Евгений Дубровин - Глупая сказка

– Наверно, ГАЗ-63.

– Может быть. Чтобы, значит, этих кабанов с собой домой увезти.

– Куда, же он их девать будет? На базаре, что ли, продавать?

– Уж не знаю… Может, по знакомым раздать хотел. Дикая-то кабанинка она вкусная… Ну вот. А приехал он с автоматом.

– Ну? – У Риса даже рот раскрылся. Уж этого он явно не ожидал.

– Да… Бумажка есть бумажка, никуда не денешься. Надо помогать этому толстяку убивать десять кабанов. У нас тут болотце есть, куда кабаны приходят воду пить, вот у нее и устроили засаду. Толстяк, значит, с автоматом, а сзади егерь с ружьем, на всякий случай, по инструкции, значит, положено. Засели, ждут. Час ждут, два, три. А кабаны все не идут. Может, пить не хотели, поскольку не наелись, а может, почуяли что. У кабанов чутье – будь здоров, можно сказать не чутье, а предчувствие. В общем, неизвестно почему они вовремя пить не пришли.

– Они по часам, что ли, пьют? – удивился Рис.

– Часов, конечно, у них нет, но они больно уж точно пить приходят. Может, по солнцу ориентируются.

– А если солнца нет?

– Они его шкурой через облака чувствуют. Я так думаю.

– А если им ночью пить захочется?

– Тогда по луне и звездам.

– А если тучи? Тоже их шкурой чувствуют?

– Возможно. Я, мальчик, не большой специалист в этих вопросах. Я только фельдшер. Но факт, что они опоздали в тот вечер. Охотник же и егерь выпивши были, обычно перед охотой выпивают.

– Чтобы не так страшно было?

– Нет… Обычай дурацкий такой. Веселей чтобы было. Чтобы с гиканьем, свистом, улюлюканьем стрелять. А тут автомат. Ну они и поддали как следует. С автоматом-то, им казалось, очень уж интересно охотиться. Выходи на тропу и поливай. Ну вот, заснули они, значит, возле самой тропы, а звери тут как раз и побежали. Бегут и вдруг слышат – порохом пахнет. Как потом выяснилось, этот толстяк-охотник стрелял из автомата, тренировался, а почистить не почистил, поленился. А надо сказать, что дикий зверь страшно как запах пороха не любит, не выносит просто…

– Неужели они учуяли? – усомнился Рис.

– Еще как. Они гарь пороховую за два километра слышат. Они вообще любой запах на большом расстоянии чуют, лишь бы ветер был. А тогда как раз на них ветер от тех охотников дул. Вот бегут они, значит, а гарь пороховая как на них дыхнет, охотники-то совсем рядом с тропой лежали. Кабаны ну просто задохнулись. Представляешь, им-то с их чувствительным нюхом, считай, под нос неочищенный ствол сунули… Остановились, как вкопанные, впереди секач, разумеется. Секач, наверно, первым и кинулся на того толстяка. Саданул его в бок клыком. Толстяк вскочил, сонный, полупьяный, ничего не понимает… А секач ярится, на него наскакивает… Тут толстяк вспомнил про свой автомат и как полоснет по секачу… Секач упал, но тут уже все стадо на толстяка кинулось… Он строчит, а они все равно лезут. Ты слышал, какой звук у автомата?

– По телику слышал.

– По телику он громкий. А так еле слышно. Трещит, как трещотка, вот и все. Совсем не страшно. Тем более, что кабаны никогда звука автомата не знали и не боялись ни капельки. Если бы он из ружья бабахнул, тогда другое дело, тогда бы они кинулись наутек, а тут он строчит, а они лезут на него… Так и растерзали…

– Насмерть?

– Конечно. Ничего не осталось. Кабаны очень свирепые, когда рассердятся.

– А тот, другой, чего же он не стрелял? – заволновался Рис. Теперь уже он был не на стороне кабанов, а на стороне толстого охотника.

– Спал.

– Неужели даже не проснулся?

– Даже не проснулся. Пьяный же был.

– Да… Ну и дела у вас тут творятся, – сказал Рис.

– Всякое бывало.

– А вы давно здесь живете?

– Да, почитай, тридцать лет.

– И все время лечите зверей?

– Все время. За исключением войны, конечно… На фронте я людей лечил. Врачей не хватало. Ничего, справлялся. Я тебе скажу, в строении организма между людьми и животными особой разницы нет.

– Не может быть! У них вон то рога, то рыла какие-то, то хвосты.

– Ну разве что это. А внутри почти все одинаковое.

– Фу ты, гадость! – Рис был раздосадован. – Значит, у собаки и у меня внутри одинаково?

– Не сказать, чтобы уж совсем, но приблизительно одно и то же.

– Значит, если убьешь собаку, все равно что убил человека?

– Можно считать и так.

Рис был озадачен. По его лицу я видел, что он не очень верит новым сведениям о человеке и животных, но авторитет фельдшера Айболита, лечившего в течение тридцати лет животных, был в его глазах уже достаточно велик, и Рис после некоторого колебания поверил.

– Черт знает что на свете делается, – пробормотал он. – Значит, их теперь нельзя мучить, – сказал Рис как бы про себя.

Мой сын задумался. Очевидно, сцены казни животных проходили в этот момент перед его мысленным взором.

– Вы отдыхать сюда приехали? – обратился ко мне фельдшер Айболит.

– Что-то в этом роде, – сказал я. – Я тренер. Думаю здесь немного поработать, да и сыну здесь лучше, чем в городе. Он в лесу еще не был по-настоящему.

Фельдшер покачал головой.

– Ну и времена пошли. Дети родятся и растут на асфальте. Надо же, такой большой, а не был еще в лесу. Как тебя зовут, мальчик?

– Борис, – солидно сказал Рис. – Можно просто Рис, – добавил он, подумав. – Так меня все зовут.

Про добавку к своему имени Рис скромно умолчал.

– Ну вот что, Рис, – фельдшер Айболит потрепал моего сына по волосам. – Тебе на лошади кататься приходилось?

– В каком смысле? – спросил Рис.

– В самом прямом. Влезть на спину и поехать.

– На спину…

Рис замолчал, обдумывая слова фельдшера. Его глаза бегали, измеряя расстояние от земли до лошадиной холки. Расстояние было приличное. Грохнешься – костей не соберешь. А надо сказать, что Рис очень дорожил своим здоровьем и не любил грохаться даже со стула, не говоря уже о лошади. А если вдруг лошади вздумается побежать? Что тогда? А если она встанет на задние ноги? Как в кино. Или споткнется обо что-нибудь? Все эти мысли легко читались на лице Риса. Но мой сын был самолюбивой личностью.

– Может, ты боишься? – спросил фельдшер.

Если бы он этого не спросил, наверно, Рис бы не поехал, чтобы не подвергаться риску, но сейчас отступать было поздно.

– Можно и проехаться, – заметил мой сын небрежно и в ту же секунду, наверно, пожалел, что эти слова вырвались у него. – Только туда и обратно, – заметил Рис поспешно. – Я не люблю долго кататься на лошади.

Я помог фельдшеру Айболиту взгромоздить сопевшего от страха Риса на лошадь и встал рядом на случай возможного полета сына по системе «лошадь – земля».

– Держись за холку, – посоветовал фельдшер.

– Где она?

– Вот этот бугор с шерстью видишь?

– Вижу…

– Тогда действуй.

Но, видно, холка показалась сыну ненадежной опорой.

– Я лучше сяду на шею и буду держаться за уши, – предложил Рис.