Елена Анопова - Блудная дочь возвращается

Но это уже было значительно позже, а тогда я незаметно ушла всего лишь в свой номер и утомлённо плюхнулась в кровать. Не знаю, долго ли пробыла я в состоянии прострации, но вдруг в голове прояснилось, и я громко произнесла: «А дверь-то я не заперла!» и попробовала встать, но тщетно. Кровать притягивала, как магнит, и сменить положение с горизонтального на вертикальное никак не удавалось. «Что-то я встать не могу!» - удивлённо констатировала я опять вслух. И тут я вспомнила, как однажды видела пьяненького мужичка в метро, который пытался пройти через турникет. Он стоял у стены, медленно раскачиваясь, и когда набрал достаточную амплитуду, то ринулся вперёд и по инерции пролетел в щель между турникетами. Правда, он всё равно застрял, потому что забыл сунуть монету. Но мне этот приём показался удачным, и я, сидя на кровати, принялась раскачиваться, и, набрав наивысшую амплитуду колебания, вскочила и оказалась отброшенной к противоположной стенке. Потом от стенки к стенке я добралась до двери и заперла её. И, как оказалась впоследствии о чём я узнала от Зинки, вовремя! Дело в том, что друзья-кабардинцы поспорили между собой, кому же я всё-таки достанусь, и чуть не подрались, но потом образумились и решили спросить у меня. И тут-то и обнаружилось, что я исчезла. Они долго стучались и ломились в номер, но Зинка заверила, что меня здесь нет. Где я, она, мол, не знает и вообще… «приходите завтра вечером». Я же спала в полной отключке и ничего не слышала. Путь назад я проделала «на автопилоте», и, естественно, тут же провалилась в сон. Утром Зинка меня растолкала и, чтобы привести в чувство, сунула под душ. Так плохо мне, кажется, никогда не было, но это был урок на всю жизнь - «ёрш» ёще опаснее, чем большое количество водки. После терапии, состоящей из нескольких приёмов душа, я была транспортирована Зинкой в ресторан, где в меня буквально впихивался бульон и ещё что-то. Такси, самолет - всё это промелькнуло в каком-то тумане. Причём, как выяснилось позже, мы были на волосок от гибели, так как при посадке в Москве не выходило шасси и самолёт в конце концов сел с помощью какой-то громадной машины, подрулившей под него. Наши пронырливые киношники прощёлкали ситуацию ещё в воздухе и молились кто кому мог, причём хотели и меня разбудить. Наверное, чтоб я тоже могла помолиться. Но Зинка справедливо решила, что если суждено погибнуть, то лучше во сне, и будить меня не разрешила. Все окончилось благополучно, и, уже сойдя с трапа, Зинка сказала: «Глянь под самолет! Нас могло уже и не быть!»

Гибели мы избежали за этот месяц уже вторично. Видимо, господь решил, что мы зачем-то нужны и что-то ещё не доделали. Но тогда я об этом не думала, а поражалась удачному стечению обстоятельств, которые предотвратили возможные тяжёлые последствия аварии, в которую мы попали на горной дороге.

Мы ехали вдоль Чегемского ущелья по извилистой горной дороге на небольшом автобусе ПАЗ. В этот день съёмки окончились раньше, о чём было известно заранее, и мы собирались, после заезда на базу отправиться на экскурсию на какие-то разрекламированные нам местными жителями Голубые озёра. Некоторые уже заранее запаслись водкой, остальную провизию предстояло ещё купить. Все машины и техника проехали впереди нас, и наш автобус шёл последним, причём скорость была не маленькой. Мы трепались, рассказывали анекдоты и чувствовали себя привычно комфортно в небольшом салоне, временно заменявшем нам дом. И вдруг автобус подбросило и заболтало в разные стороны. Затем удар, ещё удар, и автобус завалился направо, ткнулся носом во что-то и остановился с небольшим креном в сторону дверей. Тишина, затем послышалось слабое хихиканье. Все застыли в тех позах, в которых были, как соляные столбы. Вдруг придушенный крик Зинки: «Достаньте меня!» Этот крик пробудил всех, стали оглядываться по сторонам. Смотрим: Зинкины ноги торчат кверху из кабины водителя. Оказалось, что она, сидя до того впереди у двери на боковом сиденье, при резком торможении вылетела вперёд и свалилась в кабину. Совместными усилиями Зинку вытащили. В это время дверцы автобуса распахнулись, и мы по очереди начали выпрыгивать в кювет, всё так же глупо хихикая. Из кювета выбрались на небольшую площадку под скалой, где расселись на валунах и начали постепенно приходить в себя. Тут вспомнили про водку. Первой дали глотнуть Зинке, которая больше всех пострадала - прямо на глазах на её коже багровыми подтёками выступали синяки и ссадины.

Досталось и второму режиссёру Саше Мстиславскому. Он сидел на заднем сиденье и при толчке вылетел в проход, где лежали ружья и пики. У него оказались повреждёнными передние зубы. Остальные удачно отделались лёгкими ссадинами. У меня, например, на голени обеих ног были продольные вмятины, говорящие о том, что я успела инстинктивно отжаться ногами и руками от сиденья, предотвратив таким образом травму груди и лица. Некоторые этого не сделали и теперь потирали ушибы и синяки. Уже несколько придя в себя, мы огляделись и пришли в трепет от того, что увидели. Потом мы долго обсуждали, что могло бы произойти, если бы всё случилось в другое время и в другом месте - чуть раньше, например, или на несколько метров дальше.

Так случилось, что наш автобус потерял управление в единственно возможном для нашего спасения месте, потому что только здесь скала, теснящая дорогу, отступала немного вправо, разбросав на небольшой поляне валуны и камни, о чьи покатые бока и бился автобус, но которые его же и остановили. Слева была пропасть, на дне которой бурлила чёрная вода, а впереди, через несколько метров, пересекая дорогу, в неё впадала вторая река, пробившая не менее глубокую расщелину. Через эту расщелину был переброшен мост шириной как раз в автобус. Если бы мы промчались ещё немного вперед, мы бы на него вряд ли попали. А вот столб высоковольтной линии, проходящей по кромке расщелины, автобус наверняка бы снёс, повесив на себя провода, да и в пропасть провалился бы, как пить дать. В общем, как это ни парадоксально звучит, для аварии было выбрано наиболее удачное место.

Просидели мы в ущелье несколько часов, пока ожидавшие нас в гостинице и на базе не сообразили, что что-то случилось, и не послали искать нас другой автобус, который и забрал нас с места аварии. Прогулка на Голубые озёра так и не состоялась. А мы в дальнейшем, проезжая по горной дороге, стали испытывать непреодолимый страх и выходили из автобуса в наиболее опасных местах. Например, когда огромный ЛиАЗ поворачивал на очередной мостик, перекинутый через расщелину, и его колеса зависали в воздухе, осыпая мелкие камушки в бездонную пропасть, сердце просто сжималось от страха. И мы выходили из машины и на другую сторону перебирались по мосту пешком. Наш страх подпитывали ещё и сообщения о том, что за то время, пока мы были Нальчике, в пропасть сорвались три грузовика с местными жителями. Правда, тут это привычное дело, тем более, если учесть лихость и безрассудство здешних водителей.