Авраам Иегошуа - Дружественный огонь [litres]

Это не было столь уж неожиданным – не впервые узнавал Яари, что его отец покидает время от времени свое кресло на колесах. Даниэла, к примеру, довольно часто подбивала его поступать так, пусть даже под страхом расстроить Амоца, поскольку старику удавалось с каждым разом все труднее справляться с перемещением в пространстве, даже с надежной тростью в дрожавшей все сильнее руке. Но на этот раз решимость старого джентльмена была непоколебима. Не хотел он представать пред взором давних своих друзей беспомощным инвалидом. Дрожь, вызванная болезнью, могла, в конечном итоге, объясняться результатом его волнения от встречи… да… но инвалидная коляска? Один ее вид ставил бы под сомнение сохранившуюся в нем мужественность. Одним словом, старый технократ ни при каких обстоятельствах не желал появиться на людях с помощь колес. Именно с этой целью он попросил о помощи Франсиско в столь щекотливом деле – Франсиско, который с присущей ему деликатностью ангажировал двух самых сильных и надежных, пусть даже несколько низкорослых друзей – именно они в эту минуту поддерживали, весьма деликатно, старшего Яари, совершавшего героическое свое восхождение, – со стороны оно выглядело как некое чудесное вознесение с одного этажа на другой вплоть до двери, которую знавал он некогда так хорошо – от каменно-узорчатого пола площадки до медной таблички на прежнем месте: «Доктор Дебора Беннет – психоаналитик».

Тут отец Яари удивил своих сопровождающих еще раз, потребовав, чтобы все они убрались с глаз долой, исчезли из вида и дожидались его внизу, поскольку он хотел появиться в дверях как человек, опирающийся в этой жизни на одну только трость. Амоц и эксперт Готлиба вместе с четырьмя филиппинцами общей толпой спустились на один пролет и там сгрудились в каком-то углублении-нише так, что никакой психоаналитик не смог бы заметить их. А пожилой гость, чуть пригнувшись и доверившись одной только трости, слегка ослабил стягивавший горло галстук и трижды нажал на дверной звонок – их сигнал, о котором они условились годы назад, когда он приходил сюда не как пациент. И дверь открылась, хозяйка дома в честь его визита надела шерстяное платье, распустила волосы и, пусть даже выглядела она несколько суховатой и морщинистой в свете утреннего солнца, походка ее оставалась легка, а голос звучал оживленно.

– Ну, вот и наш парень! – воскликнула она. – Но я не ви жу что-то инвалидного кресла, о котором было столько разговоров. Уж не стесняешься ли ты его?

Престарелый гость, похоже, был несколько обескуражен подобным началом визита и некоторое время не мог произнести ни слова.

– Что случилось, дорогой мой? – продолжала она, обнимая его плечи. – Я – все та же молоденькая дурочка, которую ты оставил столько лет тому назад. Да не волнуйся ты… Слушай, у тебя просто замечательная трость! – Похоже, что давний знакомец не был готов к двойному – хозяйки дома и приступа дрожи – нападению, так или иначе, вышеупомянутая трость выпала из его руки. А потому, чтобы не рухнуть на пороге квартиры, он качнулся вперед и прильнул к свидетельнице прошедшей его жизни, хрупкой старой женщине, которая прилагала немалые усилия, чтобы сохранить равновесие под давлением неожиданного груза, начав в то же самое время всхлипывать у него на плече.

С лестничного полета Яари слышал рыданья своего отца – плакавшего, возможно, впервые в жизни. Маленький Хиларио, глядя на него снизу вверх, был определенно озадачен – скорее всего, тем, что никто не спешит броситься плачущему человеку на помощь. Но Яари словно окоченел. Он воспринял рыдания своего отца как вулканический выброс освобождения, сравнимый с извержением. «Я поступлю неправильно, – сказал он сам себе, – если поднимусь наверх и обниму его». Он посмотрел на филиппинцев, сидевших беззвучно на ступенях, прислушивавшихся вполслуха и, скорее всего, занятых мыслями об оставленных где-то очень далеко отсюда собственных домах. Только в ярко вспыхивавших глазах эксперта по шумам мелькала мимолетная улыбка, как если бы в доносящихся и до нее рыданиях и всхлипах она ухитрилась обнаружить и зафиксировать потаенную мелодию.

Собрав все свои силы, Дебора Беннет пропустила старого друга внутрь квартиры, оставив дверь открытой. Что явилось для Яари и его команды сигналом, разрешающим проследовать за хозяйкой и гостем. Яари-старший уже находился в комнате отдыха, оккупировав глубокое и удобное хозяйское кресло; она что-то говорила; при этом голос ее звучал громко настолько, что можно было заподозрить у гостя проблемы со слухом, и сам он отвечал хозяйке с нескрываемым энтузиазмом, едва ли не крича:

– Ну, что ты на это скажешь дорогая? Все в этом мире повторяется – я опять сижу в твоем кресле как пациент, а ты по-прежнему мой терапевт.

Яари усадил филиппинцев вокруг обеденного стола, элегантно заставленного многочисленными и дорогими закусками и напитками. Поскольку он был единственным более или менее знакомым с апартаментами, он отправил эксперта по звукам прямиком в спальню. В прихожей он приложил указательный палец к губам, когда они проходили на цыпочках мимо комнаты для отдыха, но его отец был настороже и заметил их.

– Пользуясь случаем, я велел ей только прислушаться к звукам; я вовсе не собираюсь демонтировать все на свете, – сказал ему Амоц, ведя маленькую женщину к чудесному крошечному лифту. – Ну, вот, – сказал он, глядя в широко раскрытые синие глаза, – готов побиться об заклад, что ничего подобного вы в своей жизни не встречали.

Она рассмеялась, словно он удачно пошутил.

– Во всяком случае, это впечатляет.

Потянув, он отодвинул решетчатую дверь и вошел за ней следом в маленькую пещеру, словно специально созданную для нимф вроде нее с коротко подстриженными волосами и совершенно плоской грудной клеткой, окруженных ароматом свежескошенной травы…

– Ну, а теперь покажите мне, чего вы стоите, – подначил он ее, нажимая на кнопку подъема; и лифт тут же заворчал и зашатался, словно вступая в борьбу с самим собой, но прежде чем эксперт успела раскрыть рот, чтобы высказать свое мнение, он приложил палец к ее губам. – Подождите, – проговорил он, – здесь для вас приготовлен еще один сюрприз. – И тут же, вместе с легким дуновением, ужасающее завывание поджариваемого кота ворвалось и заполнило собой крошечное пространство лифта. Эксперт так и не сумела закрыть рот, расхохотавшись, – так это было смешно. Она посмотрела вокруг, желая обнаружить электрические соединения, но стены кабины были абсолютно пусты. Тогда она перевела взгляд наверх и, потянувшись, сдвинула в сторону рисунок с изображением Юнга, обнаружив за ним примитивный электровыключатель с розеткой, причем мгновенно вслед за этим немудреным действием устрашающий вой зазвучал еще громче. Тут же эксперт извлекла из кармана куртки маленький вольтметр… но бдительно наблюдавший за ее действиями Яари твердой рукой остановил ее: