Владилен Леонтьев - Пора охоты на моржей

И сюда-то несло людей на крохотном суденышке.

Полоса льда, к которой подошел вельбот, была сравнительно широка, в ней плавало много надежных льдин. Здесь почти спокойно.

Люди приходили в себя. И лишь Рультын, усевшийся прямо на льду, смотрел перед собой и ничего не слышал и не видел: чувство страха притупилось у него.

— Хорошо бы чайку вскипятить, — громко выразил свое желание Эрмен.

— Верно, чайку бы, — поддержали Вакат и Тэюнкеу.

— Ако, Рультын, море глазами не успокоите, а вот чай всех обрадует. Тагам!

В носу вельбота зашумел примус. Ако и Рультын, соорудив подобие палатки из паруса, жадно протягивали руки к теплу и грелись.

Не дожидаясь, когда закипит вода, люди наливали ее в кружки, молча ели холодные куски вареного нерпичьего мяса и запивали теплой водой.

Передышка была недолгой. Полоса льда на глазах быстро уменьшалась. Льдина, у которой стоял вельбот, от сильного удара раскололась на три части…

Наступило утро четвертого дня. Круглые сутки было светло, и ночь отличалась лишь тем, что становилось сумрачнее и прохладнее.

Лед ломался, дробился, исчезал. Громадные валы подкрадывались ближе и ближе. Держаться вельботу становилось все труднее. Надвинувшаяся опасность как рукой сняла усталость, прогнала сон. Охотники следили за льдинами. Но уследить было невозможно: оттолкнешь одну, мгновенно выплывает другая. Оттолкнешь эту — появляется третья… Наконец вельбот так стиснуло льдами, что послышался треск шпангоутов и открылась течь. Гиункеу откачивал воду. Эрмен обмотал маховик пусковым шнуром и готов был запустить мотор, если люди не выдержат и вельбот начнет выносить из льдов.

Люди гребли, отталкивались, перебрасывали акыны [2] Акын — закидушка грушевидной формы с острыми металлическими крючьями для доставания нерпы из воды. Делается из дерева, привязана к длинному лахтачьему ремню. , которыми цеплялись за льдины.

Первым не выдержал Рультын. И без того худое лицо его со слегка приплюснутым носом осунулось еще больше.

— Этки, не могу, — Рультын опустил весло.

Ако еще не понимал серьезности положения, он лишь очень устал. Глаза слипались, голова падала на грудь, но тут же вскидывалась, и руки бессознательно повторяли движения гребца.

Каждый работал как в полусне. Гиункеу вдруг бросил откачивать воду, привалился к борту вельбота и бессмысленными глазами уставился в море.

У бортов вельбота шелестела шуга. Волны с крутыми бурлящими гребнями входили в шугу, плавно перебирали льдины и докатывались до конца в виде большой мертвой зыби. Дальше они снова обрастали седыми барашками и, подернутые водяной пылью, скрывались в бесконечной дали. Ветер дул с прежней силой. По небу неслись темные тучи. Прямо по носу виднелся мыс Пээк, справа, вдалеке, темнели скалы острова Имелин. Вельбот все дальше и дальше уносило в море. Гиункеу знал — это конец. Если уж вынесло из пролива, то надежды на спасение нет. Борьба бессмысленна.

«Кончить, что ли, все сразу?.. Все равно смерть в муках…» — размышлял он. Его лицо выражало горестную покорность судьбе. Гиункеу обвел взглядом вельбот, уставился в спины охотников. Вот Рультын не выдержал и свалился, сморенный сном и усталостью, крепко держа весло в руках. Ако тоже спал, но механически греб, не замечая, что весла давно уже нет в руках и оно плавало рядом в шуге…

«Ведь в Нунегнине видели нас, — не сводил глаз с мотора Эрмен, — неужели не сообщили в Кытрын? Должны же помочь…» Вдруг вельбот вздрогнул. Кто-то резко пересел с места на место. Эрмен обернулся и увидел, как Гиункеу достал из-под набортника винтовку, вогнал в ствол патрон, и поспешно запрятал ее обратно под брезент.

— Что это он? — насторожился Эрмен и догадался… Но сделал вид, что ничего не заметил, привстал, отвинтил пробку бачка с бензином и заглянул в него.

— Мэй, Гиункеу! Давай-ка дополним на всякий случай бачок.

Гиункеу вздрогнул, словно его в чем-то уличили, неохотно встал, перешагнул через банку и взялся за полупустой бочонок.

Эрмен с ловкостью горностая метнулся к правому борту и выхватил из-под брезента винтовку. Гиункеу уронил бочонок, рванулся к Эрмену, но тот, не теряясь, поднял ствол винтовки и нажал на спусковой крючок. Выстрел резанул по ушам, охотники бросили весла и обернулись.

Гиункеу совсем одурел. Свирепо набросился на Эрмена и норовил вырвать из его рук винтовку, но моторист, отталкивая его локтем, передергивал затвор и выбрасывал за борт один патрон за другим.

— Зачем? Не твоя винтовка, — шипел Гиункеу. — Все равно пропадем… Ты молодой, может, не понимаешь, — пытался убедить его Гиункеу. — Лучше сразу всех… Это лучше…

— Я тебе перестреляю, — отталкивался от него локтями Эрмен, — я тебе перестреляю!..

Глаза Гиункеу безумно расширились, откуда-то взялась сила, он вывернулся и вцепился костлявыми пальцами в горло Эрмена. Эрмен не ожидал и повалился на борт, винтовка выпала из рук и пошла ко дну.

И тут только охотники поняли, что все это значило. Перемахнул по банкам Тэюнкеу, сзади на Гиункеу навалился Оо и закрутил ему руки за спину, кое-как оторвав их от Эрмена. Тэюнкеу успел поддержать Эрмена, готового было свалиться за борт.

— Сильный старик! — хватал воздух ртом Эрмен. Потом он пошарил рукой под брезентом, вытащил мешочек с патронами и передал Тэюнкеу. — Спрячь на носу!

Гиункеу не мог успокоиться и все шептал Оо:

— Все равно погибнем… Ты же знаешь?.. Зачем не поможешь мне?..

— Кырым! Нет! — отрезал Оо. — Я тоже раньше боялся моря, а теперь нет. — И скомандовал: — Аттау! За весла!

Пока длилась минутная схватка, вельбот развернуло лагом и вместе с шугой вынесло на чистую воду. К нему уже стали подкрадываться барашки. Они плескались о борт, обдавали брызгами. Пришлось подработать мотором, чтобы снова войти в спасительную шугу.

Ако и Рультын испуганно оглядывались, вздрагивали от каждого случайного звука. Оказывается, опасно не только море, но и люди. Они не могли себе представить, что им только что хотели пустить пулю в затылок. Эрмен кивнул на съежившегося Гиункеу:

— Не бойтесь, сейчас он как рыба в сетке.

Оо чувствовал, что настроение у людей мрачное. Напряжение, усталость, опасения и разочарования сказались на всех. Да и у самого на душе было не легче. Потерялось чувство товарищества, вера в себя, в свои силы.

Надежды на спасение не было.

«Что же делать? — размышлял он. — Я-то уже прожил жизнь, а вот им бы только и жить».

Оо видел, как на глазах исчезал лед. К вечеру его не станет. И тогда обрушатся волны, и уже ничего не сделаешь: вельбот захлестнет водой. Может, прав Гиункеу, зачем эти напрасные муки? Лучше сразу кончить. Еще никто не выходил отсюда живым. Скала Кытынурен с древних времен хранит память о погибших. Каждый поставленный камень с лежащими рядом побелевшими от времени гарпунами и луками напоминал о них. Это были смелые, сильные люди. Но какая сила может бороться с этой? Нет еще такой!