Иммануил Кант - Иммануил Кант. Критика чистого разума. Критика практического разума. Критика способности суждения (сборник)

Во время полной деятельности познавательной способности обнаруживаются, при многих случаях, разнообразные понятия, характеризующие эту способность; их можно соединить в нечто целое, если наблюдать за ними довольно продолжительное время с величайшим самоуглублением. Но по этому, так сказать, механическому методу никак нельзя определить, где собственно должно быть окончено исследование. Обыкновенно их ищут наудачу, причем понятия открываются без всякого порядка и систематического единства; затем их соединяют друг с другом на основании их сходства и объема содержания и, наконец, ставят в ряды, начиная с более простых и восходя к более сложным; ряды эти обыкновенно составляются систематически, хотя с известною методическою целью.

Но трансцендентальная философия имеет то преимущество, что она открывает понятия, следуя известному принципу; они исходят из рассудка, как безусловного единства, совершенно чистыми и, следовательно, должны быть связаны между собой одним понятием или идеей. Такая их взаимная связь сама собой указывает на правило, посредством которого каждому чистому понятию рассудка может быть указано свое место и априори определено число их; в противном случае все будет зависеть от произвола или случая.

Выше мы определили рассудок отрицательным образом, что он не есть чувственная познавательная способность. Но кроме чувственности, у нас нет других средств представлять что-нибудь вообще. Следовательно, рассудок не есть способность наглядного представления. Кроме же наглядных представлений, невозможно познавать что-нибудь иначе, как посредством понятий. Значит, познавание всякого, по крайней мере человеческого, рассудка есть познание чрез понятие, не воззрительное, а дискурсивное. Все чувственные представления основываются на страдательных состояниях, понятия же – на деятельных. Под деятельностью я разумею единство действий, которыми разнообразные представления подводятся под какое-либо общее всем им представление. Следовательно, понятия основываются на самодеятельности мышления, как, наоборот, чувственные представления – на восприимчивости впечатлений. Из понятий рассудок делает то употребление, что он посредством их судит. Так как из представлений только одно наглядное имеет дело непосредственно с предметом, то понятие никогда не может относиться к нему непосредственно, но только чрез посредство третьего представления (будет ли оно наглядное или само понятие). Суждение, значит, есть посредственное познание предмета, следовательно, представление представления о нем. В каждом суждении есть понятие, подчиняющее себе многие другие и в том числе данное представление, непосредственно относящееся уже к предмету. Например, в суждении «все тела делимы» понятие делимого подчиняет себе многие другие понятия; между прочим, в указанном случае оно подчиняет себе и понятие тела, a последнее относится уже прямо к известному определенному явлению. Следовательно, в понятии делимого будет посредственно представлено и последнее явление. Поэтому все суждения суть действия, объединяющие наши представления; вместо одного непосредственного представления в них употребляется для познания предмета более общее, заключающее в себе многие представления, так что в одно соединяются многие возможные познания. Вообще, все действия рассудка могут быть сведены на суждение, так что рассудок может быть представляем нами как способность суждения. Как мы сказали, он есть способность мышления. Но мышление есть познавание чрез понятие. Последние же, в качестве сказуемых возможных суждений, имеют дело с представлением какого-нибудь предмета. Так, понятие тела означает нечто, например металл. Оно потому и понятие, что под ним содержатся разные представления, посредством которых оно может относиться к предметам. Следовательно, понятие имеет смысл, как сказуемое возможных суждений, например всякий металл есть тело. Если такие объединяющие действия в суждениях суть нечто постоянное, то очевидно они могут быть найдены нами. Следующая глава докажет, что это – дело возможное.

Если мы отвлечем все содержание суждений и обратим внимание только на рассудочную в них форму, то найдем, что действия мышления могут быть разделены на четыре класса, из которых каждый содержит в себе три вида. Они могут быть удовлетворительно представлены в следующем перечне.

Так как это деление в некоторых, хотя и не важных, чертах отступает от общепринятого, то нелишне будет сделать несколько замечаний, дабы предотвратить некоторые недоразумения.

1) Логики справедливо замечают, что в умозаключениях с единичными суждениями можно обращаться как со всеобщими. Так как они не имеют никакого объема, то сказуемое их относится ко всей части подлежащего. Сказуемое прилагается к нему без всякого ограничения, как будто бы подлежащее было всеобщим понятием с таким объемом, к которому всецело может относиться сказуемое. Но если мы сравним всеобщее суждение с единичным, как познание, по их величине, то, очевидно, первое относится к последнему как бесконечность к единству и, следовательно, существенным образом отличается от последнего. Итак, оценивая единичное суждение (judicium singulare) не по его внутреннему значению, но по объему, сравнительно с другими познаниями, я должен отличать его от всеобщих суждений (judicia communia) и в полном перечне приемов мышления дать особое место (хотя бы это было не так удобно в логике, имеющей в виду употребление суждений).

2) Так же точно в трансцендентальной логике следует различать бесконечные суждения от утвердительных, хотя в общей логике они обыкновенно присоединяются к последним и не составляют особого члена деления. Общая логика отвлекает от всякого содержания сказуемого (хотя бы оно было даже отрицательное) и обращает внимание только на то, приписывается ли оно подлежащему или отрицается от него. Трансцендентальная же логика рассматривает суждение и со стороны значения, или содержания; поэтому, когда приписывается отрицательное сказуемое, она обращает внимание на то, какое значение имеет это суждение для целого познания. Если я скажу о душе «она не смертна», то этим отрицательным суждением я предупреждаю, по крайней мере, заблуждение. В отношении логической формы суждение «душа не смертна» есть утвердительное, так как в этом случае я отношу ее к бесконечному объему неумирающих существ. В самом деле, целый объем возможных существ может быть разделен на смертных и не смертных, и в своем суждении я высказываю именно то, что душа принадлежит к бесконечному классу предметов, за исключением отдела смертных. Здесь бесконечная область возможного ограничивается только тем, что из него выделяется все смертное и душа относится к остальной части этой области. Эта часть даже после такого ограничения остается все-таки бесконечною, и возможно еще снова ограничивать ее несколько раз, между тем как самое понятие о душе не сделается оттого ни более определенным, ни утвердительным. Эти бесконечные по своему логическому объему суждения суть, в сущности, ограничительные по содержанию своего познания. Вот почему они не могут быть опущены в трансцендентальном перечне всех приемов мышления в суждениях: проявляющаяся при этом деятельность рассудка может оказаться важною в области чистого познания априори.