Джои Гебель - Пытка для гения

После эпизода с Джейн он выбросил таблетки и заявил, что лучше умереть, чем продолжать их прием. Резкий отказ от декседрина вызвал усиление депрессии. Кроме того, как и прежде, он мучился бессонницей. По собственному выражению Винсента, его мозги просто не отключались.

Он снова начал пить. Я отказался покупать ему спиртное, но вскоре выяснилось, что Винсент преспокойно может делать это сам, так как документов, подтверждающих возраст, от него не требовали. Черные волнистые волосы, спадавшие на лицо, начали седеть, он выглядел старым и опустившимся. Свободное время и деньги Винсент тратил только на выпивку, а основную часть гонораров продолжал отсылать братьям и сестре, которые, вероятно, вели гораздо более счастливую жизнь.

Однажды вечером, когда я, как обычно, зашел к нему, чтобы вместе посмотреть очередную серию «Гастронома», Винсент вдруг схватил с пола бокалы из-под виски и один за другим разбил их об стену.

— Зачем? — спросил я.

— Пора завязывать с пьянством. Сценарий этой серии я писал на трезвую голову. Теперь я так не смогу. Я вообще больше ничего не могу.

Но в следующий раз я пришел и увидел, что он наливает виски во флакон из-под таблеток. Всю зиму Винсент держал под рукой этот коричневато-оранжевый флакон с написанным на ярлычке рецептом. «Бокал» валялся рядом с Винсентом и в ту ночь, когда я нашел его лежащим без сознания на полу гостиной. Он вскрыл себе вены. Повсюду были разбросаны порванные сценарии.

— Винсент?..

Лиловатые веки дрогнули и открылись, тусклые карие глаза постепенно привыкли к жутковатому освещению палаты. Винсент неуверенным движением убрал с лица волосы и попытался сесть, опираясь на приподнятую спинку кровати. Он выглядел до крайности изможденным, и казалось, что рассыпаться на части ему не дает лишь больничная рубашка. Пока я смотрел на него, меня затошнило. Я представил себя на коленях перед унитазом — голова опущена, лоб покрыт испариной, я конвульсивно дергаюсь, содержимое желудка извергается наружу — и подумал, что более подходящей позы в этом мире для меня не найти.

— Привет. — Я склонился над Винсентом.

— Привет.

— Как ты?

— Не знаю. — Его взор упал на перебинтованные запястья. — Прости меня.

— Ш-ш-ш. Все в порядке.

С тех пор, как прошлой ночью я обнаружил Винсента и привез его в больницу, он то приходил в себя, то опять впадал в забытье. Перед моим приходом его как следует накачали успокоительными.

— Почему я не умер? — тихим, дрожащим голосом проговорил он.

— Ты не отвечал на мои звонки, я приехал к тебе и отвез сюда. Ты мне всю машину залил кровью.

— Спасибо за спасение.

— Не за что.

— Извини, что испачкал машину. Наверное, мне надо было поступить по-другому — принять что-нибудь внутрь… Хотя, Малкольм Лаури выпил целый пузырек лосьона для бритья, а Билли Джоэл травился мебельным лаком, и у обоих ничего не вышло.

— Тебе что-нибудь принести?

— Нет.

— Тогда отдыхай.

— Пожалуйста, не уходи.

Я подошел к окну и уселся в большое кресло с виниловой обивкой. Посетителям, которые оставались на ночь, оно служило кроватью.

— Хочешь посмотрим телевизор? — спросил я.

— Нет. Лучше поговорим.

— Хорошо.

Минуты две мы молчали. В конце концов Винсент поднял глаза и нарушил тишину.

— Будь у меня пистолет, я бы выстрелил себе в сердце… О, как красиво. Кто прислал эти цветы? — У окна стоял огромный букет белых орхидей.

— Фостер Липовиц, — ответил я.

— Правда? Я думал, он обо мне и не знает.

— Знает, знает. Силвейн говорит, что Липовиц — твой большой поклонник и что перед смертью старик хотел бы с нами встретиться. Ему осталось уже недолго.

— Приятно, что он обо мне вспомнил. Харлан…

— Что?

— Ты на меня злишься?

— Я злюсь на себя. Я слишком сильно на тебя давил.

— Нет. Мне нравится, когда на меня давят.

— Что ж, этому конец.

Винсент попытался просунуть указательный палец под бинты, очевидно, чтобы пощупать швы.

— Можно спросить, почему ты так поступил?

— Причины самые обыкновенные. Я ненавидел себя и свое существование. Мне было одиноко, я все время думал, даже не мог писать. Постоянно чувствовал свою никчемность… — Он бросил попытки засунуть палец под повязку и вытянул руки по бокам.

— Ты слишком придирчив к себе, — сказал я. — Очень многие позавидовали бы твоей жизни. У тебя есть постоянный источник дохода. Ты достиг невероятного успеха, твои произведения любит публика. Ты развлекаешь миллионы людей, а некоторых даже просвещаешь. Твои мечты сбылись, а к примеру, мои — нет. Я старался изо всех сил, но музыканта из меня не вышло. Я даже ни разу не получил ответа со студий, куда отсылал свои записи. Я был убежден, что где-то на почте сидит человек, который втайне имеет против меня зуб и выбрасывает в мусорное ведро все бандероли с моими кассетами. Удача так и не повернулась ко мне лицом. Теперь сравни, чего добился ты.

— Зато у тебя есть любимая женщина.

— Я искал ее сорок лет.

— Может быть, я не доживу до сорока.

— Сожалею.

— По крайней мере я напишу об этом. — Он вяло взмахнул замотанной рукой.

Заглянувшая в палату сиделка предупредила, что пора уходить. Я шутливо взъерошил сальные волосы Винсента (он стал еще страшнее, поэтому я пригладил их обратно) и попрощался.

— Прости меня, — промолвил Винсент.

— Перестань извиняться. Как сказал Бертольт Брехт, «чтобы быть хорошим, надо быть мертвым».

— Кажется, я чересчур хорош для самого себя.

— Бери пример с меня. В последнее время меня переполняет счастье, при том что я отъявленный мерзавец.

Через несколько дней после выписки Винсента мы с ним улетели в Лос-Анджелес, заключив, что ему необходима перемена места — возможно, более теплый и солнечный климат. Переезд также имел практическую пользу для бизнеса, и, плюс ко всему, я мог находиться рядом с Моникой. Мы навсегда покинули Индиану.

— Ты не позволил мне вознестись на небеса и взамен решил отправить в город ангелов? — заметил Винсент в самолете, взявшем курс на запад.

— Хорошая шутка, не забудь записать. — Эту фразу я повторял бессчетное количество раз. — Ты серьезно насчет небес?

— Да. Я верю, что после смерти человек попадает в такое место, где можно оживить в памяти любое воспоминание. Например, прокрутить, как кинопленку, все, что случилось с тобой в возрасте двух лет, даже если в реальной жизни ты этого не помнил. Пережить воспоминания других людей, стать свидетелем любого исторического события. Посмотреть на распятие Христа или оказаться на других планетах и увидеть муки их Иисуса.

Винсент начал входить в азарт, его голос стал громче. Супружеская чета, сидевшая через проход от нас, с любопытством на него покосилась.