Иммануил Кант - Иммануил Кант. Критика чистого разума. Критика практического разума. Критика способности суждения (сборник)

Прикладной логикой (по обыкновенному словоупотреблению, она есть собрание упражнений, правила которых устанавливаются чистой логикой) я называю учение о рассудке и правилах его необходимого употребления in concreto, именно при случайных условиях субъекта, которые могут облегчать или затруднять это употребление. Она трактует о внимании, препятствиях к нему, происхождении заблуждений, состоянии сомнения, колебания, убеждения и т. д. Общая и чистая логика относится к ней как чистое нравственное учение, содержащее в себе необходимые нравственные законы свободной воли, относится к общему учению о добродетели, которое трактует об этих законах в связи с препонами чувств, наклонностей и страстей, более или менее овладевающих человеком; последняя наука также не может когда-либо стать доказательной наукой; ибо не может обойтись без опытных и психологических принципов так же, как и прикладная логика.

Как мы уже оказали, общая логика не обращает внимания на содержание познания, т. е. на отношение его к предмету, и рассматривает одну только логическую форму в отношениях познаний друг к другу, т. е. форму мышления вообще. Так как существуют чистые и опытные представления (как мы видели в трансцендентальной эстетике), то, конечно, и мышление о предметах может быть чистым или опытным. В этом случае может быть и такая логика, которая в противоположность общей не устраняет всего содержания познания; ибо только общая логика, трактуя об одних правилах чистого мышления, обязана исключать все познание с опытным содержанием. Первая может иметь в виду и происхождение наших познаний о предметах особенно с той стороны, с какой его нельзя приписывать самим предметам. Между тем как общая логика вовсе не касается этого происхождения познания, но занимается одними только законами, какими руководствуется мыслящий рассудок при установке отношений между представлениями – будут ли они даны априори в нас или в опыте; значит, она имеет дело с одними рассудочными формами, по которым перерабатываются представления, откуда бы они ни происходили.

Здесь я сделаю замечание, которое важно для всех последующих исследований и которое не следует терять из виду; именно: не всякое познание априори, но только то, которое открывает нам способ, каким известные представления (наглядные представления и понятия) могут быть употребляемы априори или вообще возможны, называется трансцендентальным (т. е. те, в которых идет речь о возможности познания или приложения его априори). Поэтому ни пространство, ни какое-нибудь геометрическое определение его априори не составляют еще трансцендентального представления: только то знание, что эти представления, например пространства, происходят ни из опыта и что от известных условий зависит возможность приложения их априори к предметам опыта, может быть названо трансцендентальным познанием. Так, приложение пространства к предметам вообще можно назвать трансцендентальным; но если оно прилагается исключительно к предметам чувств, тогда оно называется опытным. Впрочем, различие между первым и вторым касается только критики познаний, но не самых отношений их к предметам.

В самом деле, может быть, существуют такие понятия, которые относятся к предметам априори не как чистые или чувственные представления, но только как действие чистого мышления, следовательно, понятия, не происходящие от чувств или опыта. Поэтому мы можем предположить существование науки чистого рассудка и разума, в которых мы мыслим предметы совершенно априори. Такая наука, определяющая происхождение, объем и объективное значение указанных познаний, должна называться трансцендентальной логикой; ибо она имеет дело только с законами рассудка и разума, с той стороны их, с какой они применяются априори к предметам и сим отличаются от общей логики, имеющей дело с познаниями опыта и чистого разума без различия.

Старый известный вопрос, которым так часто затрудняли логиков и доводили их до того, что они должны были или допустить круг в определении, или сознаться в неведении, следовательно, признать тщету целой своей науки, гласит так: что есть истина? Обыкновенно отвечают: истина есть согласие познания с его предметом. Но спрашивается: какой же можно указать всеобщий и верный критерий истины всякого познания?

Немало нужно ума для того, чтоб знать: о чем можно предлагать разумные вопросы.Если нелеп вопрос и требует не нужного ответа, то, кроме стыда для предлагающего вопросы, он имеет еще и ту невыгоду, что приводит неосторожного слушателя к нелепым ответам и дает случай видеть смешную фигуру, как один (по сказанию древних) доит козла, а другой держит под ним решето.

Если истина состоит в согласии познания с предметом, то ясно, что посредством познания один предмет должен быть легко различаем от всякого другого; оно ложно, если не будет согласоваться с предметом, к которому относится; в ложном познании как будто содержится нечто такое, что может относиться и к другим вещам. Поэтому всеобщим критерием истины может быть только такой признак, который может иметь приложение ко всем познаниям без различия их предметов; но с другой стороны, ясно, что в таком критерии должно быть отвлечено всякое содержало познание (т. е. отношение к предмету), а между тем именно это содержание и условливает истину. Следовательно, невозможно и нелепо предлагать вопрос об общем признаке истины содержания познаний и, значит, невозможно указать удовлетворительного и вместе всеобщего признака истины. Согласно указанию нашему на содержание познаний, на упомянутый вопрос можно отвечать так: нельзя искать всеобщего признака истины познаний со стороны их содержания; ибо он противоречит самому себе.

Что касается до простой формы познания (независимо от всякого содержания), то ясно, что логика, излагая всеобщие и необходимые правила рассудка, указывает критерий истины в этих самых правилах. Что противоречит им, то ложно; иначе рассудок должен идти против всеобщих правил мышления, следовательно, против самого себя. Но такой критерий касается только формы истины, т. е. мышления вообще, и в этом смысле совершенно правилен; но еще недостаточен. Совершенно удовлетворяя логической форме, т. е. не противореча самому себе, познание может, однако ж, быть не согласно с предметом. Значит, логический критерий истины, т. е. согласие познания со всеобщими и формальными законами рассудка и разума, есть conditio sine qua non, следовательно, отрицательное условие истины; дальше этого логика не идет и никаким критерием не может открыть заблуждения, когда оно допущено в содержании, а не в форме.