенно спокоен; не было ни полоумного бреду, как давеча, ни панического страху, как в последнее время. Это была первая минута какого-то странного, внезапного спокойствия. Движения его были точны и ясны, в них проглядывало твердое намерение» («Преступление и наказание», ч. 2, гл. 6).

39.11C. 97. …и засверкали зарницы, по зарнице с каждым глотком и на каждый глоток по зарнице. —

Зарницы регулярно сверкают у Фета: «Засверкал огонь зарницы…» («Вечер у взморья», 1854), «И на небе ясном высоко сверкает зарница» («Я люблю многое, близкое сердцу…», 1842), «Твоих зарниц / И я сверканьями украшен…» («Ты вся в огнях. Твоих зарниц…», 1886). Вообще же, зарницы в поэзии не только сверкают – у того же Фета: «Но зарница уж теплится ярко / Голубым и зеленым огнем» («Вечер», 1855); у Тютчева: «Одни зарницы огневые, / Воспламеняясь чередой…» («Ночное небо так угрюмо…», 1865); у Надсона: «Сегодня всю ночь голубые зарницы / Мерцали над жаркою грудью земли…» («Из дневника», 1882).

39.12 «Человек не должен быть одинок» – таково мое мнение. Человек должен отдавать себя людям, даже если его и брать не хотят. —

Ерничество по поводу основных принципов революционно-романтической и коммунистической идеологий, реализованных в таких классических литературных персонажах, как «до конца отдающие себя людям» Данко Максима Горького («Старуха Изергиль») и Павел Корчагин Николая Островского («Как закалялась сталь»).

39.13C. 98. Вот. Я одинок. —

Стилизация под дискурс Христа: «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Мф. 10: 16); «…вот, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою» (Мк. 1: 2; Лк. 7: 27); «…вот, Я полагаю в Сионе камень краеугольный, избранный, драгоценный…» (1 Петр. 2: 6); «Вот, Я повергаю ее на одр и любодействующих с нею в великую скорбь…» (Откр. 2: 22).

39.14 Я одинок. —

В Ветхом Завете Давид говорит: «Призри на меня и помилуй меня, ибо я одинок и угнетен» (Пс. 24: 16).

39.15 Я отдаю себя вам без остатка. <���…> А вы – отдайте мне себя… —

Вот обращение к Богу Иисуса Христа перед выходом за Кедрон в Гефсиманский сад: «И Я открыл имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них» (Ин. 17: 26).