Чимаманда Адичи - Лиловый цветок гибискуса

— Мы сейчас будем набирать воду, — сказала она.

Она меня не позвала, но я все равно вскочила, завязала накидку и пошла за ней. Джаджа и Обиора уже стояли возле крана во дворе, в углу которого валялись старые автомобильные покрышки, части велосипедов и кузовов машин. Обиора подставлял горловины канистр под струю воды и наполнял их. Джаджа предложил отнести первую наполненную канистру на кухню, но Обиора отказался и утащил ее сам. Амака взяла следующую, и Джаджа подставил маленькую канистру под кран. Он сказал, что спал в гостиной, на матрасе, накрытом накидкой, который Обиора достал из-за двери в спальню. Я слушала брата и удивлялась чудесным переменам в голосе и тому, насколько светлее стали его глаза. Я хотела сама отнести следующую канистру, но Амака рассмеялась и сказала, что я такое не осилю.

Закончив с водой, мы прочитали череду коротких утренних молитв, перемежающихся с песнями. Тетушка Ифеома молилась за университет, за учителей и администрацию, за Нигерию, и, наконец, мы помолились о том, чтобы наш день был полон мира и смеха. Осенив себя крестным знамением, я глянула на Джаджа, чтобы понять, удивился ли он так же, как и я: тетушка Ифеома и ее семья молилась о смехе !

Мы по очереди умывались в узкой ванной, наполовину наполненной ведрами, вода в которых была слегка подогрета кипятильником. В углу идеально чистой ванны зияла треугольная дыра, и, уходя в нее, вода стонала, как человек. Я вымылась собственной губкой с мылом, бережно упакованой мамой. Хоть я и старалась зачерпывать воду понемногу и медленно лить ее на тело, чтобы успеть ополоснуться, все равно, ступив на старое полотенце, положенное на пол, ощущала себя скользкой.

Когда я вышла из ванной, тетушка Ифеома сидела за обеденным столом и разводила несколько ложек сухого молока в графине холодной воды.

— Если я позволю этим детям брать молоко самостоятельно, моих запасов не хватит и на неделю, — пробормотала она, перед тем как отнести банку обратно в спальню. Я очень надеялась, что Амака не спросит меня, делает ли так моя мать, ведь дома мы брали столько жирного молока, сколько хотели. На завтрак была okpa , которую Обиора уже успел купить где-то неподалеку. Я никогда раньше не ела okpa в качестве блюда на завтрак. Случалось, мы покупали это приготовленное на пару лакомство из фасоли и пальмового масла по дороге в Аббу. Я наблюдала, как Амака и тетушка Ифеома разрезают влажную желтую мякоть, и сделала так же. Тетя велела поторапливаться. Она хотела показать нам с Джаджа территорию университета и вернуться домой так, чтобы успеть приготовить еду. На ужин она пригласила отца Амади.

— Мам, а в машине хватит бензина? — спросил Обиора.

— Во всяком случае, его достаточно для того, чтобы доехать до университета. Очень надеюсь, что бензин привезут завтра, иначе, когда снова начнутся занятия, мне придется ходить на работу пешком.

— Или ездить на okada [78] Такси-мотоцикл ( игбо ). , — со смехом добавила Амака.

— Если так пойдет и дальше, мне скоро придется это попробовать.

— А что такое okada ? — спросил Джаджа, удивив меня своим любопытством.

— Это мотоциклы, — ответил ему Обиора. — Теперь это популярный вид такси.

По дороге к машине тетушка Ифеома задержалась в саду — она стала обрывать потемневшие листья, бормоча, что харматтан убивает ее цветы. Амака и Обиора забурчали:

— Ну только не сейчас! Опять сад, мам!

— Это же гибискус, да, тетушка? — спросил Джаджа, глядя на растение возле проволочной загородки. — Я и не знал, что они бывают такого цвета.

Тетушка Ифеома рассмеялась и коснулась цветка, окрашенного в глубокий лиловый, почти фиолетовый цвет.

— Все так говорят, когда видят его впервые. Моя хорошая подруга Филиппа — учитель ботаники. Она провела много экспериментов, пока жила здесь. Смотри, вон там — белая иксора, только она цветет не так пышно, как красная.

Джаджа присоединился к тетушке Ифеоме, а мы стояли и смотрели на них.

— О maka , как красиво, — сказал Джаджа. Он коснулся пальцем лепестка. Смех тетушки Ифеомы приобрел пару новых нот.

— Да. Мне пришлось обнести садик проволокой, потому что соседская ребятня обрывала незнакомые им цветы. Сейчас я пускаю сюда только девочек, украшающих алтарь в нашей церкви или в протестантской.

— Мам, о zugo [79] Хватит ( игбо ). , поехали, — заныла Амака. Но тетушка Ифеома задержалась еще немного и показала Джаджа все свои цветы. И лишь после этого мы забрались в ее микроавтобус. Тетя свернула на улицу с уклоном и выключила двигатель. Машина, дребезжа, сама поехала вниз.

— Так мы сэкономим топливо, — пояснила тетушка, быстро глянув на нас.

Мы ехали мимо домов, окруженных живой изгородью из подсолнухов; крупные, с ладонь, желтые цветы оживляли зеленую массу листвы, как крупный желтый горох — однотонное платье. В изгороди было много просветов. Я смогла рассмотреть дворы с металлическими баками для воды, стоящими на некрашеных цементных блоках, качели из старых покрышек, висящие на деревьях, одежду, сохнущую на шнурах, натянутых между деревьями. В конце улицы тетушка Ифиома снова включила зажигание, потому что дорога стала ровной.

— Вот здесь находится начальная школа при университете, — сказала она. — Туда ходит Чима. Раньше здесь было намного лучше, а сейчас посмотрите на эти окна без решеток и на то, насколько грязными стали эти дома.

Просторный школьный двор, окруженный изгородью из казуарины, почти полностью занимали длинные корпуса, казалось, выросшие там в одно мгновение по чьей-то воле. Тетушка Ифеома указала на здание, расположенное ближе всего к школе. Там находился Институт изучения Африки — это был ее офис, и там она проводила большую часть своих лекций. Судя по окнам, покрытым слоями пыли, и цвету краски, здание простояло тут не год и не два.

Тетушка Ифеома проехала по замкнутой кольцом дорожке, украшенной бордюром из выкрашенного в шахматном порядке черным и белым кирпича и посадками розовых барвинков. По одну сторону от дороги открывалось широкое зеленое поле, большое, как громадная простыня, с вкраплениями манговых деревьев, которые силились сохранить сочный цвет своих листьев, но проигрывали сухому ветру.

— Это поле — все, что осталось от старинных базаров, — пояснила тетушка Ифеома. — Вон там — общежития для женщин. Вот этот — имени Мэри Слессор [80] Мэри Митчелл Слессор, «Белая королева Черного континента», (2 декабря 1848 — 13 января 1915) шотландская миссионерка в Нигерии. Пользовалась огромным уважением у местного населения. Проповедовала христианское учение, занималась защитой прав женщин и детей. . Там — Окпара Холл, а это — Белло Холл, самое известное общежитие. Амака поклялась, что поселится там, когда поступит в университет, и организует собственное активистское движение. — Амака рассмеялась, но не стала спорить с тетушкой Ифеомой. — Может быть, вы там окажетесь вместе, Камбили.