Мишель Монтень - Путевой дневник. Путешествие Мишеля де Монтеня в Германию и Италию [litres]

Мы пробыли в Ферраре весь тот день и видели немало красивых церквей, садов и частных домов [339], в общем, все указанные нам достопримечательности, и среди прочего розовый куст у иезуатов , который цветет каждый месяц в году, вот и тогда на нем тоже оказался один цветок, который преподнесли г-ну де Монтеню. Мы видели также «Буцентавра», которого герцог велел построить для своей новой жены, которая красива, но слишком молода для него, на зависть венецианскому [ «Буцентавру»], чтобы вывести его в реку По. Мы видели также арсенал герцога, где есть одна пушка длиной тридцать пять панов , которая достигает в диаметре одного фута [340].

Из-за мутноватых молодых вин, которые мы пили, а также речной воды, тоже мутной, он [г-н де Монтень] опасался колики. На всех дверях гостиницы написано: Ricordati della boletta – «Не забудьте свидетельство о здоровье». Если же вдруг такое случится, надо послать магистрату свое имя и количество сопровождающих людей, которых просят поселить, а иначе их не селят.

В четверг утром мы уехали оттуда и проследовали по ровной и плодородной местности, труднопроходимой для пешеходов в пору распутицы, поскольку, хотя земля в стране Ломбардии [341]весьма тучная и дороги со всех сторон перерезаны канавами, но если зайти подальше, становится невозможно оградить себя от грязи, так что многие местные ходят на небольших ходулях в полфута высотой. К вечеру мы одним перегоном добрались в Болонью.

БОЛОНЬЯ, тридцать миль. Большой красивый город, гораздо больше и многолюднее, чем Феррара.

В нашей гостинице оказался молодой сеньор де Монлюк, который вселился сюда часом раньше, прибыв в этот город из Франции ради здешних школ фехтования и верховой езды [342].

В пятницу мы видели, как фехтует Венецианец [343], который бахвалится тем, что изобрел новые приемы в этом искусстве, которые превосходят все прочие; и в самом деле, его манера фехтовать во многом отличается от обычной. Лучшим из учеников был молодой человек из Бордо по имени Бине [344]. Мы видели колокольню – квадратную, старинную и построенную так криво, что кажется, будто вот-вот рухнет. Мы видели также школы, где преподают науки, это самое прекрасное здание, которое я когда-либо видел для этой цели [345].

В субботу после обеда мы видели комедиантов, чем он [г-н де Монтень]остался очень доволен [346], однако из-за этого или по какой-то другой причине у него так разболелась голова, как не болела уже несколько лет; но поскольку он говорил при этом, что почки его совсем не беспокоят, хотя он давно привык к обратному, а потому наслаждался тем, что внутри у него все благополучно, как по возвращении из Баньера [347], то и головная боль прошла ночью. Этот город украшен прекрасными просторными аркадами и множеством великолепных дворцов. Тут живут как в Падуе или окрестностях, и по очень хорошей цене, но в старых частях города не слишком спокойно, потому что они оказались поделены между отдельными партиями, тяготеющими к тому или иному народу: одни неизменно именуют себя французами, а другие – испанцами, которых здесь довольно много [348]. На площади имеется очень красивый фонтан [349]. В воскресенье он [г-н де Монтень ]решил добраться до Рима, свернув налево, в сторону Имолы, Анконской марки и Лорето, однако один немец сказал ему, что был ограблен какими-то лиходеями в Сполетском герцогстве [350]. Поэтому в итоге он выбрал прямой путь на Флоренцию. И вот так мы неожиданно пустились в дорогу через суровый гористый край [351]и приехали на ночлег в Лояно.

ЛОЯНО, шестнадцать миль, маленькая деревушка, довольно неуютная. В этой деревне две гостиницы, которые знамениты среди всех итальянских своим вероломством: проезжих тут потчуют прекрасными обещаниями всяческих удобств, пока те не ступили ногой на землю, но стоит им отдаться на их милость, как начинают издеваться над ними почем зря, – на сей счет народ даже сложил поговорки.

Мы уехали оттуда на следующий день рано утром и до самого вечера пробыли в пути, который и в самом деле оказался первым в нашем путешествии, который можно назвать неудобным и трудным, среди самых диких гор, какие нам только попадались, и приехали на ночлег в Скарперию.

СКАРПЕРИЯ, двадцать четыре мили. Маленький тосканский городок, где продаются всевозможные футляры, ножницы и похожие товары.

Он [г-н де Монтень]получил здесь огромное удовольствие от переговоров с хозяевами гостиниц. У них тут принято отправлять навстречу чужестранцам за семь-восемь лье своих посланцев, заклиная путников остановиться у них. Вам частенько попадется и сам хозяин на лошади, а в разных местах вас будут подкарауливать многие хорошо одетые люди; и г-н де Монтень всю дорогу, желая позабавить [своих спутников], позволял в шутку обсуждать с собой различные предложения, которые каждый ему делал, а ведь чего ему только не сулили, anche ragazze e ragazzi [352]. Был один, который предложил ему зайца в дар от чистого сердца, если он только почтит своим присутствием его дом. У городских ворот их обсуждения и прения прекращаются, и они более не осмеливаются добавить к сказанному ни слова. Как правило, они предлагают вам конного проводника за свой счет, чтобы проводить вас и доставить часть вашего багажа до самой гостиницы, куда вы направляетесь; они всегда так делают и сами оплачивают свои издержки. Я знаю, что их обязывает к этому некий указ из-за опасности дорог.

О том, сколько мы должны заплатить и что получить за это в Лояно, мы сторговались еще в Болонье. Поскольку нас донимали люди хозяина, где мы проживали, и в других местах, он [г-н де Монтень] послал кое-кого из нас [353]посетить все гостиницы и ознакомиться со снедью, винами и прочувствовать условия, прежде чем спешиться и согласиться на лучшее; но, как ни торгуйся, обмана все равно не избежать, потому что где-то вам обязательно чего-нибудь недостанет: дров, свечей, постельного белья или сена, которые вы забыли оговорить. Тут всегда полно путников, потому что это главная и обычная дорога в Рим.

Здесь мне сказали о глупости, которую я совершил, забыв осмотреть в десяти милях за Лояно, в двух милях от дороги, вершину некоей горы, откуда ночью либо в дождливую и грозовую погоду вырывается необычайно высокое пламя, и человек рассказывал, что оттуда также большими толчками вылетают мелкие монеты с каким-то изображением. Надо было посмотреть, что все это такое [354].

На следующий день мы отбыли из Скарперии и с нашим хозяином в качестве проводника проехали прекрасной дорогой среди множества возделанных и населенных холмов. Мы отклонились от нашего пути вправо примерно на две мили, чтобы посмотреть дворец, который герцог Флорентийский построил там двенадцать лет назад и воспользовался всеми своими пятью природными чувствами, чтобы украсить его. Кажется, что он нарочно выбрал для него столь неудобное местоположение: бесплодное, гористое и даже лишенное источников, чтобы удостоиться этой чести – добыть воду в пяти милях оттуда, а песок и известь – в других пяти милях. Там нет ни клочка ровной поверхности. Мы видели множество холмов, имеющих форму, повсеместно распространенную в этом краю. Вилла называется Пратолино [355]. Если смотреть издали, то в самом здании вроде бы ничего особенного, но вблизи оно очень красиво, хотя и несравнимо с самыми красивыми зданиями нашей Франции. Они говорят, что тут сто двадцать меблированных комнат; мы видели из них десять-двенадцать самых красивых. Мебель хороша, но не великолепна.