Чимаманда Адичи - Лиловый цветок гибискуса

— Простите, — забормотала я, сама не понимая, за что именно извиняюсь: что уронила нож или что слишком неэкономно отрезала кремово-белую мякоть.

Тетушка внимательно за нами наблюдала.

— Амака, ngwa [84] Ладно тебе ( игбо ). , покажи Камбили, как надо его чистить.

Поджав губы и приподняв брови, Амака обернулась, чтобы взглянуть на мать. Она как будто не верила, что кому-то надо показывать, как правильно чистить батат. Амака взяла в руки нож и стала очищать кусок, срезая с него только кожицу. Я наблюдала за точными движениями ее руки, жалея, что вряд ли смогу так же. Лента срезанной кожуры не обрывалась, превращаясь в меченную землей спираль.

— Может быть, мне стоит записать это в твоем расписании: учиться чистить батат, — пробормотала Амака.

— Амака! — рявкнула тетушка Ифеома. — Камбили, принеси мне немного воды из бака, который стоит на улице.

Я взяла ведро, радуясь подаренному предлогу выйти из кухни и больше не видеть насупленное лицо Амаки.

Остальную часть дня кузина была не особо разговорчива, вплоть до прихода отца Амади, который принес с собой аромат одеколона. Чима запрыгнул на него и не отпускал, с Обиорой он обменялся рукопожатием, а тетушку Ифеому и Амаку поприветствовал быстрыми объятиями. После этого тетушка представила ему меня и Джаджа.

— Добрый вечер, — сказала я, и добавила: — Святой отец. — Обращаться так к этому почти еще мальчику в футболке с открытой шеей и настолько выцветших джинсах, что было непонятно, какого они цвета, казалось практически святотатством.

— Камбили и Джаджа, — сказал он так, словно мы уже встречались. — Как вам нравится здесь, в Нсукке?

— Им тут совершенно не нравится, — буркнула Амака, и я пожалела, что она так сказала.

— У Нсукки есть свои прелести, — улыбнулся отец Амади. У него был красивый певучий голос, который действовал на меня подобно маминому бальзаму. Он рассказывал что-то за ужином, сплетая английский и игбо, но я не поняла ни слова, очарованная только этим певучим голосом. Отец Амади был как дома: он знал, у какого стула выступает гвоздь, который может оставить затяжку на одежде.

— Мне казалось, я забил его, — сказал он и переключился на разговор о футболе с Обиорой. Потом обсудил с Амакой историю о журналисте, которого только что арестовало правительство, поговорил с тетушкой Ифеомой о женской католической организации, а с Чимой — о соседской видеоигре.

Кузены оживленно болтали, как и всегда, только на этот раз они ждали, что скажет отец Амади. Я думала о жирных цыплятах, которых папа иногда покупал в качестве пожертвования и которых мы брали с собой к алтарю в дополнение к вину для причастия. Цыплята азартно и беспорядочно клевали кусочки хлеба, которые им бросала Сиси. Мои кузены бросались на слова отца Амади подобно тем цыплятам.

Задавая вопросы, отец Амади вовлек в разговор и нас с братом. Я знала, что они адресованы нам обоим, потому что он говорил «вы», unu , а не «ты», gi , но я сохраняла молчание, с благодарностью слушая ответы Джаджа. Отец Амади спросил, где мы учимся, какие предметы любим и занимаемся ли спортом. Когда он поинтересовался, в какую церковь мы ходим в Энугу, Джаджа ответил и на этот вопрос.

— Святой Агнессы? Меня однажды приглашали туда отслужить мессу, — улыбнулся отец Амади.

И тогда я вспомнила одухотворенного молодого священника, который запел посередине проповеди и за которого папа велел нам молиться, потому что такие люди приносят церкви одни неприятности. С того времени в нашей церкви было много приглашенных священников, но они были совсем другими. И я вспомнила песню, которую он пел.

— Правда? — сказала тетушка Ифеома. — Мой брат Юджин почти в одиночку содержит эту чудную церковь.

— Chelukwa [85] Погодите ( игбо ). минуточку! Ваш брат — Юджин Ачике? Издатель «Стандарта»?

— Да, Юджин — мой старший брат. Кажется, я уже говорила об этом, — улыбка тетушки больше не казалась радостной.

— Ezi okwu? Я не знал, — отец Амади покачал головой. — Слышал, он сам принимает решения о том, что печатает его газета. В эти дни «Стандарт» — единственное издание, которое смеет говорить правду.

— Да, — согласилась тетушка Ифеома. — И у него есть блестящий редактор, Адэ Кокер, правда, я уже не знаю, как долго он еще пробудет на воле. Даже деньги Юджина не способны защитить его от тюрьмы.

— Я где-то читал, что «Амнистия» удостоила вашего брата наградой, — уважительно проговорил отец Амади. Теперь он кивал медленно и с восхищением. Я почувствовала, как наполняюсь гордостью и страстным желанием подчеркнуть свою связь с папой. Мне захотелось что-нибудь сказать, напомнить этому красивому священнику, что папа был не только братом тетушки Ифеомы и издателем «Стандарта», но еще и моим отцом. Мне захотелось, чтобы тепло глаз отца Амади коснулось и меня.

— Наградой? — заинтересованно переспросила Амака. — Мам, надо хотя бы иногда покупать «Стандарт», чтобы знать, что там происходит.

— Или попросить Юджина присылать нам бесплатные экземпляры, если, конечно, мы сможем усмирить свою гордыню, — сострил Обиора.

— Я даже не знала, — промолвила тетушка Ифеома. — Да Юджин и не сказал бы мне, igasikwa [86] Как же ( игбо ). . Мы не разговариваем. Представляете, мне пришлось использовать паломничество как предлог, чтобы он отпустил детей к нам.

— Так вы собираетесь поехать в Аокпе? — заинтересовался отец Амади.

— На самом деле я не особенно туда собиралась, но теперь, похоже, мне придется поехать. Я узнаю, когда ожидается следующее явление.

— Люди все это выдумывают. Помните, как-то говорили, что Мадонна является в госпитале епископа Шаннагана? А потом — что в Трансенкулу? — сказал Обиора.

— В Аокпе все иначе. Там есть все признаки явления Мадонны, — сказала Амака. — К тому же пресвятой Богородице уже давно пора появиться в Африке. Вам не приходил в голову вопрос: почему ее видят только в Европе? В конце концов, она родом с Ближнего Востока.

— И что, Мадонна теперь интересуется вопросами политики? — спросил Обиора, и я снова на него посмотрела. Он так смело рассуждает в свои четырнадцать! А я и сейчас, за обедом, не могла связать пары слов…

Отец Амади рассмеялся:

— Но она же являла себя в Египте, Амака. По крайней мере, так говорили люди, которые потекли туда, как стая саранчи. В Аокпе сейчас происходит то же самое.

— Как-то не похоже, чтобы вы в это верили, святой отец, — Амака внимательно следила за ним.

— Я не верю только в то, что нам непременно надо ехать в Аокпе или другое место, чтобы найти ее. Она здесь, среди нас, и ведет нас к своему сыну, — он говорил так легко, что его рот напоминал музыкальный инструмент, изливающий мелодию.