Марина Луценко - Ловушка для банкира

— Дорогой профессор, я вам не помешаю?

— Заходите, Эммануил Венедиктович, — девушка оторвалась от недочитанной страницы.

Коротышка в клетчатом костюме приблизился к столу и уставился на дневник.

— Что поделываете?

Виктория важно указала на предусмотрительно разложенные бумаги.

— Работаю с архивной документацией. Ну и заодно пытаюсь разгадать старинную загадку.

— Загадку? — глаза старичка вспыхнули живым интересом.

— Хочу узнать подробности родового проклятия графов Смолиных.

— Того самого, о котором упоминал отец Даниил? Он все-таки рассказал вам его?

Вика пожала плечами.

— Не совсем рассказал… Священник и сам толком ничего не знает — просто дал некую пищу к размышлению.

Внезапно она пристально глянула на коротышку.

— Эммануил Венедиктович, а ведь вы можете помочь в прояснении ситуации.

— Я? — лицо Быстрицкого вытянулось от удивления. — Но как?!

— Помните, вы говорили о сыне хозяина особняка, который умер в моей нынешней комнате?

— Верно, говорил, — с готовностью подтвердил старичок.

— Так вот, я думаю, это очень важная информация. Отец Даниил сказал, что проклятие Смолиных каким-то образом связано с первенцами и смертью. Вы что-нибудь знаете о смерти графского сына? Кроме того, что он скончался в моей спальне?

Эммануил Венедиктович отрицательно замотал головой.

— Нет, дорогой профессор — все, что знал, я вам уже выложил.

— Ладно, сама разберусь, — разочарованно вздохнула Вика. — В каком хоть документе находятся эти сведения? Что-то я пока нигде, кроме родословной, упоминаний о смерти мальчика не встречала.

— Сейчас найду! — Быстрицкий с энтузиазмом кинулся к бумагам на столе.

Его порыв был так стремителен, а движения настолько неуклюжими, что, едва коротышка дотронулся до аккуратно разложенных документов, они моментально слетели на пол.

— Одну секундочку, дорогой профессор. Я мигом все приберу, — затараторил Эммануил Венедиктович, опускаясь на четвереньки.

Виктории стало жаль его. «Старый, больной человек — а шестерит перед всеми, как затюканный малолетка. Впрочем, он сам виноват в своем положении…» Девушка начала помогать Быстрицкому собирать бумаги.

— Что вы, дорогой профессор, я сам… я сам… — повторял старичок, в то же время благодарно косясь на Вику.

Вдруг Эммануил Венедиктович глянул себе под ноги и тихо охнул. На его лице отразился неподдельный ужас. Виктория опустила глаза и тоже похолодела — лакированный ботинок старика стоял прямо на родословной графов Смолиных.

— Я не видел ее, честное слово — не видел, — запищал коротышка дрожащим голосом. — Это случайно вышло, простите меня!

Затаив дыхание, он поднял ногу с бесценного свитка. На нежной коже с золотым теснением красовался четкий отпечаток подошвы.

— Семен Семенович вышвырнет меня вон! — взвыл Быстрицкий. — И будет тысячу раз прав! Я испортил старинный документ! Ну почему я такой невезучий?!

Лицо старичка сморщилось, как печеное яблоко — он явно собирался заплакать. Вика схватила родословную и принялась счищать с нее след от ботинка. К счастью, кожа очистилась довольно легко. Перепуганный Эммануил Венедиктович тем временем продолжал орать во всю глотку.

— Мне конец! Какой теперь смысл жить?! Я самый пропащий человек на свете!

— Все в порядке, — громко произнесла девушка, стараясь перекричать его вопли. — Родословная не пострадала, успокойтесь.

Быстрицкий тут же заткнулся.

— В самом деле не пострадала?! — он взвизгнул от радости. — Милочка, я так вам признателен! Вы ничего не расскажете Семену Семеновичу?

— Ничего не расскажу, — пообещала Виктория, пряча родословную, от греха подальше, на дно сундука. — Но и вы уж, Эммануил Венедиктович, старайтесь впредь быть внимательнее. Договорились?

Старичок-одуванчик так резво закивал головой, что его пушистые волосы разлетелись во все стороны.

Дверь отворилась — на пороге возник Милош.

— Прошу проследовать на ужин, — прогудел он глубоким басом.

Выходя из архива вслед за Быстрицким, девушка захватила графский дневник. Она решила забросить его сейчас к себе в комнату, а позже, вечером, почитать перед сном.

Когда Виктория попала, наконец, на ужин, она обнаружила за столом новое лицо. Это был мужчина лет сорока, крепкий, широкоплечий, с внешностью боксера-тяжеловеса. Одетый в дорогой кашемировый костюм, он восседал рядом с Семеном Семеновичем. Едва Вика вошла, мужчина зыркнул на нее холодным серым взглядом. Быстрицкий кинулся представлять их друг другу.

— Долохов Сергей Константинович, вице-президент международной банковской группы «Торнадо», — пропел старик елейным голоском. — А эта очаровательная девушка — Виктория Олеговна Дружкина, профессор архивоведения.

«Профессор архивоведения» не произвела на банковского воротилу никакого впечатления. Поприветствовав ее каким-то невнятным бульканьем, Долохов тут же отвернулся и уставился в лежащую перед ним газету. На эту же газету смотрел и Тормакин. Компаньоны обменялись короткими взглядами и, не сговариваясь, поднялись со своих мест.

— Начинайте без нас, — сухо отчеканил Семен Семенович, покидая столовую.

Долохов сгреб газету боксерскими лапищами и молча вышел следом за компаньоном.

Вика посмотрела на оставшегося за столом Быстрицкого. Судя по растерянному лицу, он тоже не понимал, что происходит.

— Давайте есть, — вздохнул старичок. — Настя, подавай ужин.

Наблюдая за служанкой, расставляющей приборы, Виктория уже предвкушала великолепные блюда, которые вот-вот появятся на столе. Внезапно ее гурманские мечты оборвались. Ухо девушки уловило неясные звуки — будто кто-то разговаривал. Но кто и о чем, Вика разобрать не могла. Она покосилась на сидящего неподалеку Эммануила Венедиктовича. Он молчит и, похоже, ничего не слышит. Виктория перевела взгляд на прислугу. Настя все так же невозмутимо расставляет столовые приборы. Напрягая слух, девушка попыталась сквозь звон стаканов и тарелок разобрать странный разговор.

— Завтра все узнают об этом, — услышала она, наконец, мужской голос.

— Ну и что? — равнодушно ответил второй мужчина.

— Как — что?! — возмутился первый. — Надо что-то делать! Если эта информация дойдет до широких масс, твоей репутации конец. Я выкупил у редактора макет номера, но завтра эта газета будет во всех киосках.

«Газета! — Вика моментально сообразила, что разговор происходит между Тормакиным и Долоховым. И речь идет о той самой газете, которую она видела на столе. Девушка удивилась — почему банкиры, говоря о важных делах, всего лишь вышли из комнаты, а не удалились в более укромное место, где их никто не мог слышать? Очень неосмотрительно! До конца не осознавая, зачем ей это нужно, Вика продолжала вслушиваться в разговор.