Августин Вольнов - Егеренок

Сигачиха растерянно посмотрела на корзинку, на Кольку, шмыгнула носом.

— Да что-то это ты, соколик, говоришь-то? Отродясь утей ловим и яички собираем. Даровое же добро-то, богом данное, милый.

— Так яйца же насижены, бабка! Ну куда они тебе?

— Уточку съедим в охотку, а то все рыба да рыба. А яички под наседку подложу, соколик мой, под наседку. Через три недельки утятки выведутся, к осени опять же мясо будет.

Ромка видел, что Колька горит от стыда и не знает, что делать. Ясно, Сигачиха добровольно яйца не отдаст. Как же тогда быть?

И вдруг на ум пришла совсем простая мысль: Ромка схватил корзинку, крикнул:

— Тикай, Колька! — и со всех ног припустился через луговину к болоту.

— Стой, паразитенок, отда-ай! — заверещала бабка Сигачиха и замахнулась уткой.

Ромка и не подумал остановиться. Позади он слышал дыханье Кольки Сигача и все затихающие вопли его бабки.

На берегу озера Ромка перевел дух, залез в чью-то плоскодонку.

— Колька, айда живей, положим яйца в гнездо, пока не испортились.

Через полчаса все было сделано. Ромка и Сигач посидели в лодке, дождались, когда стронутые с гнезд утки опустились в камыши, и, очень довольные собой, вернулись в село.

Не заходя в избу, Ромка забрался на сеновал, укутался старым одеялом и зарылся в сено.

Но поспать ему почти не пришлось. Он только-только задремал, как уже услышал:

— Ромка, неужели ты все еще дрыхнешь? Вставай, соня! А еще охотник!

Ромка, не открывая глаз, заворочался, захныкал, потом чихнул и все-таки открыл глаза.

На лесенке стоял отец и заглядывал на сушила.

— Где это ты так простудился, что чихаешь? Чай, тут, на сеновале? Уж лучше бы спал дома. Ночи еще сырые, не июль на дворе.

Ромка подумал: «Знал бы ты, на каком сеновале я простудился, то-то поразился бы», — и покорно вслед за отцом спустился во двор.

Постучав носиком рукомойника, Ромка помазал водой глаза и нос, вытерся и пошел на кухню. Мать возилась у печки. Отец сидел на лавке перед окном, курил и невесело поглядывал на улицу. Ромка уселся за стол. Он чувствовал, что нос и веки у него опухли, словно их пчелы нажалили, и настроение было неважное: вот и дежурь по ночам, а дома еще и поспать не дадут.

Мать поставила на стол глиняную миску с жареной картошкой.

— Ну, как у тебя, отец, дела на озерах? Все еще не угомонились?

Отец бросил окурок за окно, повернулся к матери.

— Понимаешь, стрелять перестали, так за рыбу и утиные гнезда принялись. Нынче чуть не поймал паразитов и лодку их видел. Но утекли в камыши и канули. Знаешь, какие там камыши…

Ромка вяло жевал картошку, но, услышав слова отца, насторожил уши и быстрее заработал ложкой.

Мать подперла подбородок рукой и загляделась в блестящие латы самовара.

— Знаешь, Володя, а ты им ловушку устрой, — неожиданно предложила она.

Ромка и есть перестал. Теперь он уже не жалел, что ему не дали поспать.

— Кому ловушку?

— Да им же, браконьерам. Ты нынче в ночь опять поедешь на озера?

— А как же? Чего спрашивать.

— Ну и устрой им ловушку.

— Да как?

— Ну уж это я не знаю, сам придумай. Может, вон Ромка подскажет?

Ромка усмехнулся: нашла дурака! Но увидел ласковое лицо матери и отвернулся, чтобы не обидеть.

— Ловушку устроить не худо бы, — сказал в раздумье отец. — Но какую приманку им подбросить? Может, пустить слух, что на Сигачевом озере гуси гнездятся?

Отец поглядел на мать, дожидаясь ее совета, но мать виновато улыбнулась и совсем неожиданно сказала:

— Нет, Володя, нехорошо это, людям ловушку ставить.

Отец в досаде крякнул, тряхнул головой.

— Это браконьеры-то люди? — но спорить с матерью не стал, вышел из-за стола и потянулся.

— Ладно, подумаю. Часика три отдохну, а потом разбуди меня, Ариша. Надо в лес наведаться, а ночью на озера. Неужто не изловлю подлецов?

Но и в эту ночь отцу не повезло. Ромка сообщил членам Пионерского дозора о его намерении устроить им ловушку, и ребята были настороже. Они не раз видели лодку егеря, слышали плеск его весел и вовремя успевали укрыться в спасительных камышах.

Отцвела черемуха, май прошел, закончился наконец-то и учебный год. Двадцать девятого мая на классных собраниях объявили переводные оценки ученикам шестых-седьмых классов. После классных собраний Сергей Иванович собрал членов Пионерского дозора у себя в биологическом кабинете.

— Итак, ребята, теперь вы свободны на все лето. За те дни, что прошли со времени создания Пионерского дозора, сделано немало. Вытащены из воды и сожжены плетенные из ивняка морды, вентиря, всего четырнадцать. Сняты пять крылен и две сетки. Задержано много сборщиков утиных яиц, среди них есть даже взрослые, — Сергей Иванович повернулся к Ромке и Сигачу, кивнул, словно бы поблагодарил, и закончил: — А теперь я сообщу вам приятную новость. Членам Пионерского дозора охрана природы и борьба с браконьерством будет засчитана за практику.

— Ура! — закричал Саня Мизинов. — Здорово, это тебе не грядки копать да мусор убирать.

— Правда, в огороде и младшие классы управятся, а у нас боевая работа, может, и жизнью придется рискнуть.

Колька Сигач сказал это так убежденно, что ребята невольно притихли.

— Знаете что, — сказал Ромка, — а Сафончик с дружками все время за нами следит. Наверняка они браконьеров предупреждают, когда мы на озерах дежурим. А то мы разве столько бы их поймали.

— Что ж, Хромов, вполне вероятно, что ты и прав. Все-таки мало пользы, когда в дозоре два десятка пионеров. А теперь вот еще и восьмиклассники не смогут дежурить с нами, экзамены не шутка.

— Сергей Иваныч, надо пионервожатой сказать, чтобы она велела всем пионерам записаться в дозор, — предложил Саня Мизинов. — А то галстуки носят, а браконьеров боятся.

— Ну уж нет! — Сигач даже из-за парты выскочил. — Как это записываться? А кто их еще примет-то? Что у нас дозор — хоккейная команда? Принимать будем только тех, кто ничего не боится и готов биться с браконьерами до конца. Правильно, Сергей Иванович?

Ромка сразу же согласился с Сигачом. Да, Пионерский дозор — организация боевая, почетная и не каждому по плечу. Тут разбираться надо.

— Чего там разбираться, когда и так к нам не идут, — буркнул Саня Мизинов.

Сергей Иванович спор прекратил.

— Конечно, принимать будем с разбором, но хотелось бы, чтобы все пионеры села были членами нашего дозора. Ну, а пока будем заниматься делом и настойчиво подбирать подходящих ребят. Подумайте, какие беседы о природе проведем на полевых станах и в клубе. К тому же надо что-то полезное для зверей и птиц сделать. Ты бы, Хромов, порасспросил отца. Хоть он и не верит в нас, а помочь мы ему крепко сможем. Поговоришь? Ну и хорошо. А пока все по домам. Родители, наверное, ваши табели ждут.