Эрин Стюарт - Шрамы как крылья

– Безнадежно, да?

– Вовсе нет, догогуша, – нарочито картавя, заявляет она. – Я не верю в безнадежные случаи и верю в силу макияжа.

Я качаю головой.

– Ни за что. Никакого макияжа. Если ты, конечно, не хочешь в итоге получить что-то наподобие беглого клоуна-убийцы.

Пайпер хмурится и умоляюще складывает ладони.

– Может, хотя бы тушь?

Я указываю на свои глаза.

– У меня нет ресниц.

Тяжело вздохнув, Пайпер быстро стягивает с меня бандану.

– Тогда начнем с того хаоса, который ты называешь волосами.

Прикрыв голову правой рукой, левой я пытаюсь выхватить бандану. Взгляд Пайпер падает на то место, где должно быть мое левое ухо, однако она ничего не говорит о его отсутствии.

– Нет, в этом тебя точно нельзя фотографировать. – Она трясет банданой у меня перед носом.

Я вновь пытаюсь схватить бандану. Безуспешно.

– Вот именно. Теперь ты понимаешь, почему я не хочу фотографироваться.

– Не так быстро. – Она кивает на Кору, которая усердно притворяется, будто не смотрит на нас, однако при этом заглушила двигатель и опустила окно, чтобы лучше слышать. – Может, твоя тетя отвезет нас кое-куда?

Я машу Коре, и она подъезжает к нам. На переднем сидении лежат конверты и счета за лечение с большой красной надписью: «ПОСЛЕДНЕЕ НАПОМИНАНИЕ».

– Как дела, девочки?

– Нам нужно кое-куда съездить, – говорит Пайпер.

– Куда именно? – собирая бумаги, спрашивает Кора.

Пайпер хитро улыбается мне.

– Добыть Аве новые волосы.

– Я выгляжу как восставшая из мертвых проститутка, – шепчу я. Мы единственные покупатели в этом жутком магазинчике.

Продавщица с жирно подведенными глазами и бесчисленным пирсингом делает вид, что укладывает каштановый кудрявый парик, а сама пялится на нас из-за болванок.

Пайпер указывает на длинное настенное зеркало.

– Посмотри на себя.

Я заставляю себя взглянуть на монструозный парик, который Пайпер нахлобучила мне на голову. Он ярко-розовый – ну еще бы! – каре до подбородка с короткой челкой.

– То, что нужно, – заявляет Пайпер.

Длинные пряди идеально скрывают отсутствие уха, а челка привлекает внимание к глазам, а не к складкам вокруг них.

Я наклоняюсь к зеркалу.

– Тебе не кажется, что это выглядит как жест отчаяния?

Пайпер смеется и приглаживает парик с длинными, до бедер, светлыми волосами, в котором походит на хиппи.

– Отчаянное время требует отчаянных мер, дорогая моя.

Я отступаю от зеркала и опускаю руки, пытаясь выглядеть как обычный подросток. Хотя куда мне с этим клоунским париком и телом в шрамах.

– Может, выберем цвет поспокойней? Светло-каштановый, например? Этот слишком уж вызывающий.

Пайпер с тяжелым вздохом закатывает глаза, точно моля бога ниспослать ей терпение.

– Ава, каштановый парик выглядит уныло. А надеть розовый – значит заявить о себе. – Она подносит свою полосато-розовую руку к моей бежевой. – Это как компрессионная одежда. Все равно никто не примет уныло-бежевый трикотаж за настоящую кожу, так почему бы не надеть расцветку повеселей?

Пайпер повышает голос, и продавщица-гот смотрит на нас, уже не скрываясь. Пайпер принимается ездить кругами, светлые волосы развеваются шлейфом.

– Мироздание сдало нам отвратительные карты, и теперь наш долг крикнуть ему в ответ: «Браво, фуфло космическое, но ты меня еще не знаешь!»

– То есть эти яркие полосы на одежде и розовый парик – твой способ показать средний палец вселенной?

Пайпер улыбается и многозначительно шевелит бровями.

– А еще я положила глаз на классную татуировку, и, если ты быстренько купишь этот обалденный парик, мы успеем забежать в соседний магазинчик до возвращения твоей тети.

Я резко поворачиваюсь к Пайпер, и розовые пряди щекочут лицо.

– Татуировка? Шутишь!

– Тебе она тоже не повредит! – сделав большие глаза, отвечает Пайпер.

– У меня чуть ли не все тело в шрамах. Зачем мне добровольно пополнять их количество? И вообще, зачем тебе это?

Пайпер щелкает меня по носу и напевает:

– В каждой компании должна быть зануда, вот почему мы позвали тебя. Ава Ли. Зануда.

Я поворачиваюсь к зеркалу.

– Если ломать стереотипы, то по одному за раз. Начнем с этого зомбического парика, а потом поговорим о татуировках, ладно?

Пайпер протискивается к зеркалу, которое теперь отражает нас обеих.

– Значит, берем?

– На меня все будут пялиться.

Пайпер смотрит на мое отражение.

– Разумеется. Так пусть же им будет на что посмотреть!

Она выхватывает у меня телефон, прижимается щекой к моей щеке и с криком «Улыбочку!» делает снимок.

– Видишь, не все так плохо!

Сунув бандану в пакет, который дает мне продавщица-гот, я выхожу из магазина в парике и иду в нем всю дорогу до дома.

– О боже, что у тебя на голове? – ошеломленно спрашивает Гленн вечером, не успев даже снять сапоги.

– Нравится? – Я кручу головой туда-сюда и краем глаза замечаю, как Кора делает Гленну знак молчать и не обращать внимания на мои выходки и на розовый парик. Кора так и делала, пока везла меня домой – смотрела на дорогу, а о цвете парика даже не заикнулась.

– А тебе самой он нравится? – интересуется Гленн.

– Он необычный, – пожимая плечами, отвечаю я.

– По-хорошему необычный?

– Просто необычный. Пайпер считает, что мне пора меняться.

Мы садимся ужинать. Паштет достоин кулинарной телепередачи, и это означает, что Кора воспряла духом после очередного тяжелого дня и вступила в период выздоровления «Все будет хорошо», называемый также «Шеф-повар года». Обычно мы едим что-то незамысловатое и с одноразовых тарелок, но в дни, подобные этим, еда подается на фарфоровом сервизе с желтыми птичками, а каждое место за столом сервировано по всем правилам этикета. Разумеется, за исключением места Сары. На него никто никогда не садится, будто мы ждем, что она вот-вот зайдет в комнату и займет его.

Не сводя глаз с розового парика, Гленн подает мне картофельное пюре на фарфоровой тарелке.

– Эта Пайпер просто вулкан какой-то.

– Так и есть, – соглашается Кора, однако голос ее звучит уже не столь беззаботно и жизнерадостно.

– Что вы имеете в виду? – спрашиваю я.

– Ничего особенного. Просто она необычная. Но если она тебе нравится… – Кора умолкает и смотрит на меня.

– Да, она мне нравится.

– Вот и хорошо. – Гленн ударяет вилкой по столу, словно аукционист – молотком.

Кора мерно жует, опустив взгляд.

– Я прочла одну статью, – вскоре говорит она.

Началось.

– О лагерях, в которых можно провести время с такими же выжившими после пожара.

Она достает из заднего кармана джинсов и кладет рядом со мной брошюру. На обложке темнокожая девушка с таким же оплывшим лицом, как у меня, качается на веревке над озером.