Ким Мишель Ричардсон - Книжная дама из Беспокойного ручья

Я просто кивала, поскольку уже и без того много наговорила и долго с ним простояла.

– Вернемся к работе, Юния. Еще раз спасибо за книгу. Хорошего дня.

– Отличное произведение. Буду с нетерпением ждать вашу рецензию. – Он проводил меня до мула.

Я остановилась и могла лишь выдавить из себя очередное «спасибо» – так поразила меня наповал его любезность.

– Как поживает наша старушка? – обратился он к мулу, протянув яблоко.

Пока я садилась в седло, Юния вытянула уши и зашевелила задними ногами.

Джексон вынул нож и, отрезав большой кусок, поделился им с мулом.

Я заерзала по седлу, чувствуя неприятное урчание в животе. Завтрак уже давно переварился, а до обеда оставались еще две остановки.

Юния мгновенно заглотила сладкое угощение, смакуя каждый миллиметр.

Джексон откусил от яблока и спросил:

– Не хотите попробовать? – Он отрезал кусок потолще и предложил его мне.

Какой вкусный подарок. Вместе с содержимым сумки он спасет меня до ужина. Не думая, я сразу наклонилась за заветной долькой, и в это время Джексон сделал шаг вперед. Наши руки соприкоснулись.

Юния тут же закричала и стала махать головой, заставляя его отойти назад. Заветный фрукт выпал из рук и оказался на земле.

Я вцепилась в седло, резко дернув поводья, а Джексон едва не упал на спину.

Юния растоптала яблоко и выбежала со двора. Ее возмущенный крик поглощал хохот Джексона.

Уже совсем скоро рассеялись тучи, и я шла по школьному двору, разгоняя по сторонам куриц и кричащих мальчишек, бегущих следом за мной.

Винни выбежала из школы, прогоняя со своего пути наседок и учеников.

– Не думала, что вы придете в этот понедельник. Так рада вас видеть.

– Прошу прощения. Пытаюсь нагнать упущенное время. Сдайте, пожалуйста, материал. – Я осталась в седле, чувствуя себя виновато из-за задержки у Моффитов и Джексона Лаветта.

Винни отправила Клементину за книгами.

Дети окружили учительницу, страстно желая увидеть новую литературу. Я подозвала к себе Несси и вручила ей рецепты для Сладких танцев. Она закружилась от счастья, сделала реверанс и радостно замахала клочком бумаги.

– Придется научить свою сестренку читать. Спасибо вам, книжная дама.

Остальные девочки столпились вокруг нее, чтобы выведать новые кулинарные секреты.

Я смотрела на учеников в поисках Генри. Он стоял в самом конце. В нем едва оставались силы.

Через минуту из школы вылетела Клементина и, споткнувшись, уронила материалы, образовав на земле калейдоскоп из разноцветных обложек.

Нахмурившись, Генри тут же подбежал к ней, поднял книги, вытер с них грязь о штаны и рукава и, ворча себе что-то под нос, направился в мою сторону.

– Вот, держите, мэм, – обратился он ко мне, еще раз сдунув с обложек пыль.

Его лицо сильнее осунулось. Кости все так же торчали из-под рваной, обтягивающей фигуру одежды, которая по-прежнему сидела на нем неправильно, хоть ее и перешивали не один раз.

– Спасибо, Генри. – Я наклонилась и заметила красные глянцевые пятна, ожерельем охватившие шею. На ладонях виднелась крупная чешуйчатая сыпь. Пеллагра. Он умирал от голода. Прямо у меня на глазах.

Я осторожно взяла у него книги и раскидала их по вьюкам. Сунула руку в другую сумку и достала свой спасительный обед из одного яблока.

– Все внутрь! – Громко хлопнула Винни. Торопясь ко мне, она сделала еще один внушительный хлопок и прогнала Генри вместе с другими учениками в класс. Юния нервно переминалась с ноги на ногу. – В школу. За парты. Живо! – Грозилась она, снова хлопнув в ладоши. Пятна пота, проступившие под мышками, расползались все шире и уже подступали к груди.

– Ты не можешь накормить одного на глазах у остальных голодных. Они все страдают. Просто на одних телах эта болезнь не так заметна, как на других, – жестко оборвала меня Винни, когда все ушли внутрь.

Она была права. Это нечестно. Я пристыженно притянула яблоко к себе.

Винни хлопнула в ладоши.

– Если бы мы попали под другие социальные программы. Если бы они присылали в придачу к каждой книжке головку сыра и кусок хлеба. – Она вскинула голову к небесам, будто обращаясь к Богу.

Я желала того же самого. Голод до новых знаний учил их сытой жизни, но без пищи им не суждено дожить до лучших дней, как не суждено набраться сил, чтобы уехать в другие края.

– Всего лишь одна чертова головка сыра, – шептала Винни, нервно размахивая руками.

Вспомнилось обещание Дока. Если удастся выторговать у него побольше еды, я могла бы поделиться ей с учениками.

Винни тяжело вздохнула, погладила Юнию по шее и тайком забрала у меня яблоко, положив его себе в карман.

– Младенец не выжил, – чуть ли не шепотом говорила она.

Опечаленная известием, я повернулась к школе и увидела покрасневших мальчиков, смотрящих из окон. Среди них был Генри.

– Я обязательно передам ему яблоко, – клялась Винни, хлопая по карману. – Будь осторожна и передавай привет Марте Ханне и детям. – Она направилась к входу. От заданного темпа у нее сильно топорщилось платье.

Генри прижался к стеклу, не спуская с меня глаз. Я улыбнулась и шепотом пообещала привезти еды. Мальчик разразился слабым смехом. Тщедушные попытки приподнять окно закончились провалом из-за катастрофической нехватки сил. Он закашлял, прислонил красные от сыпи руки к окну и с огромным трудом на прощание сказал: «До свидания, книжная дама» . Призрачный отпечаток его ладони медленно испарялся с поверхности стекла. От страха спину пронзали тысячи иголок.

Выехав со школьного двора, я остановилась на дороге, чтобы перепроверить вьюки. У меня не было журнала для мистера Прайна, поэтому следующей остановкой была хижина Марты Ханны. Может, удастся побыть с ней немного подольше.

Пока Юния везла нас по дубовому лесу, топча стеблелисты и яркие бальзамины, я напевала веселую мелодию, думая о медицинских анализах и еде. Интересно, сколько принесет Док? И сколько можно сдать крови? Тут мне вспомнилась статья о Марии-Антуанетте, потерявшей много крови во время родов. И ей вовсе не было больно.

Затем голову заняли мысли о книге Джексона Лаветта, причем они отвлекали меня с такой силой, что я даже перестала следить за дорогой, думая о его жизни и родне. Он въелся в память, подобно мелодии из популярной песни Бенни Гудмана «Голубая Луна», которая время от времени играла в радиоприемнике Харриетт. Я ругнулась и пообещала себе держать язык за зубами. Ведь подобные выходки могли стоить работы.

Юния тяжело выдохнула, пытаясь пристыдить меня. Я подняла голову и прижала руку к груди. Сердце колотилось. Казалось, будто где-то между деревьев прятался Фрейзер, поджидая моего появления.