Анна Броделе - Верность

Даце свернула с дороги, забрела в заросли на берегу Мелнупите. Хотя обеденный перерыв был короток, ей хотелось на скорую руку искупаться.

На берегу она огляделась вокруг — ни живой души. Полуденная ошеломляющая тишина и зной обнимали зелено-серый ольшаник. Не шевелился ни один лист. Неподвижная и тихая, мерцала узкая речка, такая чистая и прозрачная, что можно было разглядеть гальку на дне и мелкую колюшку, которая, блеснув, сразу же исчезала.

Ух, как хорошо! Даце вздохнула, разделась, вошла в прохладную речку по шею. Стало так свежо, что она от удовольствия громко рассмеялась. С минуту Даце лежала не двигаясь, наслаждаясь чудесным отдыхом, чувствуя телом едва заметное течение.

Над рекой, размахивая синеватыми крыльями, кружили стрекозы. Рядом в кусте защебетала какая-то птица и сразу же умолкла. Чуть поодаль на воде лежали круглые зеленые листья, за ними, на самом берегу, густо рос камыш. В тени куста спряталась гроздь поздней чины. Так тихо, хоть усни. Даце медленно, не спеша терла тело, недовольно рассматривая полные ноги и бедра. Потом она вздохнула, повернулась на грудь и, немного поплавав, вышла на берег. С минуту повертелась в ольшанике под солнцем, пока не высохла. Выжала мокрые волосы и оделась. Как ни жаль, а пора идти. Она пошла вдоль воды, прямо к трем ивам, откуда ближе всего к дому. «Тоже хороша, — думала Даце, — надо поесть и бежать обратно в поле, а я нежусь в воде…»

У речной излучины Даце остановилась в испуге. Какой-то мужчина в одних трусах стоял в воде и усердно что-то стирал. На кусте, перед самым носом Даце, висела спортивная рубашка в синюю клетку.

Даце хотела отступить назад и убежать, но мужчина поднял голову и увидел ее. Это был Максис Забер, тракторист. Видимо, он тоже смутился и сказал, сконфуженно улыбаясь:

— Ничего, ничего…

Даце пошла дальше вдоль воды. Раз ее увидели, то не кидаться же как дурочке в кусты. Надо было что-то сказать, и она сказала:

— Я, наверно, помешала вам…. я не видела…

— Ничуть, — ответил он и вдруг воскликнул: — Ой, осторожно! У меня там, на земле, часы…

Но было уже поздно. Под туфлей Даце что-то хрустнуло, и она, вскрикнув, отскочила назад. В траве блеснули осколки.

— Я… раздавила ваши часы… — испуганно проговорила она.

Максис выбежал на берег и, бросив мокрую рубашку в траву, поднял часы. Затем покачал головой и посмотрел на Даце:

— Вот беда! Обе стрелки сломаны.

Даце была готова заплакать — почему ей всегда не везет?.. И должны же были эти часы оказаться в траве как раз под ее ногами. Но и он голова — посреди дороги часы положил, прямо под ноги, сунул бы в карман брюк или под куст.

Максис, видимо, угадал ее мысли. Он посмотрел на Даце и, покраснев, медленно сказал:

— Сам виноват. Не могли же вы знать.

Обезоруженная его великодушием, Даце ответила:

— Но я даже не посмотрела, куда я ступила. Часы совсем поломаны?

— Ничего, починим, — ответил он, наклонившись и сунув часы в карман лежавшего на земле пиджака.

Не зная, как быть, Даце сказала:

— Не знаю, что я могу сделать… я не хочу, чтобы у вас из-за меня были неприятности… и расходы.

Парень покраснел.

— Что за глупости! — быстро сказал он. — Ведь это, в конце концов, ерунда. И говорить не стоит.

— Дайте часы мне, — сказала Даце с внезапной решимостью. — Я отошлю их… починить.

Тракторист только махнул рукой и повторил:

— Ей-богу, ерунда. В Таурене все равно часовщика нет. Осенью… съезжу в Ригу.

— Но вам ведь нельзя без часов.

— Почему нельзя?! — усмехнулся он. — А солнышко в небе?

Максис обеими руками откинул упавшие на лоб волосы, в жесте этом сквозило нетерпение — уходи, дескать, чего стоишь, мне рубашку постирать нужно. Даце покраснела еще больше. Бессвязно пробормотала что-то и, путаясь в высокой траве, быстро ушла.

Максис проводил Даце взглядом, затем снова достал часы и посмотрел на них с печальной улыбкой. Жаль все-таки, черт побери! При девушке он не хотел показывать своего огорчения. Но без часов он не может — надо будет покупать новые, а для этого придется что-нибудь изменить в бюджете. Что делать, если ты только окончил школу, зажиточных родителей нет и тебе так много нужно. Конечно, нельзя бросать в траву такие вещи, сам виноват.

Максис, хмурый, достирал рубашку и так сильно выкрутил ее, что она заскрипела, затем взял с ветки еще мокрое белье, свернул его, сунул под мышку и, пробираясь сквозь кусты, поднялся на невысокий обрыв. За лугом ждал трактор.

Он расстелил на траве белье, сел рядом и развернул свой обед. За едой он уже смирился со случившимся и думал о часах спокойнее. Вспомнив несчастную и растерянную девушку, он даже слегка улыбнулся.

Любовь, до чего ты неразумна! Конечно, неправда, что ты можешь возникнуть сразу — с первого взгляда, нет это неправда. Любовь, о которой говорят и пишут, что она возникла с первого взгляда, — это легкомысленный порыв, мимолетное увлечение, когда человеку не нужна душа другого человека и он не отдает ему своей, когда не нужны мысли и чувства и человек не ищет внутреннего мира другого, чтобы всю жизнь греться в его свете и тепле. Нет, это не любовь!

Любовь возникает день за днем, час за часом, постепенно и незаметно она сплетает узы между двумя людьми и, наконец, так прочно связывает, что уже никакой силе, никаким испытаниям не разлучить их.

Не только под цветущей черемухой и сиренью или под звездным весенним небом рождается любовь. Нет — она может начаться в серый день, осенью, когда опадают пожелтевшие листья и ветер приносит отвратительный дождь, она может прийти неожиданно посреди поля, под знойным солнцем, и едва заметно коснуться тебя нежной рукой.

И вдруг у тебя вздрагивает сердце от еще не познанного счастья, от ощущения еще не испытанного чуда, даже не поднимая глаз, ты чувствуешь, что это идет он, твой друг.

Что же произошло? Что изменилось? Ты знаешь только одно — что этот сероглазый, по-мальчишески отчаянный человек незаметно стал тебе так близок, что ты не можешь больше жить без него.

Ах, не надо краснеть, ведь когда-нибудь это должно было случиться… когда-нибудь любовь должна была войти и в твое, независимое, горячее сердце, овеять тебя тревогой и наполнить твои глаза тоской, заставляя ночью часами лежать без сна и просыпаться утром в волнении: сегодня я опять увижу его!

Только это и есть любовь! Она преображает человека. Она уничтожает его недостатки, делает его лучше.

Будем откровенны, Инга, — и то, что ты с каждым днем становишься беспокойней и энергичней, — тоже заслуга любви. Теперь тебе хочется делать все стопроцентно хорошо ради него. А энтузиазм одного человека зажигает другого, точно огонь, перебегающий по дровам в печи.