Шейла Хети - Материнство

Майлз не мечтает о другой жизни и меня в этом отношении не понимает. «Какая пустая трата времени, – сказал он однажды. – Если не собираешься в самом деле что-то предпринять…»

В каком-то смысле ему легче. Мужчине всегда легче понять, что он хочет, и выстроить жизнь в соответствии с этим. С его стороны, несправедливо сравнивать себя со мной. Каждый раз, когда я пытаюсь объясниться, Майлз говорит: «Что тебя держит?» Ответа нет. Вообще-то меня держит собственная свобода, нерешительность перед неизвестностью. Сделать выбор, найти для себя смысл не хватает духа. Я боюсь, что ошибусь, боюсь, что выставлю себя на посмешище. Никто не хочет, чтобы его чурались. «Есть только одно место для жизни, – сказал великий мудрец, – и это место цивилизация».

Вне цивилизации тебя съедят медведи.

Я всегда признавала, что хочу измениться, но неожиданно замечаю, что на самом деле этого не хочу. Я хочу уйти, но только во сне, а не по-настоящему. Я хочу другой жизни, но только во сне, а не наяву. Фокус в том, чтобы не перехитрить себя, не слишком увлечься мечтами, позволить сну унести меня к крайним пределам желаний, но не зайти слишком далеко, чтобы фантазии, растянувшись до предела, все же вернули меня в настоящую жизнь.

Я знаю, что сейчас Майлз меня ненавидит. Я ощутила это в воздухе, когда вышла за дверь и пошла по улице. Я хочу все решить и пойти домой. Но не думаю, что он там скучает по мне. Думаю, он там ненавидит меня. Майлз говорит, что я не забочусь о нем, но это же неправда! Он ищет свидетельства моего невнимания к нему или видит в моих настроениях доказательства того, что я не забочусь о нем. Моя небрежность – которую Майлз прикладывает и к моей жизни, – служит подтверждением того, что я не ценю его, когда я беспечна и к себе, и к моей личной собственности! У меня нет системы. Я постоянно не думаю о последствиях всего, что делаю!

Возможно, выход только один: уйти. Но этот маршрут не для меня. А если, оглянувшись, я увижу, что ошиблась, что Майлз был моим не мучителем, а спасителем? Возможно, мне придется признать столкновение двух планет, то есть нас, и возможность нашего взаимного уничтожения. Или, может быть, я должна изменить подход – попробовать смирение и тихое отчаяние, найти радость в сложившейся ситуации и остаться. Оракул сказал: следуй за правдой . Но я не могу сказать Майлзу правду обо всем! Я впадаю в уныние, а ему это не нравится. Единственный способ уйти – уйти с каменным сердцем, то есть сказать все, не оставив надежды. Но я люблю его и связана с ним многими нитями. Я люблю обнимать его – хвататься за любую его часть, какая окажется рядом.

Мне трудно видеть хорошее и плохое одновременно. Может быть, это и есть путь вперед: видеть плохое и хорошее в каждом мгновении, а не метаться туда-сюда. Иногда я холодная и безразличная, иногда теплая и любящая. Наступил новый год, и в этом году я хочу делать все по-другому: разобраться с моей двойственностью или, по крайней мере, научиться жить с ней; стать открытой и честной, чтобы он мог доверять мне; быть кем-то, кто находит радость в вещах – хотя, может быть, меняться уже поздно. Очевидно, вступила в средний возраст. Средний возраст! Я только и жду, когда фертильные годы истекут и я снова смогу принимать правильные решения. Или не снова, а впервые в жизни.

А пока остается только лечь к нему в постель, где мое тело с благодарностью прильнет к его телу. Неужели все так просто и надо только переместиться из головы в тело? Подкатиться поближе к нему? Я уже ни во что больше не верю. Как мне обрести ее? Какие две противоположности нужно свести вместе, чтобы снова довериться себе?

Вечером я расплакалась в объятиях Майлза, а потом мы уснули. Порой я плачу такими жгучими слезами только для того, чтобы почувствовать, как сильно и нежно я его люблю, как хочу, чтобы он был моим, и как было бы ужасно, если бы он моим не был. Майлз разобьет мне сердце, если уйдет. Я даже думать об этом не могу – от одной мысли меня выворачивает. Но зачем об этом думать? Я веду себя как ненормальная. Как будто это и не я вовсе, а какая-то худшая, самая неуверенная в себе часть меня. Он сказал: «Я сделаю все, чтобы спасти наши отношения, но деликатничать, ходить вокруг тебя на цыпочках не стану». А ведь я хожу вокруг него на цыпочках! Майлз утверждает, что так, как сейчас, мы ссоримся только перед моими месячными, но я сомневаюсь – боюсь доверять его интерпретациям. И даже если так оно и есть, не хочу в это верить. Не представляю, что делать, если проблемы не в нем, а во мне.

Проснувшись утром, я вдруг осознала, до какой степени полагалась на Майлза в расчете, что он меня осчастливит. Какие надежды возложила на него, какого поведения от него ждала. И какую малую долю ответственности взяла на себя за собственное счастье. Теперь я понимаю, что моя жизнь зависит от того, что у меня внутри. Наша жизнь, можно сказать, сидит у нас на коленях. Именно там я свою и видела. Буквально.

Тереза сказала, что многие крепкие, надежные и долгие отношения начинались очень бурно. При всех наших с Майлзом трудностях, у меня никогда не возникало желания долго быть вдалеке от него. Должно быть, я его люблю. Я должна любить то, что есть. Любовь действительно вырастает. Мужчина становится твоей семьей, и как твоя семья была избрана для тебя, так, похоже, и слоняющийся вокруг да около мужчина явился в твою жизнь из той же ткани вселенной, что и плачущий ребенок. По крайней мере, так было у меня, когда я впервые увидела Майлза – вселенная словно растянулась, как делает всегда, когда рождается новая жизнь.

На определенном уровне объяснить любовь невозможно. Ты никогда не сможешь понять почему, и тебе просто придется признать чуждость любви, ее непохожесть на все, что ты испытывала прежде.

Похоже, сейчас ты в той точке, где вопрос быть или не быть с Майлзом уже не обсуждается. Вообще-то в этой точке ты все время и была. Теперь, когда в твоей жизни есть партнер, пиши себе книгу и радуйся жизни. Не жди, что Майлз заполнит твое время, но будь благодарна за те часы, которые ты сама можешь занять чем заблагорассудится. Он стимулирует твое желание, чтобы ты не потерялась, занимаясь поисками других мужчин. Наше одиночество так полно, что мне не нужно, чтобы кто-то заполнял свободные пространства, потому что свободных пространств нет. И мне так хорошо в его объятиях.

Порой мы злимся друг на друга, хотя должны быть благодарны за то, что – пусть с болью – вместе достигли вот этого места, как бы оно ни звалось. Вместо этого ненависть и отвращение, и невозможность испытывать признательность.

Тем не менее Майлз не уходит, даже когда все плохо и трудно, и это придает уверенности. Что такое постоянство? Что такое стойкость? Папина мама сказала однажды с гордостью: «Я сохранила брак». Когда я спросила, в чем секрет долгого брака, она ответила: «Нужно глотать обиду».