Августин Вольнов - Егеренок

— Сергей Иванович, это могильники древних, да? — спросила Дуся Струева.

— Да нет, ребята, это не могильники. Тут еще при Петре Первом жгли уголь для кузниц. В кузницах отливались корабельные гвозди да якоря. Поищите хорошенько и найдете формы отливок. Попадаются иногда.

Струева первая бросилась к ближайшему холмику. За ней Саня Мизинов, потом Ромка. Но ни одной отливки не нашли.

— Да бросьте вы, ребята, времени нет! А ну, пошли за мной, я вам еще кое-что покажу.

Сергей Иванович неожиданно свернул с дороги и, продравшись сквозь чащу бересклета, вышел на полянку, окруженную высокоствольными елями. Одна ель была повалена, под опрокинутым корневищем чернела яма. Дно ее было выстлано мхом.

— Привал!

Блаженствуя, Ромка растянулся на сухом оленьем мху. Несмотря на удушливую духоту, чаща леса из края в край перехлестывалась гомоном птичьего разноголосья. Скандалили вороны, трещали сороки, как швейная машинка, стучал дятел, и, затаившись в чаще у болот, плакала кукушка.

— Прошлой осенью, — Сергей Иванович кивнул на яму, — уже снег лег, идем мы этим же лесом, тетеревишек выглядываем. Присели вот тут отдохнуть, закурили. Вдруг снег из-под корневища фонтаном, а сквозь него — морда медвежья! Рявкнул так, мы аж обмерли: какого, дескать, дьявола тут шатаетесь, уснуть не даете? Мы и очнуться не успели, как он весь перед нами на дыбах вымахнул, рыкнул через плечо и в лес.

— Так и не догнали? — ахнула Дуся Струева.

— В этот раз и не подумали, до того растерялись. А потом все же выследили. Как он ни петлял по лесу, прежде чем снова залечь, отыскали мы его с Акимом Михайлычем, уж под Новый год взяли прямо на берлоге. Бо-ольшой был, пудов на пятнадцать. Вот пойдем дальше, покажу вам его метки.

На пути к кордону Сергей Иванович подвел ребят к одной из сосен. На шероховатой красной коре чернели длинные засечки медвежьих когтей.

— А ну, дотянитесь хотя бы до нижней царапины.

Ромка, как ни жилился, вытягиваясь вверх, даже кончиками пальцев не мог дотянуться до первых засечек. Да и Сергей Иванович едва-едва дотянулся.

— Вот такие-то блины, братцы-дозоровцы! — усмехнувшись, заключил учитель и снова вышел на дорогу.

У перекрестка, на границе соснового бора и болотистой низины, был вкопан высокий столб. На нем — вывеска: «Государственный заказник Лыковщина». Вывеска была совсем новая, дожди еще не смыли с нее зеленой краски. Заказник организовался лишь год назад.

А впереди унылое было место: вспученная равнина болот, утыканная частоколом карликовой полуживой сосны. Нагретый душный воздух звенел от комариного стона.

— Вы и не поверите, ребята, — негромко, словно откликаясь своим мыслям, сказал Сергей Иванович, — не поверите, а ведь я помню, как здесь шумели дубы. Я тогда тоже в школе учился. И что случилось? Лежат теперь их пеньки на дне болота, затянуло тиной. Может, потому что вырубили самые могучие дубы, а потом, когда на Линде плотину для электростанции построили, вода всю округу залила, остальные дубы и вымокли. Кто-то ошибся в расчетах, а природа пострадала…

Он немного помолчал и, когда подошли к кордону, показал:

— Вон посмотрите, хороши?

Ромка взглянул на отвоеванную у болота большую поляну: на ней робко приподнялись на цыпочках побеги дубков.

— Одно уходит, другое приходит… Ничего, ребята, настанет время, и зашумят эти дубки вам на радость.

Давным-давно перевалило за полдень, но воздух обдавал людей и деревья сухим жаром. За кордоном взгляду открылась прогалина. И такая она была унылая, так резко отличалась чахлой растительностью от других участков леса, что все невольно остановились.

— Ой, что это? Сосенки-то какие желтые! Пожар был?

Дуся Струева ласково провела, жалея, ладонью по тоненькому стволику сосенки, попыталась выпрямить ее, но напрасно. По всей прогалине сновали полусогнутые фигурки школьников. Они копались в песчаных бороздах, а возле груды выдернутых и сваленных как попало сосенок стоял старичок с бородкой-помазком и горестно вытирал лицо синим платком.

— Лесник, — сказал Саня Мизинов, — чегой-то он велел сосенки вырывать?

Лесник будто услышал Саню и показал рукой на сосенки, мертвые, с полуосыпавшейся красной хвоей.

— Выдерни-ка одну.

Саня схватился за макушку одного деревца и с силой дернул кверху. Но оказалось, что сила тут была ни к чему. Сосенка вылетела из песчаной борозды легко, без зацепки, и тут все увидели, что у нее совсем нет корешков.

— Вот так так. Кто же их? Неужели хрущи? — спросил Сергей Иванович.

— Они самые, — подтвердил лесник. — Лет пять назад высадили, хорошо спервоначала принялись. А потом расплодилось майских жуков видимо-невидимо, ну и погибель пришла. Личинки майских жуков — истинное бедствие для лесоводов. Почва песчаная — благодать для личинок. Сотни тысяч яиц на одном гектаре жуки откладывают. Бедствие или нет? Из каждого яйца выводится личинка и…

— И живет в земле три года, пока не вылетит жуком, — перебила лесника Дуся.

— Верно, доченька, верно. Но личинке-то все эти три года чем-то питаться нужно? Вот она и пожирает корни растений, особенно корешки сосенок любит, сладкие они.

— Жалко выдергивать…

— Ничего, мы ядохимикатами почву обработаем, снова запашем и новые саженцы высадим. Мы люди упрямые, лесовики. Будет здесь сосновый бор, не горюйте!

Работать так работать. Ромка и Саня Мизинов с жаром принялись за дело. Венька Арбузов тоже повеселел, не стал прятаться в сторонке, а работал рядом и очень старательно.

Скоро огромная куча сухих сосенок вспыхнула, метнула в небо оранжевое, как лисий хвост, пламя и сгорела неприметно, почти без дыма, словно растаяла.

— Вот и отвоевались, теперь тут и делать нечего, — сказал Ромка.

Лесник Коныгин откинул голову, смешно выставив вперед бородку.

— Как это нечего? Работы в лесу край непочатый, было бы желанье да любовь к труду! А подсечку делать, а живицу собирать, а сучья сжигать да всякий мусор закапывать? Эх, если бы пионерия лесникам на помощь пришла!

Ромка подумал, что собирать живицу, сучья жечь — дело, спору нет, нужное. Но охрана озер и лесных угодий от браконьеров — это не сравнить ни с чем, это опасная, героическая служба, по плечу только самым храбрым и выносливым. Но Ромка этими мыслями даже с Саней Мизиновым не поделился: еще подумает, что выхваляет отца.

Вечерело. Лесник поблагодарил за помощь и показал короткую дорогу к речке Линде, а уж от речки путь в село любой пацан знает — каждый сто раз пробегал то за грибами, то за ягодами.

Малыши во главе с пионервожатой свернули к мостику через Линду, затопали по глубоким тесинам. Венька Арбузов с воплем кинулся к огромной корявой черемухе.

— Ягоды-то какие, у-у-у!