Шейла Хети - Материнство

Интересно, все мои размышления о ребенке связаны с утратой веры в более масштабные идеи – в искусство, политику, любовь. Воспитание детей – не нечто абстрактное, вроде занятия искусством или стремления изменить мир. Может быть, чем ты старше и чем больше узнаешь мир, тем меньше думаешь о том, чтобы его изменить.

В таком случае, возможно, с моей стороны цинично думать о детях. Может быть, в этом отражается циничное отношение к литературе – после того как я увидела, что в мире происходит с искусством, и как то, что ты любишь, становится чем-то грязным и ты вместе с ним. Может быть, то же случается с детьми – и отчасти именно поэтому люди хотят иметь больше чем одного ребенка. С течением лет невинность и чистота смываются и подвергаются порче. То же и с искусством. Изначальная непорочность, идя по жизни, тускнеет и поддается рже и ты тоже.

Все размышления о детях свидетельствуют лишь о том, от сколь многого способен отказаться человек, такого, что он считает правильным. Легче завести ребенка, чем делать то, что хочешь. И опять-таки, если я так часто делаю противоположное тому, что хочу, так ли важна еще одна уступка? Почему бы не пойти дорогой лжи? Я могла бы завести детей. Однако здесь я провожу черту. Творя человека, мошенничать нельзя. По крайней мере в этом отношении я придерживаюсь морального принципа. Воспитание детей противоположно всему, чего я желаю, что я умею, от чего получаю удовольствие.

Как, идя по жизни, не отказаться от своих же идеалов? Но ведь нет ничего плохого и в том, чтобы меняться.

Не аморально ли иметь детей, потому что это означает заточение бессмертной души в смертном теле?

нет

Нравственно ли заточение бессмертной души в смертном теле?

да

С тем чтобы бессмертная душа смогла учиться?

да

Бывает ли так, что бессмертная душа, заточенная в человеческом теле, становится более невежественной?

да

Все люди обладают бессмертной душой?

да

Следовательно, если бессмертная душа во мне учится, бессмертная душа в другом тоже учится?

да

И если в другом бессмертная душа становится более невежественной, то же происходит и во мне. Тогда то, что мы делаем, действительно имеет значение. Возможно ли, что кто-то, имея ребенка, становится в силу этого более невежественным, тогда как отсутствие ребенка способствует их движению к мудрости?

да

Верно ли это будет в моем случае? Станет ли моя душа более невежественной, если я заведу ребенка?

нет

Я знаю, что чем больше думаю о ребенке, тем определеннее формирую того, кто еще не родился. Чем больше я пишу об этом, тем реальнее становится еще не рожденное дитя, кто-то особенный, кому отказывают дать жизнь.

Возможно, в этом отрицательном смысле ребенок и будет жить. Жить как собственная противоположность: неродившийся ребенок. Или, может быть, все мои сочинения подвигнут меня завести ребенка, призвав его или ее таким образом – неоднократным отвержением его. Или, может быть, они сотворят ребенка, существования которого в одном лишь языке будет вполне достаточно.

Писать – это такая мелочь в сравнении с материнством. Писательством не заполнишь все уголки и щелочки души. Но даже если ты мать, заполнятся ли все уголки и щелочки?

Помню, лет в двадцать с небольшим я участвовала в литературной дискуссии и увидела на сцене нескольких писателей – женщин и мужчин. Они говорили, что, конечно, писательство для них важно, но дети еще важнее. Меня это оттолкнуло. Они показались мне такими несерьезными. Я никогда не хотела, чтобы для меня что-то было важнее писательства. Почему они сделали это с собой?

Но в последующие годы мои страхи переменились: смогу ли я стать неплохим писателем – смогу ли выразить на странице, каково быть человеком, – если не испытаю материнство на собственной шкуре? Если не переживу сама то, что со все большей убежденностью считаю главным жизненным опытом?

Прошлым вечером к нам заглянули друзья, и пошел серьезный разговор. Одна моя подруга сказала, что женщина, когда ей за сорок, внезапно видит все, что могла бы сделать и как могла бы жить, не поставив свою жизнь в зависимость от мужчины.

Другая заметила: «Все, что я оставила, – это моя целостность». Замуж она вышла в сорок, и ей очень хотелось, чтобы все сложилось. Она знала, что этот мужчина – не ее половина, но она хотела ребенка. Они быстро поженились, у них родился ребенок, а через два года развелись. Ее мать однажды спросила: «Кого бы ты предпочла – свою половину, родную душу, или ребенка?» Моя подруга ответила, что хотела бы обоих.

Я на секунду задумалась и решила, что, честно говоря, выбрала бы первое.

Когда к нам приезжает дочь Майлза, я всегда напоминаю себе об осторожности: ее визиты – не свидетельство того, каково иметь собственного ребенка. Что может быть меньше похоже на материнство, чем вот это – постоянное возвращение к матери? Вот это всегда пугало меня больше всего: бесконечность материнства, его вечность. Каждый раз, когда я вижу, как кто-то катит коляску с ребенком, на меня наваливается ощущение полного изнеможения: «И сколько же долгих лет еще впереди!»

Есть ли у меня достаточно веская причина, чтобы заставить кого-то жить, работать, платить за свои дни и страдать восемьдесят с лишним лет? Нельзя таким способом решать собственные проблемы, потакать своему жадному до человеческого опыта любопытству или подстраиваться под желания подруг. Жизнь, которую я могла бы дать ребенку, была бы хуже моей. Не представляю, как у кого-то хватает уверенности думать иначе.

Эрика однажды сказала: «Наш ребенок – защита от будущих сожалений». Но разве правильно заставлять кого-то жить, чтобы защищаться от каких-то огорчений?

В отличие от Эрики, я всегда боялась, что буду сожалеть о том, что завела ребенка, а не о том, что не завела его. В моих счастливых фантазиях я обычно стою в дверях, улыбаюсь и машу рукой уходящим детям.

Только что читала прошлогодний дневник – все словно написано сегодня. НИЧЕГО, ну НИЧЕГО не изменилось! С ума сойти! Годы размышлений – хочу я ребенка или не хочу, – сотни тысяч слов, написанных на ту же тему, но я практически не сдвинулась с места, и мои чувства, в общем-то, остались прежними. Раздумья, рассуждения, анализ собственных желаний и мотивов не приблизили меня к ответу.

Иногда кажется, что эта задача решается только одним способом – завести детей. Потому что даже если принять твердое решение не иметь детей, словно зависший над головой призрак, остается вероятность, что ребенок все же родится. Или что жизненные обстоятельства сложатся так, что ты передумаешь и если даже не заведешь детей, то пожалеешь, что не сделала этого.