Мишель Монтень - Путевой дневник. Путешествие Мишеля де Монтеня в Германию и Италию [litres]

Я был поражен тремя вещами: первое – видеть все население этого кантона занятым, даже в воскресенье: одни молотили зерно, другие убирали его, третьи шили, пряли и т. п.; второе – видеть крестьян с лютней в руках и слышать Ариосто из уст пастухов, но такое встречается по всей Италии; третье – видеть, что они оставляют сжатый хлеб в полях на десять – пятнадцать дней, не опасаясь соседей. В конце дня мы прибыли в Ска́лу.

СКАЛА, пятнадцать миль. Здесь имеется одна-единственная гостиница, но хорошая. Я не ужинал и мало спал из-за сильной зубной боли, которая приключилась у меня с правой стороны. Я часто испытывал ее вместе с головной, но больше всего мучений она доставляла мне за едой, потому что я ничего не мог взять в рот, не испытав очень сильной боли.

В понедельник утром, 3 июля, мы проследовали ровной дорогой вдоль Арно, которая вывела нас на прекрасную, покрытую хлебами равнину. Около полудня мы прибыли в Пизу.

ПИЗА, двадцать миль, принадлежит герцогу Флорентийскому. Она расположена на равнине, посредине которой протекает Арно, впадая в море в шести милях отсюда. По этой реке в Пизу прибывают многие виды судов [724]. В это время школы закрываются на три месяца, как заведено в пору большой жары.

Мы тут встретили очень хорошую труппу комедиантов – «Дезиози» [725]. Поскольку гостиница [где мы поселились] мне не понравилась, я снял дом, в котором было четыре комнаты и зал. Хозяин обязался готовить для нас и предоставить мебель. Дом был красивый, я получил все вместе за восемь скудо в месяц. Насчет того, что он должен был предоставить для стола, например, скатерти и салфетки, это была мелочь, учитывая, что в Италии салфетки меняют только вместе со скатертями, а те меняют только два раза в неделю. Мы позволили нашим слугам делать собственные расходы, а сами ели в харчевне за четыре джулио в день.

У дома очень хорошее расположение, с приятным видом на канал, в который превращается Арно, протекая через город. Канал весьма широкий и длиной более пятисот шагов, немного загибается, словно описывая петлю, что образует очаровательный вид, и благодаря этой кривизне легко становятся видны оба его конца вместе с тремя мостами, перекинутыми через реку, постоянно заполненную судами и товарами. Два берега канала превращены в прекрасные набережные, как набережная Августинцев в Париже. На обоих берегах имеются широкие улицы, а на этих улицах ряды домов, среди которых и наш.

В среду, 5 июля, я видел собор, где некогда стоял дворец императора Адриана. Там имеется бесконечное множество колонн из разного мрамора, разной работы и вида, а также очень красивые металлические двери. Эта церковь украшена разномастными обносками Древней Греции и Египта и построена из обломков древних руин, где все еще видны различные надписи, причем некоторые из них поставлены вверх ногами, другие наполовину обрублены, а кое-где имеются неведомые письмена, которые считаются древним произведением этрусков [726].

Я видел колокольню, окруженную со всех сторон пилястрами и открытыми коридорами, которая построена необычайным образом: она наклонена на семь брассов, как и та, что в Болонье, и другие.

Еще я видел церковь Сан Джованни, которая тоже богата замечательными произведениями скульптуры и живописи, которыми там можно полюбоваться.

Среди прочего там имеется мраморный налой с большим количеством фигур такой красоты, что тот Лоренцо, который, как говорят, убил герцога Алессандро, поснимал с некоторых фигур головы и преподнес королеве. Своей формой эта церковь напоминает римскую Ротонду [727].

Здесь обитает побочный сынок герцога Алессандро. Он старый, судя по тому, что я видел [728]. Живет в свое удовольствие милостями герцога и совершенно не обременяет себя ничем другим. Здесь имеются очень хорошие места для охоты и рыбной ловли – это и есть его главные занятия.

Что касается святых реликвий, редких произведений, драгоценных мраморных изваяний восхитительной работы и величины, то здесь их находят столько, сколько ни в одном другом городе Италии. Я с большим удовольствием осмотрел здание кладбища, которое тут называют Camposanto [729]; оно необычайного размера и прямоугольное, длиной в триста шагов, шириной в сто; опоясывающий его по кругу коридор имеет сорок шагов в ширину, крыт свинцом и вымощен мрамором. Стены покрыты старинными росписями, среди которых имеется один флорентийский Гонди, отпрыск дома, носящего это имя [730].

У городской знати в коридоре имеются могилы; там еще видны имена и гербы четырехсот семейств, из которых осталось едва четыре, сумевших избежать войн и разорений этого старинного города, который, впрочем, хоть и многолюден, но населен чужаками. Из этих благородных родов, среди которых много маркизов, графов и прочих вельмож, часть рассеялась по многим местам христианского мира, куда их заносило.

Посреди этого здания есть открытое место, где продолжают хоронить мертвецов. Уверяют, что обычно тела, которые сюда помещают, так раздуваются за восемь часов, что становится заметно, как приподнимается земля; но через восемь часов они уменьшаются в размерах и опадают; наконец, через восемь часов, плоть поглощается, так что по прошествии двадцати четырех часов остаются лишь голые кости. Это похоже на чудо римского кладбища: если там хоронят тело римлянина, земля сразу его выталкивает [731]. Это место замощено мрамором, как и коридор. А поверх мрамора положили землю на высоту одного-двух брассов, и говорят, что эта земля была доставлена из самого Иерусалима и ради этого предприятия пизанцы снарядили большой флот [732]. С разрешения епископа берут немного этой земли и распространяют ее по другим погребениям в полной уверенности, что там, где она есть, тела истлеют быстрее: это кажется тем более правдоподобным, что на городском кладбище почти не видно костей и нет места, куда можно было бы их поместить, как это делают в других городах.

В соседних горах добывают очень красивый мрамор, а в городе много превосходных мастеров, чтобы его обрабатывать. В то время они как раз делали для властителя Феса в Берберии очень богатый заказ: по плану это убранство для театра, который должен быть украшен пятьюдесятью мраморными колоннами очень большой высоты [733].

Во многих местах этого города можно видеть герб Франции, а в соборе – колонну, которую король Карл VIII преподнес ему. На одном из домов Пизы на уличной стене изображен сам этот король, в натуральном виде, на коленях перед Мадонной, которая словно дает ему советы. Надпись гласит, что, когда монарх там ужинал, ему случайно пришла в голову мысль вернуть пизанцам их былую свободу, в чем, как продолжает надпись, он превзошел Александра [Великого]. Среди его титулов упоминается, что он король Иерусалима, Сицилии и прочая. Слова, которые касаются обстоятельств возвращения пизанцам свободы, нарочно замазаны и наполовину выскоблены, стерты. Другие частные дома еще украшены тем же гербом [Франции], чтобы напомнить о достоинстве, которое король им даровал [734].