Елена Анопова - Блудная дочь возвращается

- О, это что-то такое арлекинистое! Может, посмотрим что-нибудь другое? - смутилась моя художница. Но Пугачёва отказалась, затянув в муаровый узкий лиф тогда ещё стройную фигуру.

- Таня, а при чём здесь «арлекинистое»? - спросила я, когда симпатичная, но совершенно не согласующаяся с предполагаемой ролью претендентка скрылась по направлению к фотостудии.

- Как, ты не узнаёшь её? Алла Пугачёва завоевала первое место на фестивале за песню «Арлекино»!

А я приняла миловидную голубоглазую мою ровесницу за начинающую «актрисулю» (это что-то вроде американских «старлеток»), которую для количества пригласили на пробы, как и других, ей подобных, чтобы оттенить заранее выбранный вариант - Савельеву. Пугачёву, естественно, не утвердили. Теперь она, став популярной певицей, вряд ли пришла бы на пробы: или сразу утверждай, или пшёл вон!

Как часто в нашей жизни случаются похожие совпадения. Но в жизни ничего нет случайного, и, значит, в этом заложен какой-то неведомый нам смысл! Кстати, когда я переезжала к своему второму мужу Юре Гантману, и стояла на ступенях перед подъездом окружённая коробками и сумками, меня сзади вдруг кто-то ласково приобнял. Оказалось, в том же доме жила художница-болгарка, которая работала на картине «Графиня Вревская» и была замужем за советским журналистом. Так моей соседкой по дому оказалась старая знакомая София Иванова, и не только она. Ещё одна женщина, Светлана Дружинина, актриса и режиссёр, у которой я работала на первой моей короткометражке, а потом и на других фильмах и о которой я ещё вспомню на страницах этой книги, тоже оказалась моей соседкой.

Но вернёмся к тому времени, когда я ещё не знала ни Игоря, ни Гантмана. Это был период, когда мужчины в моей жизни мелькали, как кадры в кино. Я их не ценила и относилась к ним как с необходимой приправе, разнообразящей вкус жизни. Ни на ком не останавливаться, ни к кому не привязываться, окрутить и бросить - наверно, такова была реакция на нанесённый мне Стасом удар. Часто я предпочитала вообще отделываться от приятелей и общаться с подругами. Я заходила за Женькой, и мы шли гулять или в гости. Как я уже говорила, эта Женькина работа находилась в педагогическом институте, где-то в районе Красных ворот, а оттуда ещё переулками, переулками и в длинный тёмный двор.

Однажды вечером по дороге к институту, проходя в том же направлении, что и остальные девушки (в пединституте, как известно, учатся в основном представительницы женского пола), сквозь струйки мелкого дождя я заметила странного типа. Он стоял прямо около дорожки и с упоением занимался самоудовлетворением. Собираясь уходить с Женькой из кабинета, я вспомнила об онанисте.

- Да, это бич нашего института. Он даже в женские туалеты пробирается, наши бабы говорили. Представляешь, сидишь писаешь, а перед тобой появляется этот м… и дрожит перед тобой… А ты ничего не можешь сделать, из тебя же льётся!

Посмеявшись над ситуацией, которую так образно описала Женька, я предложила наказать его. У нас были зонты: у Женьки складной, какие только появились в продаже, а у меня обычный, с длинной металлической ручкой и острым штырём. Ими и решили воспользоваться. Вышли из института - онанист дежурит на своём излюбленном месте. Мы идём, как будто его не замечаем, а сами готовимся… Поровнявшись с несчастным, мы одновременно закрыли зонты. «Давай!» - скомандовала я и, размахнувшись, треснула зонтом по обнаженному причинному месту в пальцах онаниста. Женька тоже размахнулась, но не треснула. Отбежав на некоторое расстояние, я удивленно спросила Женьку:

- А ты чего же?

- А мне зонтик стало жалко, вдруг сломается!

Больше в зримых пределах пединститута онанист замечен не был. Наверное, перебрался в другое место. А мне это происшествие, как видите, хорошо запомнилось.

Был и ещё один случай, связанный с нашими похождениями после работы. Кажется, это был 1971-й год. Была зима. Мы с Женькой вышли из института, намереваясь отправиться в какое-нибудь кафе, посидеть, потанцевать… Ловим такси, и вдруг перед нами останавливается «волга». За рулём широкоплечий военный, наверное, возит какого-нибудь армейского начальника.

- Куда вам, девочки?

- Давайте на улицу Горького, - ответили мы, усаживаясь сзади.

- Девочки, а куда именно вас везти?

- Мы ещё сами не решили, остановите у какого-нибудь кафе, например, «Космоса».

- Ах, вы в кафе! Если вам всё равно в какое, давайте я вас лучше отвезу на Кутузовский, там отличное новое кафе открылось.

- Давайте, нам всё равно куда.

Едем. Слева набережная Яузы, машин мало, вечер, снег… Он притормаживает.

- Девочки, сзади вас коробочка от пинг-понга. Возьмите её и откройте.

Пока мы с любопытством открывали коробочку, в руках нашего шофера появилась бутылка, кажется, коньяка.

- Что вы будете пить, коньяк или шампанское?

В коробочке оказались хрустальные бокалы, и мы согласились выпить немного шампанского.

- Хорошо живёте! Кого возите, генерала, наверное? - шутили мы.

- Да, да! Генерала! - подтвердил водитель.

- Полковник не может возить генерала, - только теперь я обратила внимание на погоны «шофёра».

- А я майор! - возразил военный.

- Не морочьте мне голову: два просвета, три звезды - значит, полковник. Только вот молодой. Наверное, форма чужая, - и опять шуточки по этому поводу.

В это время подъехали к новому кафе на Кутузовском проспекте. Современное здание непривычно сверкало стеклянными стенами. Тогда это было новым словом в архитектуре. Предложили деньги, но наш водитель отказался, заявив, что для него это удовольствие - прокатиться по городу. «А может, вы пойдёте с нами?» - для порядка спросили мы. Неожиданно он согласился, сказав, что с удовольствием отдохнёт в компании. В кафе мы в конце концов пошли вместе. Швейцар, принимая шинель из рук нашего водителя, заметил: «Что-то вы давненько к нам не заходили, товарищ полковник!»

За то время, что мы с Женькой прихорашивались в туалете, в зале наверху успели накрыть шикарный стол (что для «совкового» сервиса было экстраординарным явлением). Наш «майор» заявил, что мы его гости и денег с нас посему он не возьмёт. Но что это нас ни к чему не обязывает и мы можем танцевать с кем захотим. Мы танцевали с приглашавшими нас парнями, по очереди оставаясь за столиком. Мало того, развёз нас по домам и оставил свой телефон, сказав, что застать его в кабинете трудно, но он будет рад с нами продолжить знакомство. «Это телефон Генштаба», - сообщила Женька (у неё дядя, кажется, там работал, и его номер был почти такой же).

А через неделю мы уехали в дом отдыха, в котором, кстати, я и познакомилась с Игорем, совершенно забыв о новом знакомом. И вот сижу я в холле перед телевизором в ожидании вечерних танцев и слушаю вполуха: «А сейчас перед вами выступит летчик-космонавт Павел Попович…» Поднимаю глаза - неужели это наш «водитель»? На мой зов прибежала Женька и, успев увидеть выступавшего, подтвердила мою догадку.